Череп епископа - Александр Прозоров

При упоминании о еде Миша Архин неожиданно прижал ладонь ко рту и кинулся в кусты. Нервы остальных оказались достаточно крепкими, чтобы не обращать особого внимания на тела, более похожие на запылившиеся музейные экспонаты, чем на недавно погибших воинов.

Настя из дома исчезла, но Никита про нее гостям ничего говорить не стал, невозмутимо сняв с полки несколько неумело выструганных мисок и выставив их на стол:

— Сами накладывайте, кто сколько хочет.

— Что, вправду такими приплыли? — не удержался от вопроса почти такой же высокий и плечистый, как хозяин дома Юра Симоненко.

— Правда, — кивнул Хомяк.

— Дай честное слово!

— Ну какое слово? — усмехнулся Никита. — Я ведь их тут не поджидал. Как костер ниже по течению увидел, так все ценное схоронил, и со скотиной в лес подался. Зачем мне приключений на свою задницу искать?

— А потом? — поинтересовался Картышев.

— Ночь переждал, и сюда на разведку пополз. А они все уже дохленькие лежат.

— Странная история, — покачал головой Игорь. — И что теперь делать будешь?

— Окна из торфяника достану, на место поставлю, — хозяйственно начал перечислять Никита. — Рыбные потроха для свиней запарю. Время до темноты останется, этих «зомби» похороню.

— Ты только смотри, в доспехах их не закапывай, — предупредил Малохин. — В этом времени они были штукой дорогой. Самому пользоваться противно, купцу какому-нибудь забредшему продашь. Палаши тоже каждый как десять свиней стоит. В общем, считай что сегодня ты хорошо приподнялся. На свои трофеи два новых дома поставить сможешь, лошадей пару купить, еще чего по хозяйству. А хранить можешь не боясь. Мы, чай, не Европа, у нас простых крестьян за хранения оружия на воротах не развешивают. Это только при коммунистах повелось…

— Одного я не понимаю, — подал голос Росин, прожевал закинутую в рот порцию каши и продолжил: — За полгода второй раз на одну и ту же деревню какие-то странные пришельцы наскакивают. По виду не свены, не датчане, ни ляхи какие-нибудь. Можно за шотланцев принять — но откуда они возьмутся в этой дикой глуши? Опять же, палаши европейские, пищали русские.

— Пираты! — отодвинул опустевшую миску Сергей Малохин и блаженно похлопал себя по животу. — У кого что украли, тем и пользуются.

— И какого рожна им тут делать? — повернул к нему голову Костя. — Что можно взять на одиноком чухонском хуторе? Проще ладью торговую у устья подловить. В ней и товар будет, и золотишко найдется. И вот что интересно: только при нас дважды они тут появляются, и дважды все до единого погибают. И все равно сюда прутся.

— Случайность.

— Не похоже. Я карту видел. Ее наш викинг, который Хайретдинов, из «Глаза Одина», у прошлых разбойников нашел. Там эта деревенька, Келыма, красной точкой обозначена. Кстати, именно ее здешние чухонцы Кельмимаа, землей мертвых называют, тебе это странным не кажется. А опричник перебитых нами в прошлый раз бандитов варягами называл. Значит, не в первый раз видел.

— Варягами? — вздрогнул Хомяк.

— Да, а что? — моментально насторожился Росин.

— Слово знакомое…

— Конечно, знакомое, — пожал плечами Картышев. — В Древней Руси так именовали княжеских дружинников. Но только было это очень, очень давно. В те времена, когда наша земля проходила эпоху феодальной раздробленности, и когда идеалом воина считался скитающийся герой-одиночка, когда народ слагал былины о могучих богатырях: Илье Муромце, Алеше Поповиче, Добрыне Никитиче. То есть, в эпоху, которую спустя триста лет прошла и старушка Европа, оставив потомкам целые тонны рыцарских романов типа «Тристана и Изольды». И мне совершенно непонятно, какое отношение могут иметь великие древние воители к этим голоногим мореплавателям.

— А то и могут, — почесал в затылке Росин, — что по мере развития общества определяющее значение в бою стали иметь дисциплинированные отряды бояр, а герои-одиночки, соответственно, выродились в мелкое разбойничье племя.

— Как-то вы не по-человечески разговаривать стали, — покачал головой Никита. — А почему бы просто не спуститься к ихней посудине, и не посмотреть: есть там карта, или нет?

— Ладно, — Росин рассмеялся, поднимаясь из-за стола, и примиряюще хлопнул Игоря по плечу. — Пошли, теоретик. Сейчас выяснится, что это беглые шведские крестьяне на Русь подались, да за судовую рать выдать себя попытались.

Однако все оказалось совсем не так: на корме лодки, прикрытый от посторонних глаз парусиной, стоял изящный резной ларец, покрытый ажурной костяной инкрустацией. В этом ларце, рядом со странной фигуркой, выполненной в виде христианского распятия, но с орлиной головой наверху, когтистыми лапами на концах перекладин, крупным сапфиром внизу и кисточкой из длинной седой шерсти под ним; лежали покрытые непонятными письменами пожелтевшие пергаментные листки. В зарисовке на одном из них без труда узнавалась изогнутая лента Невы. Примерно посередине находился любовно вычерченный остров, напротив которого красовалась бурая клякса.

Рассматривающие карту Росин, Картышев и Малохин одновременно подняли головы: у противоположного берега реки лежал заросший высоким березняком остров.

— Значит, они шли именно сюда, — сделал вывод Картышев. — Что делать будем?

— Домой возвращаться, — пожал плечами руководитель клуба. — Деревням на Неве явно больше ничего не грозит, а карта… Мы теперь знаем, что варяги плыли именно сюда. Ну и что? Разве только, можно предположить, что спустя полгода тут появятся новые гости.

— Никита, — повернулся Костя к ожидающему на берегу Хомяку. — Тут кошелек, фигурки всякие, ларец… Ну, в общем, это как бы твоя законная добыча. Можно я карту возьму? Сравню с той, что в рюкзаке осталась, с мужиками посоветуюсь. Вдруг скумекаем чего?

— Забирайте, — безразлично хмыкнул хозяин хутора. — Мне она ни к чему. Сами-то вы сейчас куда?

— Назад, в Каушту. Суйду знаешь? Там, на реке, где раньше поселок Горки стоял, мы и обосновались.

— Не стоял, а будет стоять, — с ухмылкой поправил Росина Сергей.

— А как туда выберетесь по здешним болотам? Осень, вода поднялась, тропы все затоплены, — подергал себя за ухо Никита. — Вот что, Костя. Забирайте-ка вы эту посудину, и поднимайтесь на ней обратно по Тосне. Сейчас здесь, окромя как по рекам, дороги нет.

— Дорогой подарочек, — покачал головой Росин. — Где-нибудь в Новгороде…

— На фига мне такой баркас нужен? — перебил его Хомяк. — В одиночку мне с ним не справиться, в сарай его до весны не спрячешь. Сабли да доспехи я могу салом смазать и в землю закопать, золото тоже найду куда заныкать. А с этой бандурой что делать? Забирайте, пока я добрый, пользуйтесь. Считайте это оплатой за ложный вызов. Давайте, уматывайте, пока я не передумал.