Няня для злодея (СИ) - Дант Анна

— Умоляю, помогите! — ко мне бросилась женщина лет сорока.

Захлёбываясь слезами, она схватилась за подол платья окровавленными руками и рухнула на колени.

— Мама, прошу тебя! — к нам подошла девушка помоложе и присела над женщиной, пытаясь отцепить её руки от моего платья. Возле тела остался парень лет восемнадцати.

— Что здесь происходит? — от страха голос стал звонче, вопрос прозвучал строже и… Злобнее, что ли.

— Мужчину ранили, — кивнув на тело, глухо объяснил Агафон. — Он ещё жив, но рана слишком серьёзная.

С трудом справившись со страхом, я подошла к лежащему мужчине и склонилась над ним. Длинный порез пересекал почти всю грудь. Глубокий, но жизненно важные органы не задеты.

— Его надо шить, — тихо сказала я.

— Виолетта, лекаря вызвать не успеем, — покачал головой Агафон. — Предлагаю выделить комнату подальше от детей, и дать умереть. Алкоголя достаточно, чтобы держать его в коматозном состоянии. Так он не почувствует боли.

— Нет, надо попытаться помочь, — нахмурилась я. — Отнесите его в комнату для слуг, я сейчас подойду. Девушка, идём со мной. Нужна будет помощь.

Я действовала на автомате, стараясь не задумываться о предстоящей операции. Поставила кипятиться воду, нашла бутылку какого-то крепкого алкоголя. Достав стакан, я налила целый и передала девушке.

— Отнеси матери. Пусть выпьет залпом, может уснёт, — приказала я.

Девушка испуганно кивнула и убежала. Я знала, что успокаивать сейчас нельзя, ещё больше впадут в панику. Как бы ей не было сейчас больно, надо взять себя в руки. Хотя бы потому, что я не смогу всю ночь следить за мужчиной.

Найдя чистую простынь, я разрезала её на полосы. Где-то у меня был набор для шитья.

Метнулась в свои покои.

— Чёрт! чёрт! — ругалась я, вытряхивая сумки. — Почему я так и не успела разобрать вещи!

В самой последней сумке и оказался набор. А ещё то, о чём я совершенно забыла. Аптечка!

Распахнув коробочку, едва не взвизгнула от радости. Даже спиртовые салфетки есть, а уж об основных лекарствах и речи не идёт.

Подхватив всё необходимое, бросилась вниз. Туда, куда определили больного.

— Агафон, принеси воды и бутылку с алкоголем, — попросила я, присаживаясь рядом с больным.

Пугала не рана, а то, что может пойти заражение. У меня есть кое-какие антибиотики, но я не врач, поэтому хотелось бы избежать последствий.

Оглядевшись, я заметила женщину, спящую в кресле.

— Она не пила алкоголь никогда, — объяснил парень, заметив мой взгляд.

— Это и к лучшему, — тихо ответила я, вспоминая, есть ли у меня аспирин или я выпила последний.

— Вы спасёте отца? — неумело сдерживая дрожь в голосе, спросил подросток.

— Я постараюсь, но я не лекарь, — честно призналась я.

Дальше на разговоры не осталось времени. Плеснув алкоголь на руки, я хорошенько растёрла руки.

— Агафон, помогай. Надо аккуратно избавить мужчину от рубашки.

— Двигать его сейчас нежелательно, — нахмурился мужчина.

— Не надо двигать, просто освободи мне грудь, — объяснила я. — Просто порежь рубашку и всё. Только аккуратно около раны.

Мужчина кивнул, достал нож и аккуратно отрезал ткань.

Вымочив в чуть остывшей воде тряпку, я аккуратно промыла рану. Ну что же, ему повезло, что рана не рваная. И мне тоже…

Налив в кружку, из которой пила женщина, алкоголя, я закинула туда нитки и иголку. К счастью, в наборах продают полукруглые иглы. Не знаю, для чего они, но сейчас весьма кстати.

Пока нитки и игла дезинфицировались, я копалась в аптечке, надеясь найти ещё что-нибудь нужное. Антибактериальную мазь отложила в сторону, как и антибактериальный порошок.

Подумав немного, решила, что дезинфекции мало не бывает, поэтому после того, как обильно полила рану перекисью и дождавшись прекращения реакции, сверху посыпала порошок.

Ещё раз ополоснув руки, а сверху протерев спиртовыми салфетками, я достала нить и иглу.

— Мне нужно больше света, — тихо сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь, но не сомневаясь, что мою просьбы не только услышали, но и исполнят быстро.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И угадала, потому что спустя буквально минуту, в комнате стало ярче — кто-то принёс свечи.

