Избранные произведения.Т.7. Проклятые: Фальшивое зеркало. Военные трофеи - Алан Фостер

Мысль о самоубийстве не приходила ему в голову. Эта концепция была ему знакома лишь по учебным занятиям. Убить себя означало бы нанести оскорбление и ущерб Назначению, лишить его ценного и разумного существа, которое может способствовать его достижению. Такой поступок могли бы совершить лишь поистине враждебные существа. Как люди, например.

Его не допускали на обсуждения, посвященные результатам анализов, поэтому он не представлял, насколько они были ценными. Оставаясь наедине с собой, он пытался расслабиться, как мог. Таким образом, он поддерживал ясность ума и физическую форму. Если его «хозяева» утратят бдительность, он сумеет сбежать или нанести им какой-либо иной ущерб, который послужит цели.

Дважды в день его выводили наверх, как он это называл, на прогулку в огороженном месте, похожем на парк. Там он мог заняться упражнениями, позагорать, подышать воздухом Омафила. Хотя во время прогулок его сопровождал один-единственный стражник, он не обманывал себя. Вряд ли он сумеет сделать и несколько шагов в сторону увитой растениями стены. Они готовы к такому шагу: слишком уж он очевиден. Он и не делал никаких движений в том направлении. Его «хозяева» не были глупы. Присутствие одного стража было тому доказательством. Больше сторожей и не требовалось.

Он проводил время, изучая названия различных деревьев, цветов, играя с рыбками забавной формы, которые плавали в центральном парковом водоеме. Однажды, когда он гулял, пошел дождь. Удовольствие, которое он получил от этого стихийного явления, заставило стражника-массуда почти проникнуться к нему симпатией. Почти.

Затем наступил день, когда рутина эта была сломана. Он понял, что, если вместо массудов его теперь охраняют люди, значит, что-то изменилось. Выйдя из подъемника, они повели его налево, а не направо.

— Что случилось? Куда мы идем?

Высокий и массивный стражник не ответил ему. В руках у него был здоровенный карабин. Раньи с тоской поглядел на оружие, сознавая, что даже если он сумеет им завладеть, пользы от этого не будет. Каждое оружие, которым здесь пользовались, было настроено на индивидуальный биоэлектрический сигнал своего владельца. Никакой иной страж, а тем более узник, не сможет из него выстрелить.

— Что-то случилось? — Чем дальше они шли, тем более беспокойные мысли начинали тесниться в его голове. — У меня не назначено никаких процедур в это время дня.

— Слушай, малыш, я ничего не знаю. Транслятор достаточно удачно перевел смысл сказанного. — Я лишь доставляю тебя туда, куда указано. Я понятия не имею, что потом случится, понял?

— Да, — ответил Раньи, хотя он и не понял.

Его привели в комнату, в которой он еще не был. Кроме небольшого стола и стульев, здесь было несложное медицинское оборудование, вмонтированный в стену экран связи и цветы в горшках. Если не считать медицинского оборудования, помещение больше походило на спальню, чем на смотровую комнату. Он подумал, что привлекательность обстановки обманчива.

Но не обманчивым был образ Нейды Трондхайм. Она сидела на одной из кушеток и повернулась к нему, когда он вошел. Вместо защитной формы охотника на ней был легкий коричнево-белый костюм. Он был удивлен, увидев ее здесь, но не знал, доволен он этим или нет.

Из-за медицинского оборудования на него смотрели еще два человека. Один был очень маленького роста, почти, как с’ван. Раньи знал, что он не являлся членом этой высокоразвитой расы цивилизации, потому что у коротышки отсутствовала характерная для с’ванов волосатость. На обоих была одинаковая с высокими воротничками черно-бежевая форма. Ни один не был похож на воина. В комнате находилась еще и женская особь массудов, достаточно зрелого возраста. Она была несколько сутуловата, а большая часть ее волос на голове и лице приобрели характерный серебристый оттенок. Раньи не знал, обязана ли она этому своим возрастом или каким-то иным обстоятельствам. Но для женщин своей расы она обладала хорошим самообладанием. Ее бакенбарды и нос почти не дрогнули, пока она изучала вновь прибывшего. Вокруг нее стояли несколько гивистамов и о’о’йанов, но с’ванов или вейсов не было.

Два стража остались снаружи, встав по обе стороны закрывшейся двери. Все взоры были обращены на него.

— Садитесь, пожалуйста. — Более высокий из людей отлично говорил по-ашрегански. Изумленный Раньи подчинился. Упрямство ничего ему не даст. Отказ ради отказа лишь расходует лишнюю энергию.

Последовала неловкая, но краткая пауза, затем зрелый и отлично себя контролирующий гивистам приблизился к нему.

— Я Первый-по-Хирургии. — Лысый, зеленого цвета противник изучал его с бесстрашием, характерным для представителей его профессии. Может быть, решил Раньи, это всего-навсего медицинское подразделение. Как бы там ни было, он был ошарашен следующей фразой: — Имею честь подвергнуть вас исследованию.

— Исследованию? — Раньи решительно избегал смотреть на Нейду Трондхайм. — Что вы имеете в виду?

— Вас. Наблюдения за вами многое прояснили за последние несколько недель.

— К сожалению, не могу сказать того же о себе. — Он обвел присутствующих широким жестом и с удовольствием заметил, как некоторые из них вздрогнули. — Зачем столько наблюдателей? Или вы собираетесь меня отпустить? — Он слегка улыбнулся.

— Видите ли, мы не совсем представляем, что с вами делать. — Раньи повернулся в сторону говорившего. Ашреганский язык более низкого ростом человека не был столь же беглым, как у его сородича. Но несмотря на ужасный акцент, слова были различимы: — Вы являетесь аномалией.

— Мне уже это говорили. Я рад, что вы смущены.

— Может быть, вы поможете нам принять решение, — гивистам тихо присвистнул. — Мы хотим, чтобы вы взглянули на несколько изображений.

О’о’йан протянул ему большой пластиковый конверт. Тонкие пальцы его исследовали содержимое и извлекли прямоугольные трехмерные снимки.

— Это — внутренняя часть вашего мозга.

Раньи устало взял плоский лист бумаги, осознавая, что все находящиеся в комнате внимательно наблюдали за ним. Нейда Торндхайм тоже? Он решил изобразить безразличие.

После внимательного изучения он вручил листок хирургу:

— Здесь есть что-то, что должно меня удивить? Я вижу мозг ашрегана. Ничего более.

— Пока я хочу, чтобы вы лишь взглянули на это. Разъяснения последуют. — Гивистам терпеливо передал Раньи еще два листа бумаги. Он взглянул на каждый перед тем, как вернуть. Это было боковое и фронтальное изображение первого кадра.

Четвертый отличался.

— А это — увеличенное изображение части вашего мозга. Значительно меньшей в натуральном виде. — Хирург вынул другой лист. — А вот еще. — Изящный палец с ухоженными ногтями ткнул в изображение, как будто погружаясь в него: — Я прошу вас обратить внимание на небольшое белое пятно, увеличенное и выделенное красным цветом.