Чистильщик - Александр Мазин

Очень кстати, к их столику подошел какой-то парень, осведомился, можно ли пригласить даму потанцевать.

– Можно,– доброжелательно ответил Валерий.– Но только мне.

Пацаны захихикали. Парень тоже улыбнулся. Не обиделся.

– Хочешь потанцевать?

– С ума сошел! Я уже ног не чувствую!

Васильев понял намек.

– Как, бойцы, наелись?

– Да вроде бы,– ответили бойцы.

– Тогда по коням. Вернее, по домам.

Договорились, что завтра в одиннадцать Олег позвонит Васильеву домой. Валерий словил тачку, отправил пацанов. Сам же, не мудрствуя, поехал домой к Тане. Не забыв прихватить с собой оружие и ядовитую «варенку».

Папуля отсутствовал. В Таниной комнате, половину которой занимала широченная тахта, Васильев не нашел ничего, пригодного под тайник, поэтому попросту запихнул сумку под кровать.

Таня наконец дорвалась до ванной и провела там почти час. Вернулась чистенькая, розово-нежная. Доверчивый большеглазый детеныш с пушистой желтой головкой.

Васильев, предвкушая приятнейшую ночь, тоже отправился принять душ, а когда вернулся, обнаружил, что подруга спит, свернувшись калачиком. Маленький зверек под огромным одеялом. Будить ее было бы форменным свинством, поэтому Валерий смирил желания, устроился рядом и мгновенно уснул.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ранним утром Валерия разбудил Танин папаша, шумно перемещавшийся по кухне. Натянув брюки, Васильев отправился в туалет и, конечно, столкнулся с родителем в коридоре. С голым торсом Васильев выглядел внушительней, чем в одежде. Почти год свирепых тренировок придал его мышцам грозную рельефность. Причем, не показной объем, как у качка на анаболиках, а настоящую железную твердость. И это чувствовалось. Может, поэтому папаша не стал разбираться, кто он и откуда взялся в квартире, а просто посторонился. Хотя, возможно, что посетитель коммунистических митингов уже успел привыкнуть к друзьям дочери. Последнее, впрочем, Васильева не смутило. Валерия никогда не смущали прошлые любовники его женщин. Если женщина сейчас с ним, а не с теми, значит, он, Васильев,– лучше.

Папаша собрался и ушел. Вероятно, на работу. Валерий отправился на кухню, надыбал кусок хлеба, яйцо и ломтик копченого сыра. Вместе с чашкой сладкого кофе все это вполне сошло за завтрак.

Перекусив, Валерий сделал попытку дозвониться до тех друзей, чьи судьбы еще оставались неопределенными: Юры и Петренко. Безуспешную попытку.

Петренко совершил непростительную ошибку. Разумней было вообще не показываться из подъезда, а махнуть с балкона второго этажа, благо, выходит на другую сторону. Но легкость, с которой он разобрался с основной группой, обманула Петренко. Он был уверен, что если на него и набросятся на улице, то результат будет аналогичный. Но никто не бросился на Петренко. Никто не выстрелил. Это успокоило. И вместо того, чтобы аккуратно красться вдоль стены, под прикрытием хоть и голых, но дробящих силуэт тополей, Петренко попер, как новобранец, прямо на обочину, да еще и остановился, рукой замахал, ловя тачку.

Стреляли из дома. Из окна второго этажа. Профессионал стрелял. Мастер. Попал точно куда целил. А целил он в голову.

Валерий не стал дожидаться, пока проснется Таня. Оставил ей записку, чтоб из квартиры не выходила, ждала его звонка, а сам отправился домой.

И на сей раз на Рубинштейна обошлось без сюрпризов. Но около десяти проклюнулась междугородка. Звонил отец.

– Плохие новости,– сказал он.– Напали на Ленку.

Лена Васильева пила пепси-колу из бумажного стаканчика и благосклонно слушала приятеля Женю. Женя же разливался соловьем, поскольку благосклонность Васильевой в университете ценилась весьма высоко. Очень красивой считалась Лена Васильева.

И не только считалась, но и действительно являлась таковой. Натуральная блондинка с голубыми глазами, аккуратными носиком и выпуклыми губками. Вдобавок стройна и длиннонога. И неглупа, что, впрочем, мало кто из студенческой молодежи относил к достоинствам. Но ведь и Женя – далеко не дурак и тоже не урод, строен, мускулист и голубоглаз, кстати. Правда, ростом немного не вышел, но не настолько, чтобы смотреть на Васильеву снизу вверх.

Дело происходило в солнечный полдень в открытом кафе на берегу вертлявой речушки, затененной деревьями, можно сказать, в самом центре города Симферополя. Воздух дурманяще пах весной, и щеки молодых людей уже тронул первый загар.