Вздохнув, я ещё раз посмотрела на бессознательного мужчину и принялась шить.

Прокол — стежок — прокол — узел.

Я запретила думать себе, что зашиваю человека. Не сейчас, не время. Трясущиеся руки совершенно ни к чему.

Прокол — стежок — прокол — узел.

Кожа прокалывалась легко, благодаря острой игле. Выступающую кровь я сразу же убирала спиртовой салфеткой, стараясь делать всё очень быстро. Рана длинная, защивать придётся долго.

Прокол — стежок — прокол — узел.

Послышался тихий стон. Больной очнулся, но из-за слабости закричать не мог. Как же? Как помочь?

Краем глаза заметила знакомый спрей. Помню, покупала его очень давно на операцию. Но насколько давно? Не вышел ли срок годности?

— Агафон, возьми вон тот белый пузырёк и скажи мне цифры на дне, — молясь про себя всем существующим и несуществующим богам, попросила я.

— Восемь, двенадцать, две тысячи девятнадцать, восемь, двенадцать, две тысячи двадцать четыре.

— Слава богу! — выдохнула я. — Надеюсь, на лидокаин у него не возникнет аллергия.

Распылив спрей на рану, я подождала пару минут и принялась шить дальше. Мужчина затих. Не знаю, может подействовала местная анестезия, а может потерял сознание. В любом случае, шить намного легче, когда рядом никто не стонет от боли.

Последний стежок дался с облегчением. Наложив на шов мазь, я вскрыла упаковку со стерильным бинтом и сложила плотный квадрат, которым прижала рану. А сверху уже полосу из простыни, закрепив её пластырем.

— С него надо снять сапоги и укрыть одеялом, — тихо сказала я. — Сейчас температуру померяю и скажу, что делать дальше.

Сунув градусник мужчине подмышку, я потрогала лоб. Жар чувствовался, но понять из-за чего он — я была не в силах.

На всякий случай приготовила жаропонижающее и антигистаминное. И то, и то ему надо будет, чтобы избежать последствий. С антибиотиками решила повременить, в нём итак ударная доза, ещё и таблетка может стать фатальной для неподготовленного организма.

Градусник запищал, показывая тридцать девять и шесть. Немного подумав, решила пока не будить. Пусть иммунитет попробует разобраться самостоятельно. Тем более, он должен быть сильным в здешних условиях.

— Он будет жить? — тихо спросила девушка.

— Надеюсь, — вздохнув, отозвалась я и обратилась к Агафону. — Проводи гостей в гостиную, пусть ложатся спать.

— А ты? — с тревогой спросил мужчина, оценивая мой усталый вид. — Ты на ногах не стоишь.

— Ещё немного продержусь, — слабо улыбнувшись отозвалась я. — Тем более, кроме меня никто не знает, что делать. Если совсем будет тяжело, разбужу. Только принеси мне из кабинета бумагу и перо.

Спустя ещё десять минут меня оставили одну, предоставив пишущие принадлежности. Я решила не тратить время зря, а накидать примерный список покупок, что надо будет сделать в Каристополе. Первый, который я писала, чтобы оборудовать детскую, я выкинула. Яркий алфавит и мягкий коврик — не первая необходимость. А вот что действительно надо было, так это провиант и одежда. Детям даже не переодеться. Где вещи партизан, я не знала. Может не успели принести, а может забрали жрецы.

Ровный почерк не выходил. Руки тряслись от пережитого шока, а я всё чаще поглядывала в сторону бутылки. Нельзя… Слишком ответственная задача передо мной. И слишком молниеносные решения порой приходится принимать. Как же не хватало мне сейчас Эля, с его удивительной улыбкой, спокойным голосом и бокалом лёгкого, согревающего вина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И успокаивающего “Всё будет хорошо, Ви”.

— Всё будет хорошо, — вслух повторила я, глянув на мужчину.

На миг закралась мысль, что лучше бы я отказалась быть няней. Лучше бы вообще не пошла в тот парк, поехав домой. И нет, мне не стало стыдно. Я тоже человек, и тоже устаю. На меня свалилось столько, сколько не сваливалось за всю мою жизнь. А ведь я думала, что пережила многое. Как выяснилось — нет. На сколько меня ещё хватит? Сколько ещё я продержусь, изображая из себя сильную и уверенную женщину? Хотелось под пушистый плед и плакать. От усталости. Как физической, так и эмоциональной. И чтобы рядом был родной человек, который гладил бы по голове и шептал, что всё будет хорошо.