Папа из другого мира, или Замок в стиле лофт - Ольга Ивановна Коротаева

мне, и смог лишь кивнуть. Пожелав детям спокойной ночи, потопал за хозяйкой оплота. За нами увязался комод, а табуретки радостно скакали вокруг боязливо жмущейся к загончику сарайки.

Глава 32

Флоренс

– Простите, – выдохнула я, не оборачиваясь к гостю из живого мира.

Смотрела то на тёмное небо, то под ноги и неторопливо брела по тропинке. Та убегала вперёд и, петляя вокруг крупных камней, стремилась вдоль реки к темноте леса. Где-то вдалеке трещали цикады, от воды доносилось бульканье — рыбы поднимались на поверхность и тут же исчезали в мутной глубине.

Прошло время, но ответа я так и не услышала. Впрочем, как и ожидалось.

Наблюдая за Александром всё это время, я догадывалась, что он не владеет магией, но признаться в собственных ошибочных подозрениях было непросто. Гораздо спокойнее было подозревать мужчину и видеть в нём опасность. Ведь он — потомок магов Замирья!

Остановившись на берегу реки, я понаблюдала за играющими рыбами. Обхватив себя руками, нехотя добавила:

– Мне следовало поблагодарить вас за заботу о детях. И о замке. Уверена, вам непросто пришлось.

И снова в ответ звенящая тишина. Это начинало раздражать, ведь произнести эти слова было непросто. Сдержав волну нахлынувшего гнева, я холодно уточнила:

– Вам совсем нечего мне сказать?

Оглянулась на мужчину и замерла при виде его белозубой улыбки. Александр играл с комодом, как с псом, и, поглаживая живую мебель, беззвучно смеялся.

Я головой покачала: ну совсем как мальчишка!

– Это странно, да? – поинтересовался Пёсель Лаврентьевич.

Когда пёс оказался рядом, я не заметила. Впрочем, это было неудивительно — Пёсель умел исчезать и появляться совершенно незаметно. Эта способность не раз спасала животному жизнь, когда нападения магнуса были чаще и опаснее.

– Да уж… – передёрнула я плечами.

Действительно, видеть результат проснувшейся магии дочери было волнительно. Я ещё не определилась, как относиться к этой её способности. И всё равно думала, что без силы Замирья тут не обошлось. Не зря же Джессика смогла оживить лишь творения Сокола?

– Со мной он так не играл, – буркнул пёс и, озадачив меня этим, вздохнул. – А ведь я единственный с самого начала хорошо относился к неприкаянной душе. Несправедливо!

И, ещё раз тяжело вздохнув, побрёл прочь по привычному пути своего ежедневного обхода к замку. Пробегая мимо Александра, недовольно рыкнул на комод. Тот затрясся и вжался в мужчину — совсем как пугливый щенок. Но, стоило Пёселю Лаврентьевичу гордо удалиться, потрусил следом. Было забавно наблюдать, как ожившая мебель подлизывается к собаке…

– У вас красивая улыбка.

Вздрогнув от неожиданности, я поджала губы и сурово глянула на Сокола. Тот лишь усмехнулся и, присев на траву, приглашающе похлопал рядом.

– На самом деле мне есть, что вам ответить.

И замолчал, глядя на реку.

Мне хотелось остаться стоять и, скрестив руки на груди, наблюдать за мужчиной сверху вниз, но пришлось опуститься рядом, чтобы услышать ответ. Когда я устроилась и тоже устремила взгляд на воду, в которой резвились рыбы, Александр тихо проговорил:

– Вам не за что извиняться. Не знаю, как бы сам повёл себя на вашем месте. У меня нет своих детей… Хотя всегда хотел большую семью! Поэтому мне радостно слышать «папа». Но волноваться вам не о чем.

Он повернулся ко мне и снова обезоруживающе улыбнулся.

– Эти хитрецы вкладывают в это слово немного иное значение. Уверен, они нарочно говорят это, чтобы смутить меня и подразнить вас.

Я отвернулась и, испытывая некоторую неловкость, опустила голову, скрывая предательский румянец. Втянув воздух, наполненный ароматом разогретых за день цветов, призналась:

– Да! Я тоже догадываюсь, зачем Джессика упрямо и демонстративно называет при мне отцом чужого человека. Джонатан всегда наблюдает, как я отреагирую на слова его сестры, и сам не упускает случая дёрнуть за струны моих нервов.

– Вам непросто приходится.

Я удивлённо глянула на мужчину. Думала, его покоробят слова о чужом человеке, но он не только не обиделся, но даже посочувствовал мне. Будто читая мои мысли, Александр кивнул и негромко добавил:

– Я действительно понимаю, каково. Защищать семью от страшной опасности, всегда находиться в напряжении и ожидать нападения. В одиночестве. Без поддержки. Это страшно.

У меня дрогнуло в груди, а на глаза навернулись слёзы. Прикусив нижнюю губу, я вскочила и, прогнав неуместную волну слабости, процедила:

– Больше никогда не смейте жалеть меня. Не такая я жалкая, как вам кажется. Я страж! Защищать Шаад и живые миры от магнуса — мой долг!

Развернувшись к замку, пошагала прочь. Проклиная себя за решение попросить прощения и за эту ночную прогулку, во время которой едва не расплакалась, ни разу не оглянулась. Зря я поговорила с неприкаянной душой. Надо было и дальше избегать его. Захотелось повернуть время вспять.

– Флоренс, подождите! – Услышав голос Александра, почему-то замедлила шаг. Мужчина догнал меня и, застыв в метре, извинился: – Простите меня. Поверьте, я никогда не считал вас жалкой или слабой. Нет! Вы невероятно сильны духом. Я восхищён вашей стойкостью, но…

Он замолчал и глянул так, что у меня всё сжалось в груди. Резко отвернувшись, я направилась к замку. Мужчина, удерживая небольшую дистанцию, пошагал рядом.

– Но это неправильно, – упрямо закончил он. И тише пояснил: – Вы женщина и имеете право проявлять слабость…

– Вот как? – усмехнувшись, перебила я. Обернувшись, остановилась и саркастично приподняла бровь. – Женщина?

Остолбенев, мужчина торопливо добавил:

– Я неправильно выразился… Не женщина. Хотел сказать, что вы — живой человек, а не робот!

– Не робот, не женщина, но живой человек, – совсем развеселившись, подытожила я.

– Вы очень красивая женщина…

Казалось, Александр смутился, и это было неожиданно приятно. Голос мужчины дрогнул, взгляд потемнел. Но через миг гость Шаада расправил плечи и твёрдо предложил:

– Я хочу разделить бремя, которое вы держите на своих хрупких плечах. Пожалуйста, позвольте мне это. Я не владею магией, но буду сражаться бок