Эксперт № 50 (2013) - Эксперт Эксперт

— Что из того, что уже случилось в вашей карьере, было для вас наиболее значимым и запоминающимся?

— Мне дороги абсолютно все выступления. Иногда выступаешь в какой-нибудь отдаленной провинции, где люди приходят в зал с такими горящими глазами, с ожиданием — это очень приятно, и возникает почти магическая связь между исполнителем и публикой. Конечно, запоминающимся было выступление на Зальцбургском фестивале с Пласидо Доминго. Мы исполняли невероятно интересную оперу «Тамерлан» Генделя, где все действие разворачивалось как раз вокруг нас — плененного эмира Баязета, партию которого исполнял Доминго, и его дочери Астерии, которую посчастливилось исполнить мне. Доминго был в потрясающей форме. В жизни он оказался очень добрым, отзывчивым и внимательным человеком, а на репетициях вел себя как студент, а не звезда мирового масштаба. Еще одним важным событием для меня стала работа с итальянским дирижером Джованни Антонини и его легендарным барочным ансамблем Il Giardino Armonico. Мы записали вместе диск, состоящий из четырех виртуозных мотетов восемнадцатого века, который назвали Alleluia. С ансамблем мы познакомились в 2010 году, когда исполняли оперу Вивальди «Оттон на вилле». Джованни многому меня научил: он объяснял мне, как произносить речитатив, как дышать, фразировать с точки зрения той самой барочной импровизации. Мы сразу нашли общий язык и с тех пор очень дружим.

— Вы участвовали во многих конкурсах. Это важно для молодого исполнителя?

— Конкурсы — это очень сложный процесс. Сейчас их много, и надо быть осторожным в выборе. Они нужны прежде всего в качестве исполнительского опыта, так как у молодых артистов его бывает недостаточно. Я всегда их воспринимала именно так. Хотя на конкурсах всегда много политики и несправедливости. Некоторые конкурсы, такие как веронский Operalia или Конкурс имени Мирьям Хелин (а для пианистов и скрипачей — Конкурс Чайковского), важны, поскольку имя победителя узнает весь мир и это может положительно повлиять на его карьеру. Однако у певцов много своих нюансов, нужно быть начеку, чтобы не попасть в кабалу новых людей и предложений. Я считаю, что главное — самому продолжать учиться и совершенствоваться. Лучано Паваротти всю жизнь говорил, что он студент, а он, в свою очередь, еще в юности услышал это от Беньямино Джильи, а ведь это величайшие певцы.

— Вы ощущаете конкуренцию в вокальном мире?

— Она наверняка существует, как и во всех сферах, и так и должно быть! Но я ощущаю только поддержку со стороны моих коллег и партнеров.

— Существует ли российская вокальная школа и в чем ее особенности?              

— Безусловно, существует, и именно она лежит в основе моего образования. Другое дело, что само понятие «русская вокальная школа» неоднозначно. Обычно мы думаем, будто это что-то основанное на советских корнях, но на самом деле это та школа, которая базировалась на итальянском бельканто начала девятнадцатого века, привезенном к нам приглашенными из Италии певцами. Это была совсем другая техника пения, и в этом легко убедиться, послушав старые записи Шаляпина, Неждановой. В советское время школа сильно изменилась. Как раз недавно об этом говорил Дмитрий Хворостовский, и я разделяю его мысль, что в Советском Союзе упор пошел на слово, а не на пение. Хотя были и такие невероятные певицы, как Виктория Иванова, Зара Долуханова, с абсолютно «западными» традициями. Мне кажется, сейчас в Россию все больше возвращается та старая школа бельканто, поскольку многие западные педагоги приезжают сюда, а наши студенты стажируются в Европе. В этом плане мне было интересно учиться в Кардиффе, поскольку обучение там построено на том, что практически каждую неделю Деннис О’Нил приглашает известных певцов и аккомпаниаторов на мастер-классы и личные занятия, что дает студентам возможность совершенствоваться и упражняться в разных стилях.

— Вам не кажется, что сейчас появился некий феномен русских певцов на Западе, что-то вроде моды, сравнимой с той, которую ввел в свое время Дягилев на русский балет?

— Это не мода, а талант и профессионализм артистов из России и бывших стран СНГ. Это логично, ведь границы открыты, наши вокалисты прекрасно себя показывают на конкурсах, прослушиваниях и, наконец, на сцене. Они владеют языками, многие учатся за границей, а голоса как таковые у наших певцов практически во все времена были лучшими в мире. Могу сказать, что в одном только Татарстане (я по маме татарка) растут чудные голоса, фантастические таланты!

— У вас есть планы, связанные с Россией, вы видите для себя возможность вернуться сюда в каком-то качестве?

