Мамба, Бентли и любовь - Алиса Северова

— Ну что, Ленок, никак твой хахаль с сайта оказался мудаком? — гаденько захихикал он, плюхаясь в кресло напротив. — А я тебе сразу говорил — не по Сеньке шапка. Все эти товарищи из интернетов только и умеют, что мозги пудрить да обещать с три короба.

— Иди ты знаешь куда, советчик! — огрызнулась я, чувствуя, что вот-вот сорвусь и отхожу этого прохиндея степлером промеж глаз. — Без тебя тошно.

Роман примирительно поднял руки и попятился. Видать, что-то в моем лице ему подсказало — лучше не искушать судьбу. Одарив меня на прощание многозначительным взглядом, он слинял в неизвестном направлении. Туда ему и дорога, сволочуге.

Но сердце… Ох, как же болело мое глупое сердце! Разрывалось от тоски по теплу сильных рук, нежному взгляду синих глаз, бархатистому смеху. По Диме. По той сказке, которую он мне подарил и так жестоко отнял.

— Лен, ну ты чего, в самом деле? — встревоженно зашептала Ольга, бесцеремонно вторгаясь в мое личное пространство. — На тебе лица нет, краше в гроб кладут. Неужто и впрямь запала на этого красавчика?

— Да я сама уже не знаю, Оль! — всхлипнула я, пряча лицо в ладонях. — Ведь как в омут с головой нырнула. А он и оказался как все. И даже хуже! Кто ж знал-то?

Подруга цокнула языком и сочувственно похлопала меня по плечу:

— Ничего, Ленка, прорвемся. Не в первый раз мы разочаровываемся в кавалерах и поднимаемся. Главное — нос не вешать и хвост пистолетом. Мы еще себе и принцев на белом "Мерсе" найдем, и олигархов завидных. Помяни мое слово!

Я слабо улыбнулась сквозь слезы. Ох, Олька, Олька. Неисправимая оптимистка и авантюристка. И откуда в ней только силы берутся, после стольких-то неудач на любовном фронте?

Но может, она и права. Нельзя раскисать, нельзя сдаваться. Надо брать себя в руки и жить дальше. В конце концов, не в мужике счастье. Машка вон у меня растет, работа опять же. Есть ради кого и ради чего держаться.

Старательно гоня от себя любые мысли о Диме, я с головой ушла в работу. Брала дополнительные смены, часами торчала в офисе допоздна. Лишь бы занять голову и руки, лишь бы поменьше оставаться наедине с собой и своей душевной болью.

Но стоило вечером вернуться в пустую квартиру, накормить и уложить Машу, как внутри снова разверзалась черная дыра. Наполняла душу ядовитой горечью, выматывала, сводила с ума бесплодными попытками понять. Ну почему, почему все так? Чем я заслужила очередной удар в спину?

— Мам, ты опять грустишь? — встревоженно спросила доченька, заглядывая мне в лицо. — Это из-за дяди Димы, да? Вы поссорились?

Я постаралась ободряюще улыбнуться и притянула Машку к себе, целуя в макушку:

— Не бери в голову, зайка. Просто небольшие разногласия у взрослых, с кем не бывает. Мы с дядей Димой сами разберемся, хорошо?

— Ладно, — кивнула моя умница, обнимая меня за шею. — Только ты не грусти, ладно? Ты же у меня самая красивая, самая лучшая. Дядя Дима точно одумается и придет мириться. Вот увидишь!

У меня сердце зашлось от любви и нежности. Что бы я без нее делала, без моей кровиночки? И почему только ее отец оказался последней сволочью?

Так прошла неделя. Самая долгая и мучительная неделя в моей жизни. А потом случилось то, чего я подспудно ждала и боялась — Дима объявился.

Началось с сообщений и звонков. Десятки непрочитанных СМС, пропущенных вызовов. Он атаковал с утроенной силой, не давая продохнуть. Я держалась. Стиснув зубы, игнорировала телефон, заваливала себя работой. Но с каждым днем, с каждым новым "Лена, пожалуйста, нам нужно поговорить!" становилось все труднее держать лицо. Сердце рвалось к нему, тянулось, ныло и скулило брошенным щенком.

— Опять этот твой Дима названивает? — хмыкнула Ольга, заметив, как я в очередной раз судорожно сбрасываю вызов. — Вот ведь… Прилип как банный лист к одному месту. Может, в черный список его добавить, а?

— Не знаю, Оль, — тяжело вздохнула я. — Понимаю, что нужно. Но рука не поднимается.

— Еще бы! — закатила глаза подруга. — Ладно, давай-ка вечерком по пивку тяпнем да поболтаем. Глядишь, полегчает. А то смотреть больно, как ты маешься.

Я слабо кивнула. А что, может, и правда — напиться до зеленых чертиков и забыть обо всем хоть на время? Плевать, что завтра башка будет трещать. Зато сегодня хоть передышка случится. А то ведь и правда — света белого не вижу из-за этого Димы и его закидонов.

А потом он пришел лично. Караулил у подъезда, в дождь и зной, часами мерил шагами пятачок у крыльца. Я пряталась за шторами, часами пережидала, прежде чем выйти. Словно загнанный зверь, металась по своей конуре, оставляла Машу маме, лишь бы не встретиться.

Но однажды, когда нервы были уже на пределе, оно случилось. Лицом к лицу, глаза в глаза. В тесном коридоре у лифта, из которого он выскочил, пока я судорожно давила на кнопку вызова. Надежда на спасение угасла, едва я встретилась с ним взглядом.

— Лена… Господи, Лен. Пожалуйста, поговори со мной! — взмолился Дима, едва завидев меня. В голосе его звучало столько боли и отчаяния, что впору было пожалеть.

Но я не поддалась. Решительно вскинула голову, гордо расправила плечи.

— Не на ту напал! — процедила я сквозь зубы. — Не надо мне тут песен петь, лапшу вешать. Все ясно как божий день — ничего святого у тебя нет. Одна грязь да похоть.

— Да нет же, Лена, клянусь тебе! — запротестовал он, порывисто шагая вперед. — Все совсем не так, как выглядит! Позволь объяснить, умоляю…

Но я не дослушала. Оттолкнув его с дороги, ринулась в распахнувшиеся створки лифта и принялась остервенело давить на кнопку закрытия дверей.

— Не звони мне больше. Не пиши, не приходи. Делай что хочешь, но сюда — ни ногой. Надеюсь, хватит ума держаться от меня подальше, — припечатала я и сложила руки на груди, всем видом демонстрируя бесповоротность решения.

В зеркальной стенке отразилось его посеревшее лицо. Глаза, еще вчера сиявшие лукавством и нежностью, потухли, налились свинцом боли. Плечи поникли, с губ готов был сорваться бессильный стон. Это было лицо сломленного, раздавленного горем человека.

На миг под ребрами екнуло, дрогнуло. А вдруг и правда напраслину возвела? Вдруг обманулась, не разобравшись толком? Стиснув кулаки, я мотнула головой, отгоняя малодушные мысли. Нет уж, хватит. Натерпелась, нахлебалась лжи. Если Диме и впрямь есть что сказать — пусть докажет. Делом, а не пустыми словесами.

Развернувшись к нему спиной, я гордо прошествовала