Не бойся Адама - Жан-Кристоф Руфин

У Грин-Ривер она обогнула город с юга и покатила по все более узким дорогам, отмеченным на плане. Едва перевалило за полдень, и Жюльетта опустила стекла. Мысли все так же теснились в ее голове, но чувство тревоги отступило, сменившись приятным возбуждением. События ее жизни наползали одно на другое, словно стремительно прокручивающиеся картинки. Сразу после отъезда из Франции Жюльетте стало казаться, что земля разверзлась у нее под ногами и она, ощущая восхитительную невесомость, летит в темноту бездны. Теплый ветер дул ей в лицо, а она, прищурившись, пела во весь голос. Дорога поднималась вверх, сначала прямая, а потом петляющая среди каменистых холмов, заросших колючим кустарником и молочаем. У боковых съездов иногда мелькали таблички с названиями ранчо. Наконец, асфальт кончился, и под колесами оказалась разбитая каменистая дорога.

Судя по карте, Жюльетте предстояло проехать еще пару миль. Машина поднимала за собой тучи пыли. Вскоре Жюльетта оказалась на песчаной площадке, по краям которой росли четыре огромных вяза. От нее отходили тропинки, показавшиеся ей слишком узкими для машины. Жюльетта заглушила мотор и вышла. Здесь было по-настоящему жарко. Она сняла свитер и бросила его на заднее сиденье. Оглядевшись, девушка заметила, что у одной из тропинок висит указатель «Скала Джонатана». Жюльетта выбрала ее и пошла вперед. С самого начала Джонатан упоминался во многих сообщениях. Сначала Жюльетта решила, что это своего рода условный знак, но в конце концов спросила себя, не выйдет ли так, что именно Джонатан будет ждать ее в конце пути.

Конечно, приятно повстречать знакомого человека в этой глуши, и все же ее манило именно неизведанное. Если бы все кончилось встречей с Джонатаном, она почувствовала бы себя ограбленной и обманутой так жестоко, что никогда бы ему этого не простила.

Примерно через час она дошла до вершины холма. Довольно далеко впереди виднелся его пологий склон. Дорога шла по огромным ступеням, словно вырезанным в горе. Она змеилась от края к краю этой гигантской лестницы. Внизу, невидимый за крутым склоном, несся выточивший ее горный поток. От жаркого и сухого воздуха захотелось пить. Жюльетта пожалела, что не взяла с собой бутылку воды. Вдруг, спустившись немного по склону, она обнаружила на одном из нависавших над каньоном уступов плоский камень, похожий на стол. На нем стояла красная металлическая фляга. Жюльетта открыла ее и выплеснула часть содержимого: это была вода. Жюльетта сделала большой глоток прямо из горлышка.

Голова ее была все еще запрокинута, когда она почувствовала на своей шее чью-то руку. Фляга упала на землю. В затылок Жюльетте уперлось дуло револьвера.

Она не двигалась. Бульканье вытекавшей из фляги воды казалось в царившей вокруг тишине оглушительно громким. Странно, но Жюльетта не чувствовала страха. Ее пульс, зачастивший в самый первый момент, вернулся к обычному ритму. Всю дорогу она размышляла о том, что ее ждет. Ей казалось нелепым, чтобы кто-то заставил ее проделать весь этот путь лишь для того, чтобы убить. Сделать это в Южной Африке было гораздо проще.

То, как была обставлена встреча, ее тоже не удивило. Одинокое детство многому научило ее. Жюльетта знала, что слабость и страх чаще всего владеют насильником, а не жертвой. Вот и сейчас, сказала она себе, этот тип с оружием чувствует себя более уязвимым. Жюльетта решила заговорить первой: – У меня нет оружия. Я одна. За мной никто не следил.

В тишине она слышала дыхание мужчины, державшего ее за горло.

– Я могу тебя убить, – сказал он.

Хриплый голос звучал гулко, хотя мужчина намеренно говорил тихо. Такой баритон, дай ему волю, будет отлично слышен в огромном театре или в лесу.

– Буду об этом помнить, – сказала Жюльетта. – Вы можете убрать оружие.

Она почувствовала, что дуло сильнее упирается ей в затылок, так, словно перед тем, как отпустить ее, человек пытается оставить на ней отметину, знак покорности и власти. Это было волнующе, даже приятно.

Вдруг хватка мужчины ослабла. Жюльетта не обернулась. Уперев дуло ей в спину, человек стал методично обыскивать девушку. Его большая и грубая рука, которую отделяла от кожи лишь тонкая ткань майки и полотняных брюк, ощупала ее сверху донизу. Мужчина вынул ее бумажник. Добираясь до лежавших в правом кармане ключей от машины, он дотронулся до ее паха. Жюльетта не сдержалась и рассмеялась.

