Лишний в его игре - Алена Игоревна Филипенко

нет. Как всегда, наверное, мучает продавщицу, требуя показать ей все имеющиеся наклейки со «Звездными войнами» и разглядывая каждую, наверное, по часу. Я переминаюсь с ноги на ногу: холодно. Хочется уже в теплый дом. Завалиться с кружками какао на Ксюхин диванчик, посмотреть фильм… пусть к нему я отношусь скептически, не ожидаю интересного сюжета. Антон весь день в делах, поэтому не помогал нам в поисках, но к началу просмотра обещал заявиться.

Я думаю, а не зайти ли в магазин следом за Ксюшей, но тут слышу за спиной грозный голос:

— Хмурь, стоять!

Я и так уже стою. Разворачиваюсь, чтобы посмотреть, кто там такой умный, и вижу Ярослава. Он быстро идет ко мне.

— Я тебя весь день ищу, — говорит он. — Сбежать решил?

— Э-э-э… — Я не понимаю. — Вообще-то я уезжал. А что?

— А то. — Вид у него мрачный. — Какого хрена вчера было?

Я мучительно вспоминаю. Вчера был ужин. И что?

— Не прикидывайся! — Он заводится все сильнее. — И не строй такие глаза, будто ты не в курсах! Я тебя вижу насквозь, двуличный урод!

Мне обидно. Но теперь я хотя бы знаю, что на ужине действительно что-то произошло. И возможно, по моей вине.

— Да чего я сделал-то? — Я повышаю голос.

— И продолжаешь делать! — рявкает Ярослав. — Ты лезешь в мою семью! К моей маме! Ах, какая вкусная курица, ах, какой вкусный соус! — сюсюкает он комичным сладким тоном. — Все эти спасибо и пожалуйста, сраная салфетка, сложенная в хренову тучу слоев, улыбочка до ушей, от которой я чуть не блеванул! Думаешь, я это все не заметил? Ты же ей жопу лижешь, вот что ты делаешь!

Вот тут я по-настоящему возмущаюсь:

— Я?! Да она сама предложила мне остаться на ужин!

— В этом и был твой план. Сначала подлизаться к ней всеми своими тошнотными фишечками. — Ярослав изображает, как взмахивает салфеткой. — Потом пожрать на халяву. А потом что? Денег попросишь? Ты же все из-за денег начал, не смеши меня!

В чем-то Ярослав прав: мою изначальную цель он угадал. Но сейчас… я ведь привязался и к маме Ярослава, и к их дому, и даже к самому Ярославу. Мне нравится пить с Катериной Николаевной чай, и наши беседы, и даже злосчастный ужин понравился. У меня и в мыслях не было получить от нее что-то еще, тем более… деньги?

— Она сама предложила мне бесплатные занятия, я тут ни при чем! — Пытаюсь отбиться. Обвинения такие внезапные, что я не успеваю придумать достойные ответы.

— Жалкие отмазы! — морщится Ярослав. — Хватит корчить простачка, не получится! — Он еще сильнее мрачнеет. — Я тебя насквозь увидел, Хмурь. Ты специально спросил про мои планы и упомянул чертову контрольную. Показал контраст: посмотрите, Катерина Николаевна, я такой идеальный, а ваш сын просто кусок говна!

Я округляю глаза. Так вот почему он вчера взбесился! Он подумал, что я… ссорю его с мамой? Да я же хотел только выгородить его!

— Неправда. Я не хотел ничего такого, — подавленно говорю я. — Наоборот, думал тему перевести.

Не верит. Тяжело дышит, глаза прищурены. Вот-вот сорвется и врежет.

— Я же хотел как лучше… — делаю новую попытку.

— Просто отвали от мамы! — Перебив, Ярослав толкает меня. — Перестань кормить ее сказками. Строить дурацкие слезливые глаза. Ты как голодная уличная животина, это отвратительно, Хмурь! Ты просто отвратительный!

Вспыхиваю, но не успеваю ответить: Ярослав вдруг выхватывает у меня коробку с диском. И двумя руками сгибает ее…

— Нет! Это не мой! — в ужасе восклицаю я, но поздно.

Раздается треск. Он просто ломает коробку пополам. И бросает мне под ноги.

— Не оставишь нас в покое, — рычит он, — в следующий раз это будут твои кости.

Он разворачивается и уходит. А я в шоке смотрю себе под ноги. Как я скажу Ксюше, что диска, за которым мы охотились весь день, больше нет?

Может… Сломалась только коробка? Я с надеждой поднимаю ее останки. Открываю. Увы. Смотрю на расколотый надвое диск, а затем перевожу взгляд на дверь магазина.

Ксюша выходит наружу, замечает, что я за ней наблюдаю, радостно машет мне наклейками и бежит в мою сторону.

— Я столько всего купила! — воодушевленно говорит она, приблизившись. — Дома покажу. Ну что, пойдем? — Тут она замечает мой понурый вид, настораживается. — Дань? Что с тобой?

— Ксюш… — Я сгораю от стыда и вины. — Прости меня.

— За что? Что случилось-то?

И тут она опускает взгляд, замечает раскрытую коробку. Лицо мрачнеет.

— Ты его уронил? — спрашивает она, но тут же, видимо, понимает, что так уронить невозможно.

Она забирает у меня коробку, вертит в руках. Окончательно осознает, что сломали ее специально. Смотрит на меня: глаза мокрые, губы дрожат.

— Дань, я не понимаю… — тихо и жалобно говорит она. — Ты настолько не любишь Хейдена Кристенсена?

— Это Ярослав, — вздыхаю я и рассказываю о произошедшем.

Я все еще чувствую вину.

— Он неадекватный, ему надо лечить голову! — Ксюша нервно откидывает волосы назад и добавляет с угрозой: — Ничего, я из этого козла выбью за диск тройную цену!

— Это из-за меня, я виноват, — мрачно признаюсь я. — Ярослав сломал его, чтобы за что-то наказать меня. Если бы не я, он был бы целый.

Ксюша молчит. Я смотрю на нее и добавляю с напускной веселостью:

— Хорошо, что прихватили сборник фильмов с Эштоном Катчером, да? Я еще не смотрел «Эффект бабочки», а ты? Правда, он только в кино закончился, надеюсь, озвучка не совсем дерьмовая. — Я зажимаю нос и гнусаво добавляю: — Не хочу смотреть вот с таким переводом. Но если он все-таки будет такой, — я разжимаю нос, — то можно пересмотреть «Где моя тачка, чувак?». Пойдем еще забежим в магазин за «Ролтоном»? Чувствую, одним какао не обойдусь.

— Ага, — растерянно отвечает Ксюша, явно не слушая меня.

Она жутко расстроена, и от этого я чувствую себя полным дерьмом.

Дома мы завариваем «Ролтон» на себя и еще на Антона, который вскоре приходит с колой и чипсами. У нас целый пир: «Ролтон», чипсы, кола и какао. А «Эффект бабочки» оказывается в нормальной озвучке. Но это все равно не может поднять настроение ни мне, ни Ксюше. Я все поглядываю на нее и думаю о том, что сейчас она могла бы смотреть фильм, который так долго искала. И лицо у нее было бы совсем другое, и она постоянно бы комментировала реплики с экрана и что-то весело щебетала бы, мешая нам с Антоном.

А сейчас она молча смотрит фильм, это так на нее не похоже. И у меня внутри закипает злость на Ярослава.