Пленник дуба (Туманы Авалона - 4) - Мэрион Брэдли

Акколон схватил Моргейну за руку; его рука была теплой и сильной настоящей... Однако теперь Моргейна даже не могла сказать, находятся ли они под открытым небом или в каком-нибудь замке, стоит ли стеклянный трон королевы посреди величественной рощи или в огромном сводчатом зале, превосходящем своим великолепием даже камелотский зал Круглого Стола.

Акколон преклонил колени перед троном, и королева возложила руки на его голову. Потом она взяла рыцаря за запястье, и змеи словно бы зашевелились, принялись извиваться - а потом переползли на ладонь к королеве, и та принялась, играя, рассеянно поглаживать их синие заостренные головы.

- Ты сделала хороший выбор, Моргейна, - сказала королева. - Думаю, он никогда тебя не предаст. Слушайте меня. Артур хорошо попировал, а когда он ляжет...

Еще один взмах руки - и стена распахнулась. И в бледном свете Моргейна увидела Артура; он спал, положив голову на руку - а другой рукой он обнимал юную девушку с длинными темными волосами. Судя по облику, она вполне могла быть дочерью королевы - или самой Моргейны.

- Он, конечно же, думает, что это ты и что все вокруг - всего лишь сон, насланный нечистым, - с улыбкой заметила королева. - Он потому-то и ушел столь далеко от нас, что полагает, будто должен стыдиться самого заветного своего желания... Ты об этом не знала, моя Моргейна, моя милая?

Моргейне почудилось, будто она - словно во сне - слышит ласковый голос Вивианы.

- Так спит король в объятьях той, кого ему суждено любить до смерти... А что же будет, когда он проснется? Ты заберешь Эскалибур и бросишь Артура на берегу, чтобы он вечно искал тебя в тумане?

Внезапно Моргейне вспомнился скелет коня, лежавший под сенью волшебного леса...

- Нет, только не это, - содрогнувшись, произнесла она.

- Тогда ему придется остаться здесь. Но если он и вправду столь набожен, как ты говоришь, и примется читать молитвы, чтоб избавиться от наваждения, все это развеется. Он потребует вернуть ему коня и меч - что нам тогда делать, леди?

- Я возьму меч, - мрачно сказал Акколон. - И пусть Артур попробует его у меня отобрать.

Тут к ним подошла темноволосая девушка, и в руках у нее был Эскалибур, спрятанный в ножны.

- Я забрала это, пока король спит, - сказала девушка. - А он во сне назвал меня Моргейной...

Моргейна прикоснулась к рукояти меча, изукрашенной драгоценными камнями.

- Дитя, подумай хорошенько, - сказала королева. - Быть может, лучше будет прямо сейчас вернуть Священную реликвию на Авалон, - и пускай Акколон начнет свой путь короля с тем мечом, который сумеет добыть?

Моргейна задрожала. Внезапно ей показалось, что зал - или рощу, или чем бы это место ни - являлось - окутала тьма. Спящий Артур лежал у ее ног. Или он все-таки находился где-то вдалеке?

Но Акколон протянул руку и схватил меч.

- Я возьму Эскалибур и ножны, - заявил он. Моргейна опустилась перед ним на колени и прицепила священный меч к поясу Акколона.

- Да будет так, любимый... Носи его с большей честью, чем тот, для кого я сделала эти ножны...

- Да не допустит Богиня, чтобы я когда-либо предал тебя. Уж лучше я умру, - прошептал Акколон. Голос его дрожал от волнения. Он поднял Моргейну и поцеловал. Так они стояли, приникнув друг к другу, пока мрак ночи не начал рассеиваться. Королева улыбнулась - насмешливо, но доброжелательно. И от этой улыбки их словно окружило сияние.

- Когда Артур потребует меч, он его получит... и некое подобие ножен тоже. Но эти ножны ничуть не помешают его ранам кровоточить.... Отдай меч моим кузнецам, - велела королева девушке, и Моргейна уставилась на них, словно во сне. Неужто ей пригрезилось, что она опоясала Акколона священным мечом?

И королева и девушка ушли - и Моргейне почудилось, что они находятся в огромной роще, и настало время зажигать костры Белтайна, и Акколон заключил ее в объятия, как жрец - жрицу. А потом они стали просто мужчиной и женщиной, и Моргейне казалось, что время остановилось, что их тела слились, что у нее не осталось ни собственных сил, ни собственной воли, и поцелуи Акколона обжигали ее губы огнем и льдом... "Ему предстоит встретиться в поединке с Королем-Оленем, и я должна подготовить его..."

Но как же так вышло, что они лежали в роще, и священные символы покрывали тело Моргейны, юное и нежное, и он накрыл ее тело своим, и вошел в нее - и Моргейна почувствовала рвущую боль, как будто он снова взял ее девственность, целую вечность назад отданную Увенчанному Рогами? Неужто для него она снова стала девой, словно и не было всех этих лет? Почему ей видится над его головой тень оленьих рогов? Кто этот мужчина, которого она держит в объятиях, и что их связывает? Он застыл в изнеможении, придавив Моргейну своей тяжестью; дыхание его было сладким, словно мед. Моргейна ласкала и целовала его, и когда он слегка отодвинулся, она уже не осознавала, ни рядом с кем она лежит, ни того, золотом или вороновым крылом отливают волосы, касающиеся ее лица. Маленькие змеи осторожно проползли по ее груди, розовой, нежной и полуоформившейся, почти что детской. Синие змейки обвились вокруг сосков, и это прикосновение пронзило Моргейну болью и наслаждением.

А потом Моргейна поняла, что, если бы она и вправду того пожелала, время пошло бы вспять и замкнулось в кольцо, и она могла бы вновь выйти из пещеры вместе с Артуром, и навеки привязать его к себе, и ничего бы тогда не случилось...

Но затем она услышала, как Артур громко требует свой меч и проклинает колдовство. Моргейна смотрела на проснувшегося Артура - казалось, будто она взирает на него откуда-то издалека, с высоты, таким маленьким он казался, и понимала, что их судьба, их прошлое и будущее, находится в его руках. Если бы он смог принять то, что произошло между ними, если б он позвал ее и попросил остаться с ним, если бы сумел признаться самому себе, что лишь ее он любил все эти годы, и сказал, что никто больше не встанет между ними...

"Тогда Ланселет получил бы Гвенвифар, а я бы стала королевой Авалона, и у меня был бы сын от моего супруга, и он бы стал Королем-Оленем, и пал в свой черед..."

На этот раз Артур не отвернется от нее в ужасе, и она не оттолкнет его, и не зальется слезами, словно дитя... Весь мир словно застыл на миг в гулкой тишине, ожидая, что же скажет Артур...

Артур заговорил, и слова его разнеслись по всему миру фэйри, словно приговор рока - словно сама ткань времени задрожала под грузом рухнувших лет.

- Иисус и Мария, сохраните меня от всякого зла! - воскликнул Артур. Это какие-то нечестивые чары, наведенные моей сестрой и ее злым колдовством.

Он вздрогнул и потребовал:

- Принесите мой меч!

Сердце Моргейны едва не разорвалось от боли. Она повернулась к Акколону, и вновь ей показалось, что чело его увенчано оленьими рогами, и Эскалибур снова висел у него на поясе - или он никуда и не исчезал? - змеи, скользившие по ее нагому телу, превратились в поблекшие синие линии на запястьях рыцаря.