Антология «Битлз» - Джон Леннон

Пол: «Он спросил: „Как вы называетесь?“ Мы как раз придумали название „Битлз“ и решили обкатать его на публике. Но Кэсс возразил: „Битлз“ — это еще что такое? Бессмыслица». (Это название всегда ненавидели все: и поклонники, и менеджеры.) Он спросил у Джона, как его зовут. Джон, который в то время был нашим певцом, ответил: «Джон Леннон». — «Отлично… Большой Джон… Длинный Джон… Вот оно: Длинный Джон Силвер». Но мы пошли на компромисс и назвались «Длинным Джоном и Серебряными жуками». Чтобы получить работу, мы были готовы на все, вот мы и согласились».

Джордж: «Он принял Джона за нашего вожака, потому что он был самым рослым и держался напористо. Джон был лидером еще в „Куорримен“ и оставался лидером и к этому моменту. Думаю, он и теперь наш лидер».

Пол: «В мае на прослушивание в город прибыл Ларри Парнс, известный лондонский импресарио. Своим подопечным он всегда придумывал «буйные» псевдонимы. Ронни Уайкерли стал зваться Билли Фьюри,[3] но более тихого человека надо было еще поискать. Он был славным ливерпульским парнем, первым нашим земляком, который пробился наверх. Марти Уайлд[4] тоже числился в конюшне Ларри и носил «буйный» псевдоним. Ларри Парнс уже нашел несколько новых певцов и теперь искал группы. От кого-то он узнал, что в Ливерпуле есть несколько таких групп. Вот он и приехал в клуб «Голубой ангел» и привез с собой Билли Фьюри.

Клубы «Голубой ангел» и «Джакаранда» принадлежали Аллану Уильямсу. Он был местным маленьким менеджером (маленьким по росту валлийцем с пронзительным голосом, отличным парнем и великим организатором, хотя мы частенько подшучивали над ним). Он устроил прослушивания вместе с Ларри Парнсом. Все группы Ливерпуля пришли туда, и мы в том числе».

Джордж: «Группы, которым предстояло подыгрывать певцам Ларри Парнса, прослушивали в «Голубом ангеле», который в то время назывался общественным клубом «Уайверн». Мы вышли заранее и купили ботинки на шнурках, с белой отделкой. Мы были очень бедны и не могли позволить себе одинаковую одежду, но попытались хоть чем-нибудь скрасить это, надели черные рубашки и вот эти ботинки.

Наш барабанщик не пришел в клуб, поэтому нам подыгрывал Джонни Хатчинсон, ударник из группы «Кэсс и Казаковы». По-моему, мы играли не слишком хорошо и не слишком плохо».

Джон: «На этот день мы нашли барабанщику замену. А Стю не умел играть на басе, поэтому стоял спиной к слушателям» (72).

Пол: «Нам пришлось уговаривать Стюарта встать иначе: „Держись увереннее, стой, как Элвис“. Присмотревшись, можно было заметить, что, когда все мы играли в тональности ля, Стю брал совсем не те аккорды. Но скоро он все-таки взял себя в руки, мы прошли прослушивание и отправились на гастроли, но не с певцом с „буйным“ псевдонимом, а с парнем по имени Джонни Джентл».

Джордж: «Все было как-то странно. Ларри Парнс не вскочил и не закричал, что мы играем отлично, и так далее, поэтому все мы были подавлены. Но через несколько дней нам позвонили и предложили выступать с Джонни Джентлом. Наверное, кто-то решил: «Они простофили. Пошлем на гастроли группу, которой не придется платить».

Пол: «Вот теперь мы стали настоящими профессионалами, мы могли сделать то, о чем давно мечтали, а именно — выбрать себе псевдонимы, настоящие имена из шоу-бизнеса. Я стал Полом Рамоном и считал, что это звучит экзотически. Помню, как шотландские девушки спрашивали: «Это его настоящее имя? Вот здорово!» Это французская фамилия — Рамон, так она и читается. А Стюарт назвался Стюартом де Сталем, в честь художника. Джордж стал Карлом Харрисоном, в честь Карла Перкинса (нашего кумира, который написал «Blue Suede Shoes»). Джон — Длинным Джоном. С тех пор люди часто говорили: «А, так Джон не поменял имя! Ловкий ход». Так вот что я вам скажу: он был Длинным Джоном. Никто из нас не назывался прежним именем: все мы сменили их.

Так мы вдруг отправились на гастроли в Шотландию с одним из немногих «спокойных» певцов из колоды Ларри, а в это время я должен был сдавать экзамены на аттестат зрелости. Надежды моих родителей не оправдались: я уехал вместе с дрянными мальчишками, у которых и вовсе не было аттестатов».

Джон: «На протяжении всех лет учебы в школе искусств я время от времени исчезал. Когда пришло время сдавать первый экзамен, я уехал вместе с „Битлз“ в Шотландию, где подыгрывал Джонни Джентлу. Во время второго я выступал в Гамбурге. Вообще-то, я уже принял решение бросить школу в независимости от того, сдам я экзамен или нет, но, вернувшись, нашел дома письмо со словами: „Не трудитесь возвращаться“. Верите или нет, оно меня раздосадовало» (63).

Джордж: «Помню, я спросил у старшего брата: «Скажи, будь ты на моем месте, ты бросил бы работу и уехал?» Он ответил: «Может быть. Кто знает, как все обернется? А если ничего и не выйдет, ты ничего не теряешь». Поэтому я бросил работу, стал целыми днями играть в группе и уже больше никогда не вспоминал о работе с девяти до пяти. Джон по-прежнему учился в колледже искусств, а Пол остался еще на один год в школе.

Это были наши первые профессиональные выступления — тур по дансингам на севере Шотландии, в окрестностях Инвернесса. Мы ликовали: «Ура! Нас пригласили выступать!» А когда мы увидели, что нас приходят послушать максимум пять шотландских стиляг — все остальные сидели в пабах до закрытия, — мы поняли, что никакие это не концерты. Вот и все. Ничего не произошло. Мы так ничего и не приобрели. Это было грустно, мы чувствовали себя сиротами. У ботинок протерлись подметки, брюки едва держались, а Джонни Джентл выступал в шикарном костюме. Помню, я пытался играть «Won't You Wear My Ring Around Your Neck?», а он пел «Teddy Bear» Элвиса — и все выглядело просто жалким. Сама группа была ужасом, позором. У нас не было усилителей, у нас не было ничего.

Те гроши, которые мы получали, уходили на оплату услуг в отелях. Все мы спали в фургоне и ссорились из-за места. Сидений в фургоне не хватало, поэтому кому-то приходилось сидеть поверх брызговика на заднем колесе. Обычно это был Стю».

Джон: «Мы вели себя непростительно, запрещали Стю сидеть с нами, есть с нами. Мы прогоняли его, и он уходил — так он учился быть с нами. Все это было так глупо, но такими уж мы были» (67).

Пол: «Во время этих гастролей мы хорошо поработали, играя в церковных залах по всей Шотландии, в таких городках, как Фрейзерберг. Это было здорово, мы чувствовали себя профессионалами. Но при этом мы бесконечно названивали Ларри Парнсу, жалуясь на то, что деньги до сих пор не пришли. Несколько лет спустя я рассказал об этом в радиопередаче, и Ларри пригрозил подать на меня в суд, потому что его родные тетки принялись упрекать его: «Ларри, неужели ты не платил „Битлз“?» Это позорное пятно в книге его дел.