Авгур - Владимир Холкин

Проснулся в несусветную рань. Вздохнул, посмотрел в окно и сразу же увидел такое, что захватило дух. Поезд выбрался на мост через огромную реку. В исполинском зеркале отражалось ясное небо, еще не успевшее утратить прохладную синеву. Солнце едва поднялось над линией горизонта, и его свет растекался по воде расплавленным золотом.

Это был Дон…

И вот теперь — вокзал Ростов-главный, время стоянки — 57 минут.

Андрей взглянул на часы, но минутная стрелка словно примерзла к месту. «Тебе-то куда торопиться, дурень?» — спросил он сам себя и не нашел ответа. Но лучше уж ехать в полную неизвестность, чем тупо стоять на чужом вокзале.

Из поезда вылез тщедушный дядя с вислыми усами и помятым лицом, похожий на казака-недомерка. Он тащил огромную сумку, слегка шатался под ее тяжестью и обводил окрестности мутным взглядом. Андрей, присмотревшись, узнал соседа, который занимал полку прямо под ним. Когда Андрей вчера поднялся в вагон, мужик уже спал богатырским сном, источая водочный запах. Ага, значит, он до Ростова ехал, а не до конечной? Ну и прекрасно, нехай гуляет — теперь внизу можно раздвинуть столик и посидеть как цивилизованный человек. Лишь бы на место «казака» никто не пришел.

Андрею вдруг захотелось есть — резко, в один момент, как собаке Павлова, до которой донесся звон колокольчика. Он шагнул в тамбур и пошел по вагону, стараясь не задевать головой свисающие конечности. Ну-ка, что тут у нас? Мама, конечно, сунула курицу — а чего еще ожидать от сотрудницы ООО «Гребешок»? Даже в фольгу завернула — классика. Молодая картошка с маслом в стеклянной банке, огурцы, два желтых яблока, хлеб — аж полбатона порезала. Так, а Анька что положила? Яйца вареные, пирожки… Сама пекла, что ли? Когда успела? Хотя нет, она говорила — бабушка. Да уж, старушка не мелочилась — каждый пирожок размером с лапоть, если не больше. С капустой, вроде бы, и с повидлом. Блин, куда ему столько? Поделиться с кем-нибудь, что ли?

Андрей оглядел соседей. На ближайших полках все еще спали. Дальше сидели хмурые дети гор. Не, ну их нафиг, к ним не пойду — а то не понравится, рассердятся и зарежут. Кто еще? Вон тетка, вроде, проснулась — поперек себя шире. У нее, наверно, своей еды до хрена. Ну и ладно, подумал Андрей с чувством выполненного долга. Сам буду жрать, как Мальчиш-Плохиш…

— Поезд номер 145 «Назрань-Москва» отправляется со второго пути от второй платформы, — объявила дикторша по вокзалу.

Рельсы блестели. Солнце еще не жгло, но небо заранее побледнело в предчувствии температурных рекордов. Город пробуждался от спячки. На переезде стоял автобус, а следом — мусоровоз. Наблюдая эти красоты, Андрей расправлялся с курицей и хрустел огурцами. Гора костей перед ним росла, как перед каким-нибудь Чингисханом. Наконец, крылатое чудище было побеждено, и Андрей облегченно перевел дух. Посидел еще минут десять, собрал объедки и отнес их в мусорный ящик. Дождался, пока проводница отопрет туалет, вымыл руки, умылся — и вдруг почувствовал, что его неодолимо тянет ко сну. Ну, еще бы — ночью глаз почти не сомкнул. Организм выражает недоумение…

Андрей забрался на полку и отрубился.

