Пенсия для киллера - Гу Бенмо

Однако настоящим ударом в спину стали слова министра, когда, заканчивая одну из подобных встреч, он сказал:

— Должно быть, вы выжили только благодаря вмешательству свыше.

Вот уж нет: ее смерть предотвратил Рю, а не Господь. Проглотив резкий ответ, Когти ухватилась за ручку раздвижной двери.

— Вы не думаете, что вам суждено продолжить это дело? — продолжал министр. — Послушайте. Предприятие не прекращает свое существование только потому, что директор внезапно устал, решил умыть руки и объявил о роспуске всех сотрудников. Предприятие уже на ходу, и одному человеку не так-то просто его остановить. В этой ситуации у директора столько же влияния, сколько у самого младшего служащего. Устоявшееся предприятие становится частью более масштабного миропорядка и подчиняется его движению. До тех пор, пока не отвалятся все части и не истощатся запасные детали. Если не хотите возглавить агентство, надеюсь, вы продолжите быть его ногами и руками. А на место управляющего я подберу кого-нибудь сообразительного и надежного. Не слишком ли вы молоды, чтобы все бросить?

В конце концов несколько месяцев спустя она приняла это предложение. И не только потому, что ей едва удавалось избежать небольших, но тревожных инцидентов, вроде падения цветочного горшка, когда она проходила под окнами. Просто Когти никак не могла решить, хотел бы Рю, чтобы она последовала за ним в мир иной сразу или как можно позже. Пока наконец не пришла к выводу: он не хотел ни того, ни другого. Нет смысла пытаться исполнить его предсмертную волю: никакой предсмертной воли Рю не оставил.

Когти всегда жила настоящим, не заглядывая в будущее. Она бралась за оружие, потому что ни на что особенно не рассчитывала; она продолжала жить просто потому, что проснулась утром. Она не задумывалась над смыслом существования, не пыталась оправдать свои поступки или придать им особое значение; не слишком пыталась выжить — как и умереть раньше времени. Двигаться только в силу того, что сердце продолжает биться, — таково было характерное свойство ее натуры, похожей на хорошо отлаженный механизм.

Время от времени Когти думала о Рю и вспоминала его уроки. Но, если не считать мозолей от инструментов, ставших продолжением рук, оперативница больше не страдала и не томилась при мысли о нем. Она повзрослела.

Старик Кан позвонил в двери детского садика как обычно, ровно в четыре дня. Но кнопка не отпружинила, будто была сломана. Старик нажимал на нее снова и снова, но ничего не услышал и толкнул дверь, которая оказалась незапертой. На первом этаже располагалась комната воспитателей. Он постучался, и к нему вышла учительница Хэни.

— Здравствуйте, я пришел забрать внучку. Вам следует повесить записку на двери, что звонок сломан…

— Сломан? Разве он не звонит? — удивилась учительница.

— Ну, такое бывает. Например, у нас дома звонок настолько старый, что зимой начинает трещать, а иногда вообще не работает. И дверь у вас была открыта.

— Правда? Вообще-то у нас стоит автоматический замок с системой защиты от взлома. Очень странно…

Старик не понял технических терминов, которые упомянула учительница, и предпочел закрыть тему:

— Так или иначе, вам надо вызвать мастера. Хэни готова?

— Дверь закрывается автоматически, ее невозможно открыть снаружи. Только если снять с петель. Но позвольте я позову Хэни. — Она зашла в кабинет, чтобы позвонить, и вернулась оттуда бледная: — Возникла проблема. Хэни нет.

Кан заморгал, тщетно пытаясь осознать происходящее.

— Ее рюкзак и пальто на месте, — пояснила учительница. — Но с тех пор, как девочка пошла в туалет, ее не могут найти…

Старик почувствовал, как кровь бросилась в голову, а сердце заколотилось. Это странное происшествие раскололо обыденность, вокруг начал сгущаться и становиться осязаемым бесформенный страх.

