Писательница в бегах - Юлия Крынская

выберется на остров с развитой торговлей? Островитянки, насколько мне известно, всегда при доме и никуда не ездят.

Скатилась я дальше ехать некуда. За кусок пирога села к чёрту на рога. Да Лок ласковый, сильный, ловкий. Но буду ли я такого же мнения о нём спустя годы? Смогу ли я отказаться от любимых занятий: чтения и писательства? Бросаю украдкой взгляд на Павла. Чем он мне и правда так не зашёл? Парень, как парень. С характером и амбициями. Я такая же. Вот и не сошлись сходу.

– Прошу вас, сударыня! – Павел указывает на вход в пещеру.

– Как мы тогда умудрились найти её в такую непогоду, – подёргиваю плечами, вспомнив об ужасах первого дня на острове. – Иди первый, вдруг там змея какая.

– Приму за вас самую страшную смерть, – Павел первым входит в пещеру. – Иди сюда, Лил. Здесь попрохладней и никто так и не заселился.

Вхожу в пещеру и смотрю на наше первое убогое ложе. Наше последнее сооружение просто дворец по сравнению с этим первобытным жилищем.

– Спасибо тебе, малышка, – тихо говорит Павел и обнимает меня за плечи.

– За что? – раздумываю скинуть его руку с плеч или не стоит.

– Ты не один раз спасла мне жизнь на острове, а я вёл себя как конченный мудак.

– Ты уже извинился. Не начинай заново.

– А если я как раз хочу начать заново? Ты как? – робость Павла непривычна для меня и совсем не вызывает ответной агрессии.

Мне стыдно признаться самой себе, но я тоже хочу.

– Молчание – знак согласия? – Павел разворачивает меня к себе лицом.

– Ты никогда не простишь мне измены, а я тебе…

– Ты же меня уже простила, – красивое смуглое лицо Павла сияет озорной улыбкой.

Утыкаюсь носом в его грудь.

– Я увезу тебя в Париж, Лил, – шепчет Павел. – Ты будешь баюкать нашего малыша в светлой колыбельке, писать свои прекрасные романы. У меня огромные связи, мы обязательно найдём режиссёра для их экранизации.

– Я напишу про остров и «Оскар» наш, – мне легко на сердце от того, что мы поймали одну волну с Павлом.

– Да, родная, так и будет!

Павел приникает к моим губам. Отфутболивую назойливую совесть и с упоением отдаюсь поцелую. Павел нежен и ласков со мной, а я чисто лань сегодня. Изголодавшийся по моему телу Павел ненасытен и затейлив. У меня ощущение, что мы и правда всего лишь туристы, забурившиеся пошалить подальше от посторонних глаз.

Но эйфория проходит, стоит нам вернуться к нашему шалашу. Лок сидит у огня мрачнее тучи. Мы с Павлом, увлечённые благочестивой беседой о прочитанных книгах, идём по берегу держась за руки и не думаем о последствиях. А может быть не думаю только я. Выпутываю ладонь из цепких пальцев Павла.

Это не проходит незамеченным для Лока. Весь день он не разговаривает со мной, и я не знаю, как теперь лягу с ним в одну постель. Павел ведёт себя так, будто ничего между нами не произошло и жарит рыбу на ужин. Мне интересно, это ход джентльмена, предоставившего даме выбор или Павел просто развёл меня на секс. В последнее не хочется верить, да и слишком глупо было бы так распыляться на столь короткую дистанцию. Лок уходит к океану искупаться перед ужином. Обычно мы делали это вместе. Я смотрю на Павла, ища поддержки у него. Он увлечённо размахивает пальмовым листом над тлеющими углями.

– Паш!

– Люблю тебя, милая, – говорит он, не поднимая головы. – Но сказать о своём решении Локу ты должна сама.

– Он же убьёт нас!

– Вряд ли. Но рука у него тяжёлая. Поэтому советую начать с того, что ты ждёшь ребёнка, а потом уже сказать от кого. И, главное, с кем ты хочешь остаться. Костёр и рыбу я тебе обеспечу, если он меня хреном по лбу не зашибёт.

Я ухожу вслед за Локом и, скинув платье, ступаю по лунной дорожке в воду. Он стоит по пояс в воде и смотрит вдаль. Чем ближе подхожу, тем больше понимаю, что не смогу сказать Локу правду. Это чистой воды предательство. Господи, какая же я тварь! Повелась на мальчишку, на его искреннюю любовь. Теперь переметнулась обратно.

– Говори, – голос Лока разрезает тишину, словно ножом рану.

И я понимаю, что Лок всё знает. Нас с Павлом слишком долго не было.

– Ты всё видел?

– Да.

– Почему тогда ты нас не тронул?

Лок молчит.

– Скажи что-нибудь, – прошу я. – Например, что наша казнь на рассвете. Незнание невыносимо!

– Ты скажи.

– Я люблю тебя, – бормочу, ощущая как краска стыда заливает моё лицо. – Но у меня будет ребёнок. Павел его отец.

Лок оборачивается и хватает меня за плечи:

– Ты носить моего ребёнка и давать себя другой мужчина? – глаза Лока темнеют, а прилежно заученные окончания вылетают из его головы.

– Больно, – вскрикиваю я. От железной хватки Лока завтра на руках расплывутся синяки. – И ребёнок не твой!

Лок отшвыривает меня в сторону, как котёнка. Хлебнув солёной воды, бегу за ним. Падаю, хватаю за ноги. На коленях выбираюсь на колючий, холодный песок.

– Не тронь его, слышишь! Не смей! – бросаюсь дикой кошкой Локу на спину.

Он одним движением сбрасывает меня с себя. Павел бежит мне на помощь.

– Оставь её! Она ребёнка ждёт!

Лок подхватывает увесистый камень, но я уже снова на ногах и вцепляюсь в мускулистую руку зубами. Камень мне удаётся отвоевать. Нам прилетает с Павлом всего лишь по увесистой оплеухе. Костеря нас на своём диалекте, Лок размашистыми шагами возвращается к костру. Отшвырнув ногой приготовленный ужин, Лок с диким рычанием крушит с таким трудом возведённый дом, засыпает песком костёр и скрывается в зарослях. В голове у меня звенит, всё тело трясёт, во рту солёный привкус то ли океана, то ли крови.

Павел молча помогает мне надеть платье. Понимаю, что его тоже потряхивает. Броситься на Лока – серьёзный поступок. Всё равно что выйти с красной тряпкой на быка.

– Ты вырос в моих глазах, – стуча зубами хвалю Павла.

– Иди ко мне, Лил, – обнимает он меня.

Мы опускаемся на песок и замираем, прижавшись друг к другу. Остров погрузился в темноту. Перед нами лишь лунная дорожка, а вернее путь в никуда.

Глава 22

Павел

Шум океана плавно разгоняет сон. Первые солнечные лучи ласкают озябшее от ночной прохлады тело. Лежу с закрытыми глазами, обнимая Лилиан. Плечо затекло, но я боюсь потревожить её. Натерпелась вчера. Зато мы снова вместе. Так и уснули на песке, мечтая о возвращении