Неизвестная война - Евгений Васильевич Шалашов

не столь важно. Если «Лев революции» затеял собственные игры, стало быть, следует позаботится о секретности. А в этом случае секреты не сохранишь, слишком много свидетелей — целая подпольная организация.

— Тогда ваше задание усложняется. Вы должны установить: кому именно подпольная организация ледокола передает свои разведданные.

Я только кивнул. Если Кедров принял решение, бесполезно что-то говорить и разубеждать. Значит, придется возвращаться в Архангельск.

— Когда отправляться? — спросил я, опасаясь, что Михаил Сергеевич скажет — да вот, прямо сейчас и поедете.

— Не хочу скрывать, мы отправляли в Архангельск трех человек, чтобы они отрабатывали библиотекаря. Увы, ни один не дошел. Возможно, повлияли боевые действия. Сейчас на Северном фронте затишье, у вас больше шансов. Я сегодня отдам нужные распоряжения, но на подготовку уйдет неделя, не меньше. А вам следует немного отдохнуть.

Неделя? Неделя для меня — целая вечность.

— Владимир Иванович, я вам выпишу ордер на нашу бронь — комнату во Втором Доме Советов, — улыбнулся Кедров. — Понимаю, что девушки там не будет, но вспомните о приятном. В моей приемной вам выпишут временное удостоверение. Еще, — призадумался Михаил Сергеевич, окидывая меня критическим взглядом. — После получения удостоверения сходите к коменданту, он вам выдаст новое обмундирование.

— Спасибо, — поблагодарил я, немного недоумевая — чем ему мое нынешнее обмундирование не угодило? Подумаешь, не по размеру.

— Думаю, наградные часы вам пока получать не стоит, но можете их подержать в руках. — Кедров полез в стол, достал откуда часы с гравировкой, передал мне. Потом вытащил сверток. — Архангельское подполье переслало, — сообщил начальник. — Не знаю, стоит ли во второй раз использовать эти документы. Подумаем.

Ох ты, а в свертке моя Георгиевская медаль, справка об освобождении от воинской службы и Записная книжка нижнего чина 282-го Череповецкого пехотного полка. Сохранились!

— Да, Владимир Иванович, возможно, вам будет интересно. Феликс Эдмундович собирался подписать представление во ВЦИК о награждении вас орденом Красного знамени. Но когда вы пропали, представление отложили. Вроде, посмертно вас представлять еще рано, но и в живых вы тоже не значились.

Глава 12. Девушка с портрета.

Весь день я просидел в одном из пустых кабинетов Лубянки, сочиняя доклад о пребывании в Архангельске. Не стал чересчур героизировать собственную личность, но и скромничать не стал. Кедров человек умный, разберется. Еще получил удостоверение, ордер в кассу, где стал обладателем целой кипы разноцветных бумажек — жалованьем за целый год. Жаль, деньги потихонечку обесцениваются, а скоро их и вообще сожрет инфляция. В двадцать первом электрическая лампочка станет «тянуть» на миллион, а буханка хлеба — почти на сто тысяч. Но мне в Москве оставаться всего неделю, должно хватить.

Новое удостоверение позволило и пообедать. Суп из воблы с квашеной капустой, кусочек хлеба. Меня всегда занимал вопрос — откуда в пору гражданской войны бралась вобла, если рыбу почти не ловили? Неужели это старые запасы, наподобие оружия и боеприпасов, изготовленных в шестнадцатом году в таком количестве, что хватило на десять лет?

За бумажной волокитой едва не остался без нового обмундирования, потому что коменданты, как и любые материально ответственные люди, желали работать «от» и «до» и постоянно были заняты. Впрочем, коменданту с Лубянки пора уже и каптерщика завести, чтобы самому не трать время на выдачу обмундирования для сотрудников, но это уже не моя печаль.

Приказание Кедрова, оно пониже, нежели распоряжение Дзержинского, но очень весомо. Потому коменданту пришлось спускаться со мной в подвал. Искоса глянув на меня, сразу же определил и рост, и размер, выдал полный комплект обмундирования, белье, новые сапоги и шинель. Я получил фуражку, хотя предпочел бы зимнюю шапку.

Жаль, что в ВЧК еще не ввели форменную одежду: френч, шинель с «разговорами» и буденовка красивее.

— Портупею и свисток будете брать? — поинтересовался комендант.

Свисток? А он-то мне на кой нужен? Да и портупея ни к чему. Шашку носить не собираюсь, для нагана ремень сойдет. А, ладно, пусть будет.

Груженый, как верблюд, явился в гостиницу «Метрополь», по-прежнему остающейся местом жительства ответственных работников. Повышение, однако.

Во Втором Доме Советов все тоже самое, что и год назад. И стойка та же, и даже охранник. Интересно, а заседания центрального исполнительного комитета по-прежнему проводят в тутошнем ресторане или отыскали место надежнее? Еще слышал, что на втором этаже заседает наркоминдел.

— Владимир? — неожиданно услышал я знакомый голос.

За моей спиной стояла… Наталья Андреевна, непутевая дочка графа, ушедшая в революцию, моя начальница и некогда моя любовница. Рядом с ней мужчина средних лет, в кожаной куртке и кепке, едва прикрывающей залысины, с небольшой бородкой и усами. Где-то я его видел. Не на совещании, а на фотографии. Кто-то из высших эшелонов партии и правительства, расстрелянный в эпоху большой чистки.

Мне стало немного неловко — передо мной стоит красивая женщина, а я тут с узлами, с парой сапог, связанных бечевкой и переброшенных через плечо.

— Вы в командировке или повышение получили? — поинтересовалась Наталья.

— Сложно сказать, — ушел я от ответа. — Можно и так посмотреть, и этак. Вроде, похоже на повышение, но выходит сплошная командировка.

— Как у всех нас, — хохотнул мужчина в куртке, показав редкие, но довольно крепкие зубы.