Самолет на болоте - Сергей Сергеевич Андропов

упрекнул летчика за то, что тот иногда с трудом поддавался уговорам вести бомбардировщик только по заданному штурманом курсу.

Не напомнил Евгению. Не сказал никому. Тем более, что Ладилова в полку встретили чуть ли не как героя.

Постеснялся или поскромничал? Алексей и сам не знал. Но позже он не раз вспоминал об этом полете.

ВСТРЕЧА ВТОРАЯ

Вечером обоим не хотелось уходить из гостиницы. Настроение у Коноплина было скверное. Конечно, не потому, что он завидовал Ладилову, которого похвалили командир полка, майор Деев. Хвалили и его, Алексея. Вот тут-то бы и сказать о поведении летчика в воздухе. А он промолчал. Почему? Алексей и сам не знал. Наверное, из-за какой-то ложной скромности.

Они были настолько близкими друзьями, что Ладилов быстро разгадал состояние Коноплина.

Алексей сидел за столом, читал книгу. А Евгений сначала покопался в тумбочке, взял полотенце, вышел. Возвратился скоро с мокрыми волосами, раскрасневшийся, довольный — побывал в душевой. Покосился на Алексея. Тот даже не поднял головы. Ясно — сердится.

Насвистывая, Евгений, походил по комнате, прилег на кровать, незаметно для себя заснул. А когда проснулся, в комнате горел свет. Алексей по-прежнему сидел за столом, читал.

За окном темно. Значит, поздний вечер. Ладилов посмотрел на хмурое лицо Коноплина, не выдержал:

— Ну, чего же ты сердишься? Как кисейная барышня!

Алексей поднял голову.

— Ты знаешь, почему.

— Почему, почему. Ничего я не знаю! Нас похвалили, пролетели мы маршрут отлично А он надулся, как гусак.

Коноплин усмехнулся:

— Гусак совсем не я, а ты. И надулся не я. — Алексей встал. Лицо его покраснело. — Ты надулся какой-то дурной спесью!

Теперь вскочил и Евгений.

— Это я? Как так? Откуда спесь?

— Вот и я думаю, откуда.

Ладилов побагровел, сжал кулаки.

— Так ведь хвалят нас обоих! Хвалят! А раз так, значит, есть за что, а? Есть! Полет-то какой был! Сам понимаешь. Эх ты!

Коноплин снова сел, взял книжку. Ладилову он ничего не ответил.

— Ну, скажи, в чем же моя спесь проявлялась? В чем?

Алексей молчал.

— Молчишь? Тогда и не начинал бы!..

Евгений вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Возвратился нескоро. Он подошел к Коноплину, положил руку на плечо и уже совсем другим голосом, тихо, без крика, спросил:

— Леша, в чем дело? Ты же никогда не был молчуном. И мы всегда всем делились друг с другом.

Коноплин, тоже в какой-то степени успокоившийся, положил свою руку на руку Ладилова.

— Женька, ты и прежде иногда своевольничал в полетах. Что же, командир экипажа. А вот за правильно выполненный маршрут отвечает не только командир, а и штурман. Пожалуй, даже штурман больше. Для этого он и находится в своей кабине, ведет расчеты.

— Понимаю все это хорошо. Но у нас всегда все хорошо получалось. Так ведь?

— Так. А сегодня ночью в полете, да еще таком сложном, ты опять вел себя не совсем… Тебя нередко приходилось уговаривать. Хорошо, что все-таки в конце концов ты поддавался уговорам. Иначе недалеко было бы и до беды.

Ладилов глубоко вздохнул:

— Не знаю. Характер такой, что ли.

— Характер характером. Да еще и воля нужна, выдержка. У тебя же все это есть! Только, наверное, не в той пропорции.

— Ну уж, ты перегибаешь, — сказал Ладилов. Голос его был совсем спокойный. — Вот что: пойдем пройдемся немного. На воздухе все-таки легче дышится. Пойдем?

Коноплин согласился:

— Пойдем. На полчаса, не больше. Завтра рано вставать.

По улице до парка шли медленно, почти не разговаривали.

У городского парка, несмотря на поздний час, было людно. Слышался смех, громкие возгласы. А друзья шли в толпе хмурые. Им сейчас было не до веселья.

Совсем случайно Алексей поглядел на вход в парк и остановился. Евгений сделал несколько шагов, оглянулся на друга.

— Ты чего?

— Посмотри, это же она!

— Кто?

— Да та, что на реке… Эля.

— Вот так дела! Встретились-таки! Подойдем?

Эля была не одна. С ней шла подруга — невысокая, круглолицая и курносая.

— Здравствуйте, девушки! — первым поздоровался Ладилов.

Эля недоуменно посмотрела на обоих. Она не узнавала ребят. В военной форме их не видела.

— Мы с вами встречались уже. Помните, на реке.

Лицо Эли оживилось, она тихонько засмеялась.

— Когда вы еще искупались в одежде? Помню.

— Вот и хорошо. Я знал… мы знали, рано или поздно встретим вас в городе, — уже весело говорил Ладилов. Говорил только он. Коноплин молчал.

— Познакомьтесь — Ира, — представила она по-другу.

Ребята назвали свои имена.

— Мы вас проводим немного. Совсем немного — у нас мало времени. Хорошо?

Девушки согласились.

Прошли несколько кварталов, болтая о пустяках. А когда прощались, Ладилов так же, как на реке, предложил:

— Пойдемте с нами завтра в кино? На семь вечера?

Он, да и Коноплин, совсем не были уверены, что Эля согласится. Но она без колебаний ответила:

— Согласна. Только не завтра, а послезавтра. А ты? — обратилась она к Ире.

— Тоже, — смущенно пробормотала подруга.

— Значит, в семь?

— В семь.

— Будем ждать. Не подводите!

Разговор по дороге поддерживал только Евгений. А Алексей сказал всего несколько слов. Он и сам не знал, почему его так смущает присутствие Эли.

ГОРОДСКОЙ ПЛЯЖ

Лежать на горячем песке после длительного купания приятно. Солнце жжет. Но это не опасно. Оба давно уже основательно загорели и теперь не боялись «облезть».

У Ладилова лицо из смуглого стало коричневым. Его легко можно было бы принять за южанина. А вот каштановые волосы, наоборот, посветлели, приняли неопределенный оттенок — нечто среднее между бурым и грязно-красным.

Коноплин загорел «по-своему»: плечи, спина стали коричневыми, а лицо почти не изменилось — оставалось светлым. Волосы совсем побелели.

Когда согрелись, Евгений предложил:

— Лешк, закусим?

— Закусим, — охотно согласился Коноплин.

Потянулся к свертку. В нем помидоры, огурцы, пирожки.

Ели молча.

На городском пляже сотни людей. У берега места свободного не найти. Компании, одиночки располагались вплотную друг около друга.

Рядом с ребятами оказалась молодая пара. Женщина в чем-то упрекала мужа, тот отвечал ей довольно невежливо.

Ребята послушали перебранку, потом Ладилов вздохнул, спросил:

— Алешка! А чего это мы с тобой стали ссориться? Раньше не так было, а вот теперь…

— Ссориться мы не ссоримся, а поспорить по делу всегда полезно.

— Может, Элька виновата?

Коноплин вспылил:

— При чем здесь Эля? Что ты сочиняешь? Чепуха какая-то! Мы и знаем ее всего час-два.

— Так в чем же причина все-таки этих споров? — продолжал Ладилов. — Где собака зарыта?

Коноплин, как это было в гостинице после злополучного полета, долго молчал.

— Об этом мы уже говорили. Значит, ты ничего не понял. Разные мы