Хенкинс Камилла - Камилла Хенкинс

Антонио рассмеялся и поднес к губам маленькую ручку.

— В таком случае я буду прилетать каждый день, моя королева…

Клейри сидела на кухне и обмахивалась огромным веером. Чимара сидела рядом на маленькой скамеечке и отчаянно зевала. Клейри не обращала на это никакого внимания и разглагольствовала в свое удовольствие.

— … Потом, можно ведь и потрошка пустить в дело! Суп из потрошков, да со свежими сливками и зеленью — это же сказка! По утрам будем печь блинчики с кленовым сиропом. Знаешь, какие блинчики пекут негры на Миссури? Не знаешь, потому что ты глупая и бестолковая индейка! Это румяные блинчики, из которых так и брызжет масло, есть их надо с пылу с жару, а сироп поливать не пипеткой, как пишут в поваренных книгах, а настоящей ложкой…

— Клейри! Я толстею от одних твоих слов!

— Тебе не повредит! Я-то знаю, почему ты толстеешь, нахалка! Рейнальдо, стало быть? Ладно, не красней. И тем более — теперь тебе надо есть за двоих!

— Клейри!

— Что «Клейри»? Я вырастила целую прорву детей, были среди них и беленькие, и черненькие, и шоколадные, и желтенькие, а вот на свет все появлялись одинаково. Совершенно одним и тем же способом. И делали их примерно одинаково, хм! Ну, про это ты уже знаешь. Так вот. Специально для тебя расскажу еще один рецепт. Тушеная баранина с молодым картофелем, чесноком и тимьяновым медом…

Чикита стояла в пустом пока холле и рассматривала Летнюю Рождественскую Пинию. Девочке очень нравилось красивое деревце, но еще больше ей нравились разноцветные коробочки под ним. В коробочках лежали конфеты, это Чикита узнала совершенно случайно, но точно. Сама видела, как Клейри и мама клали конфеты и заворачивали коробочки в красивые бумажки. Всю ночь заворачивали. Чикита делала вид, что спит, но все видела.

Интересно, а есть среди этих коробочек, ее, Чикитина?

Ну конечно, есть! Здесь же для всех? Значит, и для нее. Так, забираем одну коробочку… Ох, и вкусная же конфета.

Что у нас дальше? Противная тетка, которая хотела украсть елку. Зачем такой вредине дарить отличную конфету? И елку она не хотела, значит, и подарок ни к чему.

Еще есть бабушки. Не Чикитины, конечно, чужие. Они сидят в голубой комнате, там тихо и прохладно. Бабушек там много, но две совсем никуда не годятся в смысле конфет. У них зубки вывалились. Не совсем, конечно, а в стаканчик с водой, но это же все равно! Разве можно есть конфеты без зубков? Еще две коробочки.

Мама отдала бы ей свою конфету, она всегда так делает, но Чикита не станет ее есть. Пусть мама ест сама и будет веселая, а то она плачет часто. Это от недостатка конфет, спросите кого хотите.

Клейри… Клейри все время жалуется, что толстая, вот пусть и не ест конфету. Вообще-то жалко отбирать, но с другой стороны… Ладно, можно откусить половиночку. А маленькую половиночку оставить Клейри.

Тетя Зенни самая красивая! Ей мы отдадим и конфету и все эти прекрасные фантики. Тетя Зенни заплетет их в косы и станет прынцеса, а тогда дядя Дон влюбится в нее без памяти, поцелует ее и у них родятся деточки, а потом они… забыла, чего они там дальше в сказке должны делать…

Чикита заснула прямо на полу с блаженным выражением на перепачканной шоколадом мордашке, сжимая в руке недоеденную конфету…

Дон прицелился и безошибочно выудил Марисоль из кустов рододендрона.

— Не прячься, красавица! Тут тебя хотят видеть.

— Ох, сеньор Дон…

— Я тебе дам сеньора. Алехандро! Я ее нашел. Знакомься. Мисуансьянарари. Можно Марисоль. Художник-самородок и золото, а не женщина. Все эти шикарные тряпки на моих барышнях — ее рук дело. Марисоль, это Алехандро Фагундес, он архитектор из Каракаса и мой большой друг. Кроме того, он владелец небольшой дизайнерской студии, потому что по первому образованию он художник. Ты только не пугайся и не плачь, но мы с ним хотим отправить тебя учиться на курсы в Каракас, а потом ты сможешь поработать у Алехандро в студии… Я кому сказал, не плакать!!!

— Сеньор Дон! Я же за вас… Святая Мария… Сеньор Дон!

— Э-э-э, Марисоль, я вам должен сказать, что учиться, по моему мнению, нужно у вас. Такое потрясающее чутье, такая колористика, да еще и натуральные краски, это же чудо! Помимо того, что это можно сразу выделять в отдельную дизайнерскую линию, это еще и невообразимо красиво… Ну не плачьте, прошу вас. Мы вас напугали с этим бандитом?

— Да я от радости, сеньор. От радости. Аж сердце рвется…

К вечеру духота стала невыносимой.

11

Лена Маккензи попыталась встать со скамейки, но это ей не удалось, по крайней мере, с первого раза. Выпитый ром давал о себе знать, хотя благодаря скандинавским и шотландским корням Лена обладала повышенным иммунитетом к спиртному.

Она просидела в своем убежище почти два часа и пришла к определенным выводам. Насчет Хьюго Форсайта — неясно, хотя видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Чувствовал. Пока не надрался. Сейчас он парень хоть куда.

А вот с рыжей стервой творилось неладное. До встречи с Хьюго она так и вертелась перед гостями, хохотала и трещала без умолку, но едва увидела Форсайта, потухла в один момент. Он-то ее не видел, а интересно было бы посмотреть, как прореагирует он… А вот рыжая явно старалась избежать встречи. Держалась как можно дальше от Хьюго, даже обрывала разговор, если видела, что он приближается. И натуральным образом удирала. У Лены даже шея заболела за ней следить.

Так, пора действовать. И первым делом надо затащить под какой-нибудь куст Хьюго и выспросить, не знаком ли он с рыжей гадюкой лично.

Решив действовать, Лена собрала волю в кулак и нетвердым шагом выбралась из кустов. Ее сильно качнуло на какую-то пару, и Лена поймала изумленный взгляд дамы, явно знавшей Лену в лицо. Плевать! Сейчас не до их идиотских манер. У нее из-под носа уводят Дона, вот что важно. А ром — это ерунда. Для той, которая работала на подиуме, ром не может стать помехой. Прекрасный испытанный секрет всех супермоделей мира: жри хоть пирожные с кремом, хоть икру, пей, что любишь, только не забудь после этого сунуть два пальца в рот… Лена Маккензи знала Дом на Сваях, как свои пять пальцев. Она проскользнула внутрь незамеченной, сняла опостылевшие каблуки и бесшумно поднялась на второй этаж.

Дверь комнаты Дона была полуоткрыта, и Лена, повинуясь злому порыву, осторожно зашла внутрь.

Вид небрежно заправленной кровати вызвал у нее такой приступ злобы, что она едва не протрезвела. Значит, здесь он ее вчера трахал, эту рыжую шлюшку? А она визжала и стонала под ним, как привыкла, небось, делать это со всеми своими клиентами! Дон лапал ее, охал и ахал, а она верещала какую-нибудь пошлость, типа «возьми меня всю, ковбой, сделай это со мной, я тебя чувствую»… Тьфу, мерзость!