На манжетах мелом. О дипломатических буднях без прикрас - Юрий Михайлович Котов

не тянет. Тогда у Алексея Алексеевича возникла другая идея: будет вакансия в посольстве в Сенегале советника по Гамбии. Поясняю: посол в Дакаре был аккредитован по совместительству и в этой стране-анклаве, на четыреста километров рассекающей бывшую французскую колонию. Только сама-то она была ранее английским владением и, как будет видно дальше, сильно отличавшимся от своего соседа. Мне это предложение показалось весьма приемлемым. Вскоре началось практическое оформление, а затем и отъезд.

В сенегальском посольстве наличествовала отдельная гамбийская референтура, состоявшая аж из целых двух человек: советника и атташе. С последним из них мне привелось познакомиться еще в Москве, благо он приехал туда в очередной отпуск. Им оказался Григорий Карасин. Поначалу, да и сейчас, для меня он по-прежнему просто Гриша, хотя долгие годы был заместителем министра, статс-секретарем, а теперь стал сенатором. А тогда встретились у него на квартире, где он показывал слайды на простыне об этой очередной экзотической стране. Быстро сблизились, и я предложил ему перейти на «ты». В личном общении, разумеется, а не на официальных сборищах. На том и порешили. А вскоре Григорий встречал меня в аэропорту сенегальской столицы.

Прямой рейс Москва – Дакар, не слишком долгий перелет, да и к тому же в салоне первого класса (в те времена советникам полагался именно он). Вновь встреча с Африкой. Какая она на этот раз? Оказалось – довольно приличная, за исключением погоды. Умышленно употребляю именно это слово, а не другое – климат. Последний-то в целом в Сенегале был уж не совсем и плох, кроме нескольких месяцев, включая август. Зимой иногда даже приходилось и свитерок надевать для прогулок по океанскому побережью.

Сам по себе Дакар, особенно применительно к понятию «черная Африка», оказался вполне современным городом. Правда, это относилось только к его центральной части, а не к окраинам. В центре же несколько кварталов вполне напоминали французскую провинцию. Узенькие улочки, на которых теснились вперемешку магазинчики, включая фирменные, рестораны, кафе и даже вполне комфортабельные кинотеатры, где показывали новые фильмы. Не Европа, конечно, но, например, солидное здание местного театра, где выступала труппа нашего Большого (об этом чуть позже), вполне достойно вписалось бы и в европейский антураж.

А теперь приступим к главному – началу моей службы в посольстве. По африканским масштабам оно было довольно крупное – порядка пятнадцати дипломатов, включая, разумеется, «представителей служб». Руководящий состав был следующим: посол Георгий Арташесович Тер-Газарянц, советник по Сенегалу – Олег Черный, советник от «ближних» – Виктор Кураков (только на днях узнал, что Витя недавно скончался), ну и, наконец, советник по Гамбии, которым оказался я. Встретили меня, не скрою, с некоторой настороженностью: тридцать три года, недавний 1-й секретарь, да потянет ли? Вскоре выяснилось, что потяну. Да и не только эту обязанность. Впрочем, обо всем по порядку.

Работа на гамбийском направлении велась по всему спектру обычных двухсторонних отношений пусть и с совсем маленьким, но суверенным государством – членом ООН. Мы ездили туда регулярно раз в месяц на несколько дней. Проводили деловые встречи, выполняли директивные указания Центра, как правило, на достаточно высоком уровне. Возвращаясь в Дакар, отписывались по полной программе: делались тексты шифртелеграмм, записи бесед, справки и информации и важнейший для посольства документ – годовой отчет. Все это вроде бы исполнялось на приличном профессиональном уровне – во всяком случае, так полагал и посол, а не только мы сами с Григорием.

Ну а теперь, чтобы слегка расцветить предыдущий скучный абзац о трудовых достижениях, постараюсь что-то рассказать о колорите гамбийских поездок. Расстояние от Дакара до Банджула, столицы Гамбии, составляло чуть больше трехсот километров. Машина за мной была закреплена представительского класса «Ситроен», солидная, но довольно-таки старенькая и без каких-либо дорогостоящих удобств – типа кондиционера или приемника-проигрывателя. Передвигаться поэтому в африканских условиях приходилось с открытыми окнами, а посему у Гриши, который большую часть пути сидел за рулем, была особо загорелой левая рука, частично выставленная наружу.

Второй момент – ехать к тому же было скучно. Все примечательные факты из своих биографий мы друг другу рассказали, все известные нам анекдоты изложили не по одному разу. Ну и какое в конце концов мы нашли развлечение? Догадайтесь с трех раз, думаю, не получится. А мы начали петь. Глотки у нас обоих были луженые, а потому и репертуар соответствующий: «Люди мира на минуту встаньте, слышите…» или «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…» Все бы хорошо, но ни в одной песне мы больше двух-трех куплетов не помнили. Эта проблема была решена, правда, довольно быстро – из Москвы нам с первой оказией прислали два-три песенника. Теперь громогласного песнопения хватало на весь маршрут.

А он выглядел следующим образом. Большая часть пути пролегала через мелкие села и поселки, где особо разогнаться было нельзя. Потом был кусок – мы называли его «финишная прямая» – около восьмидесяти километров, где можно было притопить, хотя тоже с осторожностью. Однажды переехали выползавшего удава да несколько раз чуть не сбили бродячих собак. И вот, наконец, черный асфальт кончается. Стенд: «The Gambia», а за ним белая полоса ракушечника. Где-то с десяток километров, к концу которых мы пристально всматривались вдаль: что там на паромной переправе? Гамбийский паром – это отдельная песня. Выглядело это сооружение так.

Первый раз, увидев нечто похожее на большое деревянное корыто с дребезжавшим от старости движком, я был в шоке. И на этой развалине нам предстоит пересечь устье реки Гамбии (а оно на выходе к океану превышало пять километров)? Да как же такое возможно? Оказалось, что все-таки возможно, но вот комфортабельной такую переправу я бы, пожалуй, не назвал. Во-первых, самой загрузки приходилось иногда ждать больше часа под палящим солнцем. Во-вторых, забивалась эта самая посудина в течение получаса под завязку. Восемь автомашин. Несколько десятков «безлошадных» пассажиров с многочисленным багажом: мешки, баулы, коробки, да еще и живой груз в виде коз, свиней и куриц. Ну и само морское путешествие тоже занимало тридцать минут. Так что в славный город Банджул мы прибывали в полном изнеможении. Но зато там мы проживали в весьма приличных условиях.

Посольство арендовало на постоянной основе большую квартиру по адресу Бакл Стрит, дом № 7. Это обходилось дешевле, чем снимать номера в гостинице. К тому же мы использовали ее в представительских целях. Состояла она из салона, разделенного на гостиную и столовую, трех спален с кондиционерами, просторных кухни и ванной. Заход наш в заветное обиталище выглядел следующим образом. Молча, поскольку у обоих горло за время песнопений в пути и вышеописанной паромной переправы высохло