И на щите Давидовом начертано «Моссад» - Юрий Певзнер

жил в Хаде-ре, сельскохозяйственном городке неподалеку от автострады Тель-Авив — Хайфа. В юности он проявил себя как умный и способный парень, физически развитый и обладающий качествами лидера. В это же время у него проявились явные криминальные наклонности. Во время войны 1948 года Кедар служил в военно-морском флоте Израиля, но у него были, как выражаются на языке военной бюрократии, «проблемы с дисциплиной», доходящие до мародерства, и в конце концов он дезертировал. В начале 1950-х годов он вернулся в Хадер и сколотил небольшую банду. На счету банды были вооруженные ограбления, убийства, угоны автомобилей и сбыт краденого. Полиция несколько раз арестовывала Кедара, но доказательств для привлечения его к ответственности оказывалось недостаточно. Жители Хадеры боялись банды Кедара больше, чем местной полиции, и никто не хотел давать против него показаний. Потом он переехал в Тель-Авив, где стал завсегдатаем кафе, в которых собиралась богема, проводил время в компании женщин и вообще вел праздную жизнь, причем никто не знал, откуда Кедар брал деньги.

По-видимому, они давались не так легко, в результате чего Мотке стал настолько раздражителен, что вынужден был обратиться к психиатру, доктору Давиду Руди.

Доктор Руди представил его генералу Иошафату Харка-би, который счел его пригодным для подразделения «131». Военная разведка завербовала Кедара с прицелом на его использование в Египте. После необходимой подготовки и отработки легенды началась операция документализации. Полковник Ювал Нееман, отвечавший в то время в «Амане» за оперативную технику, дал Кедару последние инструкции в тель-авивском кафе «Таам тов» («Хороший вкус»). Начинающий разведчик должен был сперва отправиться в Аргентину, «обжить» там свою легенду и только потом проникнуть в Египет.

В ноябре 1957 года Кедара, естественно не сообщая истинных причин, вызвали в Израиль. Он прилетел первым классом из Парижа — и тут же, в аэропорту Лод, его и арестовали.

Оказалось, что в ноябре 1957 года в Аргентине Кедар убил еврейского коммерсанта и присвоил его деньги. Жертве было нанесено 80 ножевых ран. Это был «контактер» Кедара, который должен был помочь ему в закреплении легенды-биографии для предстоящей работы в Египте. Из-за окружающей это дело секретности мотив убийства или хотя бы повод для трагической ссоры (Мотке настаивал именно на версии ссоры) до сих пор не установлены. Часть денег убитого была обнаружена у Кедара, когда он прилетел в Тель-Авив. Судили Мотке закрытым судом и приговорили к пожизненному заключению. Полтора года, вплоть до мая 1959 года, почти никто, в том числе в разведсообществе, не знал, что стало с Мотке Кедаром. Даже охранники в тюрьме Рамле не знали, кем был этот новый заключенный и почему он содержался в полной изоляции. Только после 6 месяцев содержания в одиночке ему разрешили получасовые прогулки во дворе, и тоже в одиночестве.

Аври Эль-Ад, бывший офицер подразделения «131» в Египте, который содержался в этой же тюрьме, рассказывает, что сам он был известен там как «Х-4». В соседней с ним камере в кандалах находился Мотке Кедар. Они перестукивались и с помощью азбуки Морзе играли в шахматы. «Отказывайся от лекарств, — однажды отстучал Кедар. — Если они деморализуют тебя — ты сломан». Но сам Кедар, действительно сильная личность, не сломался. В тюрьме ему удавалось поддерживать себя в хорошей форме физическими упражнениями и углублением в ведическую философию. После 17 лет заключения, 7 из которых он провел в одиночной камере, в 1974 году Кедар вышел на свободу и потребовал пересмотра своего дела. Полиция, прокуратура и спецслужбы наотрез отказались от этого. Правительство хранило молчание — словно никакого дела и нет.

Надо сказать, что при всем драматизме произошедшего, для Кедара это оказалось еще не самым худшим исходом. Иссер Харел спустя много лет признался, что некоторое время обсуждался вопрос о ликвидации Кедара с целью сокрытия его преступления. Считалось, что это позволит замести следы и избежать осложнений с Аргентиной. «Я с самого начала стоял на том, что мы не можем брать правосудие в свои руки, — писал Харел в одной из книг своих воспоминаний. — Для этого есть суды и судьи. Англичане могут убирать людей, но мы — нет».

С точки зрения Харела, дело Кедара явилось еще одним подтверждением того, что разведка — слишком серьезное дело, чтобы ее можно было доверить «Аману». Этот провал стал одним из существенных аргументов, позволявшим требовать, чтобы вся агентурная работа была сосредоточена в «Моссаде». Но это произошло несколько позже, после громкого «дела Лавона».

Подробно разбирать обстоятельства и перипетии деятельности и отставки видного политического деятеля пятидесятых, крайне не подходящего для порученной ему в кабинете сменившего Бен-Гуриона Моше Шаретта должности военного министра, Пинхаса Лавона здесь неуместно. Следует остановиться только на специфике использования им «Аман» и спецподразделения «131». Началось это с того, что небольшой специалист в военных вопросах вообще и в разведке в частности, министр Пинхас Лавон фактически вывел «Аман» из подчинения (а значит, и контроля) начальника Генштаба Моше Даяна и генерального секретаря Минобороны Шимона Переса. Непосредственно подчинив себе и разведку, и спецподразделения, он оказал влияние на идеологию и стратегию разведработы. Влияние это было крайне опасно. Лавон, а вместе с ним и Джибли, и Бен-Цур начали осуществлять не столько разведывательные действия, сколько специальные операции против арабских стран, безосновательно полагая, что смогут с помощью диверсантов и террористов решить политические проблемы.

Основное направление удара приходилось на Египет. Там в начале 1952 года группа националистически настроенных египетских офицеров, поддерживавших тайные контакты с высокопоставленными сотрудниками ЦРУ на Ближнем Востоке — Кермитом (Кимом) Рузвельтом и Майлзом Коуплендом, — стала готовить государственный переворот с целью свержения короля Фарука. В июле того же года заговор увенчался успехом. Руководители заговора провозгласили республику и пригласили сотрудников ЦРУ в качестве своих наставников. В конечном счете из этой среды в 1954 году вышел подлинный лидер, подполковник Гамаль Абдель Насер. ЦРУ помогало обеспечивать личную охрану Насера. После свержения королевского режима в 1952 году начали активно продвигаться переговоры египтян с Англией об окончательном выводе из страны британских войск и восстановлении юрисдикции Египта над Суэцким каналом. Англия (и США) уступала требованиям нового режима, и вскоре перед Израилем встал в практической плоскости вопрос: как себя поведет Египет, когда англичане уйдут и египетская армия войдет в непосредственное соприкосновение с израильской.

Кроме того, у очень многих в Израиле, в отличие от ряда стран Запада, не было никаких симпатий и иллюзий по поводу нового египетского правительства, и Лавон считал необходимым принимать меры по его дискредитации и дестабилизации. Если дипломат Шаретт пытался организовать если не открытые, то хотя