Человек приказал ей заложить руки за голову и идти вперед. Он подтолкнул ее к тропинке, змеившейся между двух скал. Вскоре они оказались в узкой каменистой ложбине, снизу незаметной. По бокам ее росли сосны, чьи размытые водой корни торчали из земли, как лапы огромных высушенных пауков. Постепенно ложбина превратилась в ущелье с отвесными стенами. На одной из них Жюльетта заметила веревочную лестницу. Мужчина приказал Жюльетте лезть первой, а потом стал взбираться за ней. Наверху лестница была пропущена через отверстие в скале, через которое они попали на выступ, выровненный частично самой природой, а частично человеком при помощи стенок из сухих камней. В глубине виднелся грот с оштукатуренными стенами и квадратными окнами, приспособленный под примитивное жилище. Выступ был достаточно приподнят, чтобы сюда проникали теплые лучи послеполуденного солнца. Жюльетта обернулась и увидела, что мужчина втягивает наверх лестницу и закрывает лаз, через который они попали сюда. Револьвер он заткнул пояс.

Мужчина сделал ей знак присесть за плохо обструганный дощатый стол, занимавший добрую половину выступа, и сам сел напротив.

Это был широкоплечий парень высокого роста с огромными руками и длинной костлявой шеей. Его выдубленная смуглая кожа, узловатые пальцы и худоба отлично гармонировали с сухими деревьями и кривыми кустами, едва выживающими на здешней суровой земле, и все же полными влаги и соков, непобедимыми и растущими из всех щелей. Точно так же и в сидящем напротив человеке ощущалась ловкость, мощь и непобедимая сила сопротивления. Поразительное сходство природы и человека нарушал только его странный взгляд. У мужчины были немного выцветшие глаза, холодного голубого цвета морского горизонта и северной зари. Черные, зачесанные назад волосы оставляли открытым высокий лоб. Небольшой нос и тонкие губы мужчины не привлекали внимания, целиком прикованное к его глазам. Жюльетта не смогла бы сказать, что она в них увидела. В его взгляде не читалось ни грусти, ни угрозы. Казалось, он был просто-напросто устремлен не на нее, а куда-то внутрь, словно окно, распахнутое в иной мир, сквозь которое можно созерцать мечту, абсолют, небеса, полные умозрительных созданий, безумие. Не было нужды наставлять на нее револьвер. Этого взгляда вполне хватало.

– Вот ты и здесь, – сказал мужчина.

Жюльетта не казалась ни удивленной, ни испуганной, и это успокоило ее собеседника.

– Меня зовут Тэд Хэрроу.

– А меня Жюльетта.

– Я знаю.

Именно в это мгновение Жюльетта отчетливо поняла, что от этого человека исходят все распоряжения, от которых зависит ее жизнь. Это он задумал операцию во Вроцлаве, отдал приказ Джонатану и направлял действия ее тюремщиков в Южной Африке. Отчего она была так в этом уверена? Жюльетта не дала бы ответа на этот вопрос. Быть может ей просто не верилось, что такой человек подчиняется чьим-то приказам. Из всех ее собеседников он первый походил на настоящего «хозяина».

– Благодарю вас за то, что вы согласились, – сказала Жюльетта.

– Согласился на что?

– На то, чтобы я осталась с вами в игре.

– Ты меня благодаришь… – задумчиво произнес человек.

Хэрроу говорил, не отводя взгляда. В лице его не дрогнул ни один мускул, и только прищур глаз выдавал его чувства. Он словно опускал занавес, скрывая от собеседника свой внутренний мир, а потом поднимал его, давая взглянуть в голубизну пустынного горизонта. Жюльетта совершила ошибку, нарушив молчание.

– Я знаю, что не оставила вам выбора, – ляпнула она. – Не взыщите.

Из глаз, которые пришлось открыть не вовремя, метнулись молнии.

– Ты и вправду полагаешь, что не оставила нам выбора?

Жюльетта поняла, что сморозила глупость. Она слишком рано ослабила хватку. С таким человеком нельзя фамильярничать.

– Твой мелкий шантаж просто смешон. Мы прекрасно могли обойтись без тебя. Ты свое дело сделала.

Жюльетта отметила, что он первым из всех, казалось, вовсе не волновался из-за судьбы колбы с красной крышкой, украденной во Вроцлаве. Это лишний раз подтверждало, что он единственный, кто контролирует ситуацию и владеет информацией, к которой не имели доступа ни Джонатан, ни те двое из Южной Африки.

– Тогда почему вы меня не убрали?

Тед прикрыл на мгновение глаза, потом снова открыл их и встал. Он подошел к стене дома и взял с покосившейся полки глиняный кувшин и пару стаканов.

– Потому что ты еще можешь нам пригодиться, – сказал он, наливая обоим воды.