Вильгельм-2. Проклятие Саана - Александра Лисина

— Я же говорил, что он глупый. Похоже, ты ему все-таки не понравилась.

У Ли глаза наполнились совершенно искренним непониманием, а затем и слезами.

— Так я все это зря… да?

— Плохая собачка, — подтвердил я, насмешливо взглянув на оборотня.

Тот свирепо оскалился в ответ, и, разумеется, пока мы играли в гляделки, бездарно упустил момент, когда разобиженная малявка сердито топнула ногой, ринулась к решетке и, в два счета протиснувшись между прутьев, убежала в темноту.

— Р-р-р! — зло прорычал мрон, поняв, что снова остался с носом.

— Сам дурак, — с достоинством отозвался я и в очередной раз отправился на поиски беглянки.

Она нашлась совсем недалеко — буквально в соседнем помещении, где, забившись в угол, тихонько всхлипывала от незаслуженной обиды. Один сапог опять где-то потеряла, второй умудрилась порвать…

Нет, при виде горьких девчоночьих слез в моей душе ничто не дрогнуло. Я не растаял и не ощутил себя виноватым. Но все же мне показалось, что отпускать ее домой в таком состоянии будет неправильно, поэтому снова сходил к мрону, забрал стул, принес в ту комнату, где горько плакала Ли. Затем сел сам, усадил хлюпающую носом малявку на колени и, всунув ей в руку заранее припасенное печенье, предложил:

— Хочешь, расскажу сказку?

— Не-ет.

— Тогда, может быть, страшную сказку?

Ли, в очередной раз хлюпнув носом, заинтересованно приподняла голову.

— А про кого?

— Про одного мальчика, у которого все родные умерли, а сам он обратился в злобное чудище, которое потом охотилось и убивало всех подряд.

Она немного подумала и снова спросила:

— А этот мальчик… как его звали?

— Никто не знает.

— Как так?

— Вот так. Когда-то это был хороший и добрый мальчик, но потом его маму убили, дом сожгли, а ему от этого стало так плохо, что он не захотел об этом вспоминать. Вот и бродил потом по разоренному городу, не зная, кто он и зачем вообще живет. Ходил себе ходил, ковырялся в пепле, а потом, значит, выбрался на волю и…

— Кого-то съел? — замерла Ли.

Я кашлянул.

— Этого он тоже не помнил. Но, скорее, это его пытались съесть. Сначала звери. Потом люди… Им, видите ли, не понравилось, что мальчик был не такой, как все. Его считали нежитью. В него постоянно стреляли, кидали камни, его проклинали, так что никому в целом свете он оказался не нужен. Но самое интересное знаешь в чем? Тот мальчик перестал стареть и даже спустя много-много лет остался таким же молодым, как и в тот день, когда умерла его мама. И, как говорят, когда умер он сам.

Ли уставилась на меня большими глазами.

— А почему он перестал стареть? И как он мог остаться живым, если умер? Он что, бог?

— Нет, конечно. Но его мама была ведьмой, поэтому перед смертью она продала душу Саану, чтобы тот сберег ее единственного сына…

— И Саан сбере-о-ог, — замогильным голосом продолжил мою сказку некстати проснувшийся Мор. — А в качестве платы забрал в свое темное царство его ду-ушу!

— Мамочка! — вскрикнула Ли, вцепившись в меня своими детскими ручонками. — Кто здесь?!

— Это друг, — успокоил ее я. — Не пугайся. Он немножко неживой и любит попугать, но на самом деле он хороший. Просто раз уж у нас страшная сказка, то нам и должно быть страшно, правда?

Девчонка недолго подумала, а потом шмыгнула носом и попросила:

— А можно это будет не такая страшная сказка?

— Можно, конечно, — уже обычным голосом усмехнулся Мор и, пролетев над нами, порывом ветра взъерошил волосики на детской макушке. — Хочешь узнать, что с мальчиком стало дальше?

— Ага.

— Ну так вот, — как ни в чем ни бывало продолжил я, пока малявка крутила головой в попытках рассмотреть тень. — Мальчик не хотел никому зла, но так уж вышло, что его все боялись. У него не было памяти, не было человеческого лица, а вдобавок темный бог Саан отобрал у него все чувства, поэтому мальчик ходил, не испытывая ни голода, ни жажды, ни радости, ни горя, ни сострадания. И так было до тех пор, пока он не нашел волшебный камень, в котором прятался кусочек его воспоминаний. Мальчик подобрал камень и наконец-то смог вспомнить маму. Потом нашел другой камень и вспомнил отца. Затем других людей и даже тот день, когда все его родные погибли.

— Он за них отомстил? — совершенно серьезно поинтересовалась девочка. — Мама говорит, что за смерть родных нужно обязательно мстить. И так, чтобы другим неповадно было. Семья — это главное!

— Твоя мама совершенно права. Но тот мальчик жил так долго, что все его враги давным-давно ушли в царство теней. Мстить оказалось некому, поэтому он нашел себе другую цель.

Ли нетерпеливо привстала.

— Какую же?

— Он захотел снова стать челове-э-э-ком, — снова провыл жутким голосом Мор.

— И у него получилось?

Я показал призраку кулак.

— Нет, конечно. Это же страшная сказка, поэтому тот мальчик остался чудовищем и до сих пор где-то бродит по миру, ища свою потерянную душу. Узнать же его можно по глазам…

— Они у него красные и во тьме горят, как угли, — не удержался от смешка Мор. — Кожа бледная, словно саван у покойника. Когти длинные, зубы острые. А еще он воет на луну по ночам. Вот так: у-у-у!

— И ничего он не воет, — фыркнул я, ощутив, как нервно дернулась малявка. — Даже кости по ночам не грызет, представляешь? Просто бродит повсюду, как привидение, никого и ничего не боится, и вообще, горе тому, кто его встретит.

— Вестник тьмы? — ойкнула Ли, проникшись «сказкой» до мозга костей.

Я торжественно кивнул.

— Так его когда-нибудь назовут.

Малявка тихо вздохнула.

— Эх. Мне его жалко…

— Это еще почему?

— Потому что у него больше нет мамы и потому, что ему оказалось некому помочь.

Я поскреб затылок.

— Ну…

— Без мамы плохо, — так же тихо добавила Ли и тут же попросила: — Отведи меня домой, пожалуйста. Я устала, замерзла и хочу спать.

— Нардис! — бросил я в переговорный амулет и, дождавшись ответа, спокойно добавил: — Загляни ко мне. Срочно.

— Что?! — буквально через пару мгновений ворвался в комнату мой компаньон. Но увидел закутанного в халат ребенка, с досадой хлопнул себя по лбу и, развернувшись, бросил: — Погоди минутку! Я все улажу!

Ну минутку так минутку… хотя на самом деле его не было около получаса. К тому времени, как он, взмыленный, вернулся, Ли уже успела задремать. Так что я просто передал ее из рук в руки, а когда Нардис ушел, ненадолго