«Если», 2011 № 04 - Журнал «Если»

Кстати о кошках. Количество заклинаний, проводимых с их участием, было чрезвычайно велико, и этот товар пользовался постоянным спросом. Правда, ритуалы плодородия, где, как правило, в жертву приносились кошки в большом числе, в последние десятилетия стали считаться варварскими и вышли из моды. Но церемонии, где требовалось не больше одного животного — от приворотных до противопожарных, — по-прежнему были популярны, и никакие борцы за права животных ничего не могли с этим поделать. Хорошо, что кошки так быстро плодились. Поэтому Вук решил начать с расспросов о них — это не вызовет подозрений.

Но результат оказался нулевой. Повышенного интереса на рынке к оптовым партиям кошек не наблюдалось. Летучих мышей не заказывали. Жаб брали, но в количествах, не превышающих обычное. Из этого следовало: либо те, кто желал вызвать опасных сущностей, действовали за пределами черного рынка, либо Круг друидов Альбиона просто решил перестраховаться и занимается швырянием камней по кустам, в надежде таким образом убить зайца. Или кота. В самом деле, Трансбалкания — страна с мощнейшими магическими традициями, и если искать на континенте магов-возрожденцев, то где-то здесь. Но ведь Брайс сам признался, что никаких конкретных оснований для поисков в этом регионе у него нет. Только подозрения. А на эти подозрения можно бы ответить так: традиции традициями, и тех, кто занимается магией, профессионально или любительски, здесь, вероятно, больше, чем где-либо в Азиопе, но… здесь слишком любят получать удовольствие от жизни, чтоб напрягаться по указанному поводу. Магия помогает решать разнообразные бытовые проблемы, вроде ухода за цветником или огородом, хранения скоропортящихся продуктов, и позволяет женщинам казаться привлекательными, а мужчинам наилучшим образом на эту привлекательность реагировать. С помощью магии можно навредить врагу или, наоборот, защититься. Как правило, подобные действия запрещены законодательно, но всегда можно найти возможность обойти закон. Однако изобретать или, скажем, возрождать способы вызова могущественного духа, притом что этот дух способен тебя же и разорвать в клочья, как это случалось в темные века и, видимо, теперь происходит на родине Брайса? Увольте. На подобное способен только какой-нибудь сумрачный альбионский гений.

Зачем, когда можно курить в прохладе кабинета, глядя на лозы, оплетающие каменную ограду палисадника, на наливающиеся под ярким солнцем темно-лиловые кисти винограда? А потом, когда дневная жара спадет, прогуляться до ближайшей харчевни, где так славно готовят жареную баранину с баклажанами — и если хозяин использует для этого какую-то кухонную магию, честь ему и хвала. Это прекрасно, и те, кто упрекает Милича, что он не использует свой талант, хотя мог бы стать государственным магом либо достичь известных высот в Коллегии волхвов, лукавят и лицемерят. Соотечественники его всегда поймут. Даже Кадоган — и тот поймет. Он все-таки достаточно здесь пожил.

Однако это красивые слова, а итог один. Точнее, его нет. Он не смог помочь однокурснику.

Вернувшись, Милич застал помянутого однокурсника в магазине. Тот беседовал, точнее, в старомодном стиле любезничал с Зоряной. Магазин «Все для жертвоприношений» пустовал. Мертвый сезон, будь он неладен.

Милич, поздоровавшись, спросил у продавщицы, как дела. Скорее, для порядка. И так было ясно, что ничего особенного не произошло.

И верно: Зоряна ответила, что с утра заходило несколько человек, но брали по мелочи — мышей в основном.

В кабинете Вук сообщил Кадогану о своих наблюдениях и выводах из них.

— Одно из двух: или контакты происходили на том уровне, который мне недоступен, или у них другие источники. Если ты, конечно, не ошибаешься, и некондиционные жертвоприношения все же происходят. Но это узнавай в Коллегии волхвов. Надеюсь, там к тебе будут благосклонны. Из всех иностранцев у нас особо любят альбионцев, со времен публикации трудов достопочтенного Брайана Шонесси, которые сделали трансбалканской магии, как нынче говорят, грандиозный пиар.

Кадоган поморщился.

— Ну уж, кому как не тебе знать, что Шонесси с настоящей дакийской магией был знаком слабо, а зияющие пробелы в познаниях заполнял собственными домыслами. А поскольку он, к несчастью, обладал явным литературным талантом — в отличие от таланта магика, — эти вымыслы затмили скучные факты. Ему бы романы писать, а не труды по истории магии…

— Тем не менее «Книга теней» обеспечивает шоломонариям приток иностранных студентов, а стало быть, дотации и престиж.

— А вымыслы достопочтенного включаются в самоучители по Искусству и выкладываются на многочисленных сайтах в мировой сети. — Он вздохнул. — Все наши беды — от недоучек. Те несчастные, что возрождали кровавые жертвы на островах, тоже нахватались правил из таких пособий. Ведь почему церемониальная магия вытеснила все иные разновидности Искусства? Она доступна практически всем. Работу исполняет мистическая сущность, приходящая на вызов, от дара вызывающего ничего не зависит, главное — правильно выполнить инструкции. Опытный, обученный маг и какая-нибудь домохозяйка оказываются в равном положении. А точнее, у домохозяйки есть преимущества. Потому что настоящий маг сознает свою ответственность и заведомо не совершит опасных действий, а вот домохозяйка способна натворить что угодно.

— Так ты за то, чтоб ограничить доступ к Искусству? Не замечал в тебе прежде подобного снобизма.

— Это не снобизм. Это закономерный вывод из того, чему я был свидетелем. Да, я считаю, что было бы лучше, если бы профанов не допускали к занятиям магией. Но об этом следовало подумать лет полтораста — двести назад, когда существовала реальная возможность оградить магию. А сейчас любые меры подобного рода будут бесполезны. «Информация должна быть свободной» и все такое прочее.

Милич воздержался от ответа. Возразить однокурснику было нечего… и все же он был не прав. Чародейство — как его ни называй — слишком пропитало повседневную жизнь, лишить людей доступа к нему — все равно что… ну, к примеру, зимой оставить без топлива. Но объяснить это Кадогану трудно. Он официальное лицо, а Милич даже не практикующий шоломонар.

Кадоган первым нарушил паузу.

— Ты не спрашиваешь, каковы были итоги моих изысканий. Ценю твою деликатность. Так вот: я виделся с Жиану.

Еще один соученик. Теперь занимает видный пост в Коллегии волхвов. Н-да, двадцать лет назад Вук Милич считался звездой курса, а Раду Жиану — середнячком… История, впрочем, обычная.

— Так вот, не далее как на этой неделе зафиксировано заметное колебание магической энергии, такой, какая проявляется при вызове сильной сущности. Незапланированное, заметим, колебание.