Женя и Лена были единственными посетителями. Остальные столики: и под отдельными цветными зонтами на набережной, и в крохотных беседках, нависающих над водой,– пустовали. Молодой бармен с удовольствием разглядывал Ленины ножки и, очень возможно, прикидывал, как отшить от девушки ее приятеля. Ничто не предвещало грозы. Даже то, что Лене и Жене в это время положено было не греться на солнышке, а сидеть на лекции.

– Прошу прощения!

У столика остановился мужчина. Второй держался чуть поодаль.

– Вы – Лена Васильева?

Правильный ответ: «Нет». Именно так следует отвечать незнакомцам на улице. Но Лена этого правила не знала, а предупреждения отца вылетели у нее из головы.

– Да, это я,– девушка кокетливо улыбнулась.

– Еле вас нашел,– мужчина улыбнулся в ответ.– Хорошо, ваши подруги в институте подсказали, а так и уехал бы, не передав подарок.

– Какой подарок?

– Из Питера. От вашего брата.

– Ой, вы из Питера? – обрадовалась Лена.

– Точно! И буду там уже послезавтра. Если хотите что-нибудь передать…

– Витя, время,– сказал второй мужчина.

– Простите, Лена! – первый еще раз улыбнулся.– У меня поезд через тридцать минут.

– Тогда надо бежать! – встревожилась Лена.

Незнакомец ей нравился. И это совсем не нравилось ее спутнику Жене.

– Ничего, я на машине,– мужчина показал наверх, где у обочины стоял серый «скорпио».– В ней и пакет. Пойдемте, я вам его отдам. Можно, молодой человек? – обратился он к Жене.– Через десять минут я верну вам вашу девушку.

– Мы пойдем вместе,– мрачно произнес Женя.

Не то чтобы он опасался за Лену, скорее – за себя.

– Да ради Бога! – засмеялся мужчина.

Лена поднялась. Женя подняться не успел. Второй резко ударил его ребром ладони в основание шеи, и Женя повалился на асфальт.

– Идиот! – прошипел первый, схватил Лену за руку: – Быстро пошла!

Лена не привыкла к такому обращению. И совершенно не испугалась. Ее сумка, раскрытая, стояла на высоком табурете прямо у локтя. А в сумке лежал газовый баллончик, который она немедленно пустила в ход. Мужчина тут же отпустил ее руку, захрипел, закашлялся. У Лены тоже защипало глаза, но она решительно направила баллончик на второго… а тот коротким взмахом одной руки вышиб ее оружие, а второй как клещами сжал запястье девушки.

– Лучше не трепыхайся! – угрожающе произнес он, отшвырнув ногой разделяющий их табурет.– Или…

Договорить ему не удалось. Как только табурет опрокинулся, Лена пронзительно закричала:

– Помогите!

И изо всех сил влепила мужчине в пах.

Молодцеватый бармен пулей выскочил из своего киоска с деревянной дубинкой в руке. Был бы он столь отважен, если бы оба противника не оказались частично выведены из строя? Неизвестно. Да и не важно.

Дубинка с треском опустилась на затылок одного, а потом со сходным звуком отоварила по лбу второго. Клещи на онемевшем запястье Лены разжались.

– Ты в порядке? – спросил спаситель.

– Угу,– она уставилась вниз, на второго нападавшего, скорчившегося у ее ног.

Бармен тоже опустил глаза.

Под задравшейся полой куртки обнаружилась коричневая кобура, из которой торчала рукоятка пистолета. Судя по ее размерам, пистолет вряд ли был газовым.

Лена облизнула пересохшие губы.

– Мне надо позвонить,– сказала она.

– Вот такая история,– завершил отец.– Такая говняная история.

– Ну не такая уж говняная,– заметил Валерий.– Молодец, Ленка! Может, мне приехать к вам?

– Если это поможет тебе,– ответил отец.– Нас охранять не надо, а Лену я вообще спрятал у…

– Молчи! – перебил его Валерий.

Отец понял, хмыкнул.

– В общем, больше не повторится,– сказал он.

– Если так, то я останусь в Питере,– решил Валерий.– Закончу свои дела, и все устаканится.

– Давай,– без энтузиазма согласился отец.– Смотри, на пулю не нарвись! Эти, что на Лену напали, серьезные экземпляры, как мне сказали.

– Где они, у ментов?

– Были. Потом их выпустили под подписку. За бабки, ясное дело. Но в Симферополе их нет, это точно.

– Не эти, так другие,– мрачно произнес Васильев.– Ты, пап, за меня не беспокойся. Об меня они