— Я больше выступаю в России в последнее время и очень стремлюсь здесь петь. Все самое дорогое, что у меня есть — друзья, родители, родная публика — все здесь, и я очень хочу привозить сюда что-то новое, может быть, редко исполняющееся. В Петербурге я каждый год выступаю в филармонии, и, надеюсь, вскоре получится выйти на сцену Мариинки — я слышала, что в новом здании Валерий Гергиев построил совершенное чудо акустики.             

Hi-End

Только что на Петровке открылся обновленный магазин IWC, и к его открытию в Москву привезли Ingenieur Automatic Carbon Performance, сделанные совместно с Mercedes AMG Petronas Formula One. Корпус этих часов сделан из черного карбона, причем центральная часть корпуса, скрепленная пятью винтами, изготовлена по той же технологии, что и кузова гоночных болидов: волокна пластика пропитываются эпоксидным полимером и прессуются, а затем обрабатываются при высокой температуре под давлением. Циферблат тоже выполнен из карбона, причем выглядит трехмерным и на руке создает практически эффект 3D. Остальные материалы часов тоже так или иначе напоминают об автогонках: заводная головка и ее защита сделаны из керамики, винты и кольца задней крышки — из титана, ремешок прошит желтыми или красными нитями, которые напоминают о желтых полосках на стенах мягких сликов и о красных — на стенах супермягких сликов «Формулы-1». В корпусе стоит механизм калибра 80110 с системой амортизации ударов, что позволяет выдерживать резкое ускорение, перегрузки при торможении и сильную вибрацию. Каждый вариант — с желтой и с красной прошивкой — выпущен ограниченной серией в 100 экземпляров. Так что открытие магазина IWC — уникальный шанс получить эти коллекционные часы.

Оливер Вальверде принадлежит к новой волне деятелей нишевой парфюмерии — парфюмеров-дилетантов, которые начинают делать ароматы просто потому, что любят эксперименты с запахами, всему учатся сами и в результате создают классный парфюмерный бренд. Часто это люди, выросшие на парфюмерной периферии, а не среди традиционной французской или итальянской парфюмерной культуры. Так, например, Оливер, родившийся в крошечном андалузийском городишке, занимался музыкой и открыл свою марку Oliver & Co в Мадриде три года назад. Он начинал с ароматических свечей, которые делал прямо на кухне, а затем перешел к выстраиванию формул и смешиванию по ним ароматов. Как и другие парфюмеры этой волны, он делает то, что нравится ему самому, совершенно не заботясь о трендах и маркетинговых веяниях. Он равным образом любит экспериментировать с натуральными ингредиентами и с синтетическими молекулами и, кончено же, смешивать то и другое — буквально собственными руками. В результате получаются очень интересные и очень современные запахи — сегодня их уже пять. У них, кстати, удивительно красивая упаковка с вложенными в каждую коробочку рисунками. Найти ароматы Оливера Вальверде можно в магазинах Cosmotheca.

Каждый год Diptyque выпускает лимитированную рождественскую коллекцию свечей. На этот раз в качестве партнера Diptyque выступил бренд Tse & Tse, в результате появились свечи, заключенные в суперъяркую, переливающуюся форму со сложными переходами цвета и золотым отливом. Коллекцию составляют три свечи: Orange Chaya с ароматом пряного чая, айвы, корицы и имбиря, Ecorce de Pin с ароматом сосновой коры и дымным гальбанумом, кедром и пачули и Encens des Indes, то есть благовония Индии, с ладаном и миррой — а это, как известно, и есть те самые дары волхвов младенцу Христу, что и наполняет всю коллекцию особым праздничным смыслом.

В парижском Grand Palais открылась огромная выставка, посвященная истории одной из главных ювелирных марок на свете — Cartier. В Москве же только что открылся новый двухэтажный бутик Cartier — самый большой в Европе. По такому случаю в Россию привезли украшения из последней коллекции haute joaillerie, которая называется L’Odyssée de Cartier — Parcours d’un style и посвящена Африке. В ней соединяются мотивы первобытного африканского искусства с его простыми геометрическими формами и традиционный стиль Cartier с его духом ар-деко. Помимо бриллиантов в колье, серьгах, кольцах и браслетах использована сложная инкрустация из ониксовых полосок неправильной формы, которая перемежается со вставками из бриллиантов круглой огранки, закрепленных друг за другом как мозаика, а также гранаты и обсидиан. Центр коллекции — фантастическое колье в форме закручивающейся окружности, в центре которой находится кабошон из рутилового кварца. Еще некоторое время всю эту сказочную красоту можно будет увидеть в магазине Cartier на Петровке.