Глава десятая

Жалюзи были опущены, на дверях лавки висел замок, но не нашлось даже в спешке оставленной записки о том, что лавка сегодня не работает. Когти попыталась припомнить, зачем она пришла сюда. Сегодня ей следовало избегать встречи с объектом, так почему она здесь? Чтобы купить фруктов? Или она намеревалась во всем признаться, попросить супругов закрыть лавку и какое-то время не выходить из дому? Но старший Кан — председатель ассоциации малого бизнеса; закрыв лавку, он себя не спасет. А если он передаст свой пост кому-нибудь другому и заляжет на дно? Как бы ни старалась Когти, ее предупреждение возымеет действие только в том случае, если она откроется родителям доктора Кана и расскажет, кто она такая на самом деле. Да и маловероятно, что клиент вычеркнет имя старшего Кана из списка только потому, что тот оставит должность председателя ассоциации. Когти никак не могла повлиять на исход дела.

И все же она встревожилась, увидев, что лавка закрыта. Может, жена, почувствовав себя неважно, была вынуждена остаться в постели? Или спина у старика так разболелась, что он не в силах заниматься доставкой товара? Если жена сляжет и супругам придется нанять молодую помощницу, они окажутся в бедственном положении. Старушка еще в тот раз жаловалась, что народ больше не ходит на рынок, хотя Когти считала, что люди все равно будут приезжать сюда за свежей зеленью и овощами. Значит, Канам придется пойти на расходы, чтобы нанять кого-то посильнее хрупкой старушки, которой и дыню-то поднять уже не под силу, а вдобавок надо еще присматривать за внучкой.

И в этот момент кто-то толкнул Когти сзади в шею. Она рефлекторно отшатнулась, кулаком нанесла стоявшему сзади человеку удар в нос, ткнула локтем в грудь, развернулась и толкнула его к жалюзи, вцепившись в воротник сорочки. Только потом Когти пригляделась и поняла, что перед ней доктор Кан. Медицинского халата на нем не было. Что он делает у лавки родителей в такое время?

— Поймал… вас, — прохрипел он, хотя это она обездвижила и придавила его. Когти чуть не засмеялась, но потом обратила внимание на его осунувшееся небритое лицо и сбивчивый тон. — Это ведь все из-за вас? Другой причины я не вижу. Я знал, что рано или поздно вы сюда придете, поэтому наблюдал за лавкой.

— Что?.. — Когти разжала хватку, и доктор Кан сполз вниз, кашляя и отплевываясь. Одежда на нем вся перекосилась. Возможно, Когти выбила доктору зуб, потому что на земле пузырилась слюна вперемешку с кровью.

Она сунула руку в карман, чувствуя неловкость.

— У вас вроде кровь во рту. Может, вам показаться врачу? Я прошу прощения за резкость, но не стоило вам так подкрадываться. Что происходит? Почему вы здесь, а не в клинике?

— Это все из-за вас! Что вы наделали?

Он говорил отрывисто, грубо и весь трясся от ненависти и отвращения. Когти ни разу его таким не видела и не понимала, что могло ввергнуть его в такое состояние.

На минуту она почувствовала себя виноватой, решив, что доктор Кан узнал про ее план, но постаралась сохранить спокойствие. Она ведь еще ничего не сделала.

— Вы о чем? — спросила она. — Я просто пришла за фруктами и встревожилась, не случилось ли чего, поскольку лавка заперта.

Выхватив сложенный пополам листок, доктор Кан швырнул его прямо в лицо Когти. Она такого не ожидала, и плотная бумага угодила прямо ей в нос.

— И вы еще делаете вид, будто ничего не знаете?

Стараясь не обращать внимания на дрожь в руках, Когти развернула листок.

Доктор Кан поднялся с земли.

— Хэни пропала.

И он разрыдался.

Отец девочки отпросился с работы и держал своих престарелых родителей за руки, похлопывая по плечу и уверяя, что они ни в чем не виноваты. Он даже не представлял, почему дочь исчезла. Доктор Кан уже связался с родственниками покойной жены — бабушкой Хэни и незамужней тетей, с которыми он несколько лет не общался. После смерти жены ее родственников приглашали в любое время навещать девочку, но они предпочитали держаться на расстоянии, замкнувшись в своем горе. Тем не менее отношения с доктором Каном у них всегда оставались теплыми. Два года назад во время Чхусока, праздника полной луны, они даже договорились встретиться. В любом случае, если бы Хэни забрали бабушка с тетей, они не стали бы возиться с замком, а попросили бы воспитательницу выдать им ребенка.