Опасные страсти - Кэт Мартин

За несколько часов, остававшихся до ужина, Элисса успела настроиться соответствующим образом. Вечер начался довольно мило, если учесть, с каким нежеланием она сюда приехала. Жена майора по фамилии Холдорф давала ужин в честь дня рождения супруга. Праздник состоялся в небольшом, но хорошо обставленном доме на окраине города. Вместе с хозяевами присутствовали двенадцать человек.

Ужин был обильный: густой фасолевый суп, вареная говядина под названием тафельшпиц, свежие овощи, картофель с луком, жаренный в кипящем масле, кнедели, запеченные в тесте яблоки и замечательный вишневый торт на десерт. В ходе трапезы Элисса вела любезную беседу с фрау Холдорф, полной словоохотливой дамой лет тридцати пяти, намеренно не замечая многозначительных тяжелых взглядов, которые бросал на нее Стейглер.

Наконец гости поднялись из-за стола, и Элисса услышала, как фрау Холдорф сказала:

— У вас очаровательная спутница.

— Да, — поддержал ее муж, быстро, оценивающе посмотрев в сторону девушки. — Я одобряю ваш вкус, генерал.

Элисса сразу прониклась теплыми чувствами к фрау Холдорф, но в облике ее супруга, худощавого, несколько женственного светловолосого мужчины, было нечто, вызывавшее у нее неприязнь. Она заметила, как его взгляд скользнул по округлости ее груди, заметила легкую улыбку, появлявшуюся на губах майора, когда тот переводил взор с нее на генерала.

В общем и целом майор казался вполне привлекательным человеком, но в нем было что-то… какой-то странный налет расчетливости. Нечто подобное Элисса угадывала и в Стейглере. Может быть, именно эта черта сблизила их.

Вечер обошелся без особых приключений. К досаде Элиссы, о войне почти не говорили, и по большей части беседа крутилась вокруг императорского бала. Наконец пришла пора уезжать, и при мысли о том, что ее ожидает, все внутри у Элиссы сжалось. Ей было нужно во что бы то ни стало уединиться со Стейглером, но столь же велик был страх перед тем, что могло произойти во время их встречи с глазу на глаз.

Они распрощались с хозяевами, и Стейглер помог Элиссе забраться в свою черную лаковую коляску.

— Еще рано, — заметил он, устраиваясь рядом с ней на сиденье. — Я знаю одно место, где мы сможем побыть вдвоем, где я мог бы угостить вас бокалом бренди, прежде чем отвезти домой.

Судя по глазам Стейглера, он не собирался ограничиваться бренди, и к горлу Элиссы подступил ком.

Она должна была поговорить с ним, добиться его доверия и расположения. Она попыталась заставить себя согласиться, но лишь улыбнулась и покачала головой:

— Ничто другое не доставило бы мне большего удовольствия, генерал. К сожалению, я до сих пор страдаю от последствий ушиба, и у меня мучительно разболелась голова. — Элисса протянула руку и крепко сжала его руку. — Я хочу, чтобы ничто не омрачало наше уединение. Вы понимаете меня, генерал?

Стейглер нахмурился, его глаза потемнели, а на лице застыло непроницаемое выражение.

— Ожидание начинает раздражать меня, Элисса. Если я узнаю, что вы ведете со мной какую-то игру, вам придется пожалеть, обещаю.

В экипаже воцарилось молчание, которое нарушал только стук железных колес по булыжной мостовой. У Элиссы гулко забилось сердце. Стейглера нельзя безнаказанно водить за нос — одному Господу ведомо, к чему это может привести. Надеясь, что он не заметит беспокойства в ее глазах, Элисса стиснула его руку и улыбнулась, поглядывая на генерала из-под ресниц.

— Поверьте, генерал, ваше терпение будет вознаграждено.

После этих слов Стейглер чуть расслабился и поднес ко рту ее пальцы. Его губы показались Элиссе сухими и немного шершавыми, и ее охватил приступ отвращения.

— Я редко теряю голову, моя дорогая, — сказал он, чуть кривя губы в улыбке, — но коль скоро речь заходит о вас, мое терпение начинает истощаться. И все же вы правы — я не хочу, чтобы вам стало плохо.

Элисса откинулась на спинку красного бархатного сиденья, ругая себя за малодушие и одновременно испытывая облегчение от того, что ей вновь удалось отделаться от Стейглера. Однако от облегчения не осталось и следа, стоило ей почувствовать на своей талии руку генерала, ощутить его сухие губы, которыми он сминал ее рот в поцелуе. Ладони Стейглера скользнули по лифу платья Элиссы, сквозь тонкую ткань по очереди взвешивая ее груди и оценивая форму, легко потирая соски.

Элиссу замутило. Господи, неужели она позволит этому человеку прикасаться к ней, ласкать ее руками и ртом, как это делал Адриан?

Коляска подкатила к крыльцу Блауен-Хауса, и Стейглер оторвался от губ девушки.

— Вы правы, дорогая. Теперь я вижу, что ожидание действительно окупится.

Элисса ничего не сказала, лишь оперлась на его руку, вышла из экипажа и позволила Стейглеру проводить себя до дверей.

Он с преувеличенной любезностью склонился над ее рукой.

— Доброй ночи, леди фон Ланген. С нетерпением жду возможности сопровождать вас на бал. — Он тонко улыбнулся. — Надеюсь, к этому времени вы будете чувствовать себя значительно лучше.

Элисса задрожала.

— Д-да… Непременно… — Войдя в дом, она торопливо поднялась по лестнице в свою комнату. Она ощущала страшную слабость. Святой Боже, ну как она позволит ему прикасаться к себе, если всякий раз при этом ее начинает тошнить?

Элисса закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. К счастью, Софи развела в камине огонь, и в комнате было тепло. Элисса пересекла спальню на подгибающихся ногах и остановилась у огня, растирая руки и борясь с ознобом, охватившим все тело.

Она вспомнила Стейглера, его костлявые грубые черты, сухие шершавые губы, влажные ладони, прикасавшиеся к ней. Он ли предатель, он ли отвечает за гибель ее брата? До сих пор у Элиссы не было доказательств, но она не сомневалась, что Стейглер способен на измену. Она чувствовала его жестокость, его пренебрежительное отношение к окружающим. Готов ли он проявить свою безжалостную натуру для достижения целей, сулящих большие деньги?

В мысли о Стейглере вплелись воспоминания о Карле, высоком, светловолосом, красивом и смелом. Элисса вспомнила, как смеялись они с Карлом, когда она ковыляла за ним следом, одевшись в голубое шелковое платье матери. Понимая, что, если их поймают, накажут именно его, Карл все же не устоял перед соблазном и нацепил отцовский сюртук и весело улыбался, разглядывая себя и сестру в высоком зеркале.

Элисса вспомнила его повзрослевшим, более серьезным. Карлу было двадцать два, а Элиссе всего восемнадцать, когда он попросил ее совета относительно девушки по имени Алиса Бейнбридж, дочери сквайра, жившего по соседству. Он подумывал сделать ей предложение и, поскольку сквайр был не прочь выдать Алису за наследника фон Лангена, полагал, что девушка ответит согласием. Она была юна и миловидна, и Карл надеялся, что она станет хорошей женой. Элисса лишь спросила, любит ли он ее.