Мой неуловимый миллиардер (СИ) - Татьяна Романская

которые грозят захлестнуть меня. Если Лена когда-нибудь узнает о нас с ее отцом, она никогда меня не простит. Я не сомневаюсь, что она будет чувствовать себя глубоко преданной. Как же мы ей об этом скажем?

— Разве ты не счастлива сейчас, Лен? Мы каждый день проводим время вместе, и нам весело, правда?

Она кивает, но выражение ее лица ни на секунду не светлеет. Я крепче обхватываю ее руками.

— Это не то же самое. Я так… так сильно по ней скучаю, — ее дыхание сбивается, как будто она захлебывается рыданиями, которые держит внутри. — У Коли есть папа, но у меня была мама.

Я нежно глажу ее по волосам, изо всех сил стараясь сдержать собственные слезы. Почему я никогда не понимала, как сильно она страдает?

— Я знаю, что это будет не то же самое, но если хочешь, мы с тобой можем пойти куда-нибудь только вдвоем? Мы даже можем пригласить тетю Арину, если ты хочешь? Ты права, дорогая, у Коли есть ваш папа, и они вместе играют в игры и занимаются спортом, но у тебя есть я. Так давай устроим девичник.

Лена отстраняется и смотрит на меня, яростно вытирая слезы, как будто ей стыдно, что она вообще плакала. Она такая сильная девочка.

— Правда?

— Абсолютно. Мы можем поехать куда-нибудь в эти выходные.

— Ты серьезно?

— Я когда-нибудь врала тебе раньше, Лен?

Она качает головой и тихо всхлипывает.

— Только ты и я? Ты не возьмешь с собой Колю или папу?

— Нет. Развлечения только для девочек! Ты хочешь пригласить тетю Арину, или у нас будет просто день вдвоем?

Лена колеблется, на ее лице появляется застенчивая улыбка.

— День вдвоем, — шепчет она, и я смеюсь, мое сердце переполняется любовью.

— Вот и решили. Мне только нужно спросить разрешения у твоего папы, но я думаю, он согласится, — я редко работаю по выходным, так как Фома любит сам о них заботиться, но у меня есть ощущение, что он позволит мне взять Лену с собой на день.

— Надеюсь, он согласится, — говорит она с надеждой в голосе, и я киваю.

— Думаю, нас ждет успех.

Я нежно глажу ее по волосам.

— Леночка, ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной в любое время? Прости, что я не знала, как сильно ты скучаешь по маме. Я никогда не смогу ее заменить, но если бы я знала, то сделала бы все возможное, чтобы заняться с тобой тем, чего тебе не хватает.

— Я знаю.

— Может хочешь заняться со мной чем-нибудь еще?

Она колеблется, а потом кивает.

— А ты возьмешь меня за покупками? Так неловко ходить с папой и Колей. Я собиралась попросить тетю Арину, но лучше с тобой.

— Конечно, дорогая. Я сто лет не ходила по магазинам.

Лена смеется, и я выдыхаю с облегчением. Ее прежняя печаль проходит, но надолго ли? Она явно скучает по матери, а я чувствую себя самозванкой. Как будто пытаюсь занять место бывшей жены Фомы в жизни его семьи. Это заставляет меня чувствовать отвращение к себе.

Я не могу избавиться от этого чувства до конца дня. Еще сегодня утром я с нетерпением ждала возвращения Фомы домой. Теперь же я едва могу думать об этом. Одна только мысль о том, что мы причиним детям еще больше боли, вызывает у меня тошноту.

Я проверяю часы, когда слышу, как входит Фома, и удивляюсь тому, как быстро пролетел день. Я умудрилась провести большую часть дня в размышлениях, вместо того чтобы работать над диссертацией.

— Милая, — говорит он, когда его взгляд падает на меня, и мое сердце снова начинает биться чаще. Его взгляд блуждает по моему телу, и я едва сдерживаю улыбку.

— Ты рано.

— Да, — он пожимает плечами. — Я не мог ждать.

— Фома, — говорю я нерешительным тоном. — Мы можем поговорить?

Он напрягается и отводит взгляд, но не раньше, чем я улавливаю разочарование на глубине его глаз. Он кивает и склоняет голову в сторону коридора, ведущего в его кабинет, и я иду за ним.

— Не так я представлял этот вечер, — говорит он, когда за ним закрывается дверь.

— Я знаю, но я…

— Что? Передумала? Только не говори мне, что ты сожалеешь о случившемся, Лера. Пожалуйста.

Я качаю головой.

— Нет… и да. Я говорила с Леной сегодня.

Глаза Фомы расширяются, в его взгляде появляется замешательство.

— Хорошо, — говорит он, кивая, чтобы я продолжала.

— Она сказала мне, что очень скучает по маме, и попросила уточнить у тебя, может ли ее мать приехать сюда? Насколько я понимаю, они переписывались.

Фома облокачивается на стол и проводит рукой по волосам.

— Что за хрень? — бормочет он, похоже, больше для себя, чем для меня. — Какого черта она хочет видеть Лену сейчас? Она даже не претендовала на опекунство. Когда я сказал ей, что забираю детей из страны, она не сказала ни слова против. Она даже заявила, что некоторое расстояние пойдет нам на пользу, так какого хрена она вдруг проявляет интерес?

— Я вижу, что Лене больно. Мы с ней договорились провести день вместе, только вдвоем, ты не против? Могу я взять ее с собой в субботу? Знаю, это не входит в обязанности, но мне бы очень хотелось.

Фома выпрямляется, и от того, как он смотрит, у меня сердце замирает.

— Конечно, ты можешь, Лера. Просто… когда мы будем вместе, полноценно и открыто, я хочу, чтобы ты знала: я не возлагаю на тебя никаких лишних обязанностей. Мне нужно ровно столько, сколько ты готова мне дать, и я не буду просить большего. Я не жду, что ты возьмешь на себя роль Эмили. Я бы никогда не попросил тебя об этом.

Я скрещиваю руки на груди, внутри зарождается нотка гнева.

— Я не пытаюсь быть Эмили, Фома. Я забочусь о Лене, потому что искренне хочу ей помочь. Не додумывай мне скрытые мотивы.

Фома улыбается, разгоняя мой гнев.

— Против некоторых скрытых мотивов я ничего иметь не буду, детка.

Мои глаза расширяются, и я отвожу взгляд, заставляя себя не читать в его словах слишком много.

— Фома… нам правда стоит поговорить и о нас. Я не хочу, чтобы на детей повлияло то, что происходит между нами. Я не уверена… может, нам не стоит…

— Нет, — прерывает он меня, подходя ближе, его руки обвиваются вокруг моей талии. — Я ни за что не позволю тебе снова уйти. То, что происходит между нами, — это наше личное дело, — он проводит большим пальцем по моей щеке, касаясь нижней