Проснулся, когда уже проехали Кантемировку — специально проверил по расписанию. Сходил, набрал кипятку и попросил у проводницы пакетик чая. Сел за столик лицом по ходу движения и долго смотрел на северо-запад, где торчала башня-скелет. Она до сих пор не приблизилась ни на йоту, хотя поезд прошел уже полпути до Москвы. Маяк для бездомных оборотней…

Андрей вздохнул и прислушался к разговорам. В «купе», которое было наискосок, уже успели поддать, и голоса зазвучали громче:

— Не, хохлов уже хрен догонишь. Я тебе говорю!.. Сам считай, у них пятнадцать очков, а у нас двенадцать. Чё, в Москве, типа, их порвем? Ага, конечно. А если Шева разыграется, то, считай, нам вообще трындец…

— Он в этом году за сборную, вроде, не забивал.

— Ага, блин — для нас бережет, наверно…

А прямо рядом с Андреем седенький старичок в помятой рубашке, прижимая руки к груди, объяснял молодой попутчице:

— У вас такое русское лицо! Такое чистое, непорочное! Хочется смотреть и смотреть! Так редко можно встретить настоящую русскую женщину! Вы знаете, при взгляде на вас у меня рождаются строчки…

И прочел коряво зарифмованное творение, в котором обозвал девицу «наядой». По его понятиям это было, наверно, нечто образцово-славянское. Девушка смотрела с сомнением. Волосы у старичка были редкие, зато взгляд — одухотворенный, аж дальше некуда. Узор на руке — зеленый, точнее бледно-салатный без всяких примесей. Настоящий интеллигент, короче, не ошибешься.

А что, подумал Андрей, может и мне поэтом заделаться? Барышни будут штабелями ложиться. Оборотень я, в конце концов, или кто?..

Предплечье с готовностью зачесалось. Андрей осторожно приподнял краешек бинта и увидел, что «татуировка» явно позеленела. Цвет был, правда, не изумрудный и даже не малахитовый, но все же погуще, чем у дедули. Ха! Это, пожалуй, получилось впервые — чтобы узор перекрасился не спонтанно, а по его желанию. Значит, уже удается потихонечку управлять? Хотелось бы на это надеяться…

Ладно, настало время для поэтических упражнений. Технически он готов. Как там у коллеги по цеху: «Минута — и стихи свободно потекут…» Андрей сделал возвышенное лицо, посидел минуту, две, три, но ничего не происходило.

Может, как-то иначе надо? С чего начинать вообще? Андрей почесал затылок. Откуда-то всплыла фраза: «Сюжеты рождаются из темы. Я изучаю жизнь». Кто сказал? Неважно, звучит логично. Что у нас в жизни в данный момент? Андрей опять посмотрел в окно. Там была проселочная дорога и невзрачные домики с облупленными деревянными ставнями. По дороге пылила грузовая «газель». Вдоль путей стояли унылые тополя, и ветер швырнул в окно несколько белых хлопьев. Что-то поздновато они, с сомнением подумал Андрей. У нас этот пух еще в конце мая весь облетел. Или в начале июня. Впрочем, здесь все-таки холоднее, чем на Кавказе. А может, попался такой неправильный тополь…

Ну, делать нечего — что вижу, то и пою. Хлопья, значит, летят навстречу. Угу. Вообще-то, «хлопья» — слишком красиво сказано. Клочки — это в лучшем случае. «Навстречу составу летели клочки…» М-да. Чего-то, кажется, не хватает. Может, метафоры? На что эта хрень похожа? На снег, пожалуй. «Навстречу составу летели, как снег, клочки тополиного пуха». О, гениально! Уж, во всяком случае, не хуже «наяды».

Так, теперь нужен глубокий смысл. Чтобы от частного воспарить к глобальным проблемам. Какая нынче главная глобальная тема? Миллениум — круче, наверное, не придумаешь. Ладно, почему бы и нет. Итак, погнали:

Навстречу составу летели, как снег,клочки тополиного пуха.Я думал о том, что кончается век,и слушал соседей вполуха.

Ай да Пушкин, ай да сукин сын! Андрей щелкнул пальцами и самодовольно хмыкнул. Мысленно продекламировал еще раз и решил, что надо продолжать в том же духе. Снова оглядел окружающие ландшафты. Овражек, чахлая рощица, извилистая речушка. Не Дон, конечно, но все-таки. Нормально, все пригодится…