Е.Н. Отт и Ехидна - Галина Дмитриевна Гончарова

унесла на кухню. И опять промолчала. Она-то его варила как раз к приходу мужа, чтобы свежий был, не разогретый… выглядывала дражайшего супруга… за столько лет брака она ему и угождать привыкла, и вкусы его знала… да много чего она о муже знала.

И что Юрей ей изменяет, и с кем, и даже где именно. Знала и опять молчала, и терпела, и молилась, и надеялась на лучшее, вот уже тридцать пять лет надеялась. Со стороны – счастливая семья.

Муж, глава семьи, жена – его опора и помощница, дочка растёт… не красавица? Ну… весьма себе не красавица. Зато умница.

Ревея отлично знала, что внешность у неё… ей и мать говорила держаться за мужа, если кто на неё, дуру, позарится. Мол, с её-то мордой, дурака и не найдётся, век одна вековать будет. Пилила, шипела, ну и добилась своего. К двадцати годам Ревея себя женщиной даже не чувствовала, именно, что лошадь бесполая. Где уж девушке было подумать о чём-то другом, засомневаться – ей же это в голову с детства вкладывали! Вот мать у неё красотка, а Ревея вся в отца, страшная, как кобыла… тощая, мосластая… помочь дочери подчеркнуть свои сильные стороны и скрыть недостатки? Мамаша даже и не пыталась, то ли ума не хватило, то ли души[21].

Так что встреча с Юреем была практически предрешена.

Мелкий домашний тиранчик и дурак нюхом почуял жертву. Надо отдать должное этой категории существ, чувствительность у них развита отлично, от некоторых женщин их ураганом относит, а к другим они липнут. Знают, кого можно прогнуть под себя и переломать, а тут и ломать-то не требовалось практически. С одной стороны Юрей внушал жене, какую он оказал ей честь своим предложением, с другой – её мамаша пилила. Долго усердствовать и не пришлось.

Женился Юрей в род Отт, это удачно получилось, а вот всё остальное… Михаил Отт на супруга Ревеи смотрел с откровенной брезгливостью. Брак он разрешил, думая, что для Ревеи даже такое окажется лучше, чем её мамаша, но вот приближать к себе Юрея? Давать ему какую-то должность? Что-то поручать?

Все дела Михаил, а потом и Евгений, демонстративно вёл только с Ревеей, отказываясь играть по правилам Юрея. Мужчина злился, бесился, раздражался и срывал злость на супруге, додавливая её самооценку с плинтуса до уровня пола подпола.

Ревея слушала и верила, слушала и старалась угодить своему всё более требовательному мужу, слушала и воспитывала дочь, необратимо уродуя психику девушки. Кладия росла копией матери, только чуть более симпатичной, всё же что-то ей и от отца перепало. Хоть волосы не такие жидкие были и более приятного цвета.

А характер у неё был полностью мамин, и нашла бы она себе такого же, как Юрей, уже давно, просто один домашний тиран не потерпел бы второго и давил конкуренцию на корню.

Ревея послушно сварила мужу кофе, и Кладия засуетилась на кухне, подогревая ужин. Вот сейчас мать помассирует мужу плечи, отец расслабится и разрешит подавать на стол, а сам пойдёт переодеваться в домашнее. Ревея будет ему помогать, а Кладия как раз успеет всё накрыть.

А потом отец им расскажет о своём дне.

Ну и они потом… тоже расскажут. Этот ритуал Юрей ввёл с первых дней – за ужином каждый рассказывает ему, что и как было сделано за день, ну и получает справедливую критику от главы семьи. А что?

Всем известно, ничего эти бабы нормально сделать не могут!

То, что Ревея была неплохим специалистом, работала на семейном заводе и на свою зарплату содержала и дом, и семью, Юрей во внимание не принимал. Вообще.

Бабы же! Тьфу!

Вот у него – дело другое, у него дела, а тут – делишки! Так что, выслушав рассказ Ревеи: пришла на работу, работала, вернулась домой – и дочери: то же самое, только плюс ещё посещение лавок в обеденное время, Юрей принялся рассказывать о себе, любимом.

– Я сегодня посетил четыре семьи. Поговорил с главами семейств…

Ревея внимательно слушала.

По словам мужа выходило так, что все согласились с его доводами. Он ведь такие разумные вещи говорит! Если Евгений пропал, его искать, конечно, надо, но без алтаря этого сделать нельзя. Остаётся только ждать. А пока ожидание длится, нельзя, чтобы родовое имущество оставалось без присмотра, вот каждый и должен взять на себя посильную ношу. А там, глядишь, алтарь и нового главу себе выберет вместо бестолкового мальчишки и найти Евгения можно будет.

Это же правильно!

Ревея слушала и молчала.

А что тут скажешь? Ну не могла она сказать супругу, что он ИДИОТ! Не могла!

Привыкла за столько-то лет быть послушной и покорной вещью для удобства, притерпелась, и как тут сообщишь, что слова Юрея… под измену роду они пока не попадают. Но… именно что пока и только потому, что Юрей искренне верит в то, о чём говорит.

Такое вот уникальное свойство идиота – сам придумал, сам поверил… и получается, что перед родовым алтарем он практически чист. Он же действительно не со зла! А вот Ревея, которая понимает, что это грозит предательством… язык у неё не поворачивался.

Зато Кладия рот открыла.

Дочь Юрей любил, как умел, конечно, но всё ж таки его ребёнок, его собственность, так что позволялось дочери больше, чем жене.

– Папа, а ты уверен, что не начнётся грызня внутри рода? Если Евгения не найдут в ближайшее время, алтарь точно не откроется и мы можем стать… кем угодно, но не Отт.

– Почему? – даже удивился Юрей. – Евгений – безответственный мальчишка, не знаю, куда его понесло, но уверен, что он сейчас где-нибудь развлекается, позабыв обо всём на свете. Какие уж ему дела рода?

– Ох, папа… если ты так думаешь…

Юрей только вздохнул.

Как же глупы эти бабы!

– Дочка, ни о чём не думай. Папа всё уладит!

Кладия кивнула.

Её это особенно ни в чём не убедило. Уладит? Да, наверное, только вот отец не из родовых, и ответственность у него другая, и спрос с него другой. А Кладия воспитывалась вместе со всеми детьми в поместье Отт, Михаил каждые выходные приглашал всех детей и учителя для них приглашал, и о родовых обязательствах Кладия знала.

То, что сейчас пытается сделать отец, – это предательство. Он ничего не понимает, но ему всё равно прилетит, а она понимает. Так что…

Завтра она попробует что-то сделать.

Не будет она говорить с матерью, та просто тень отца, у неё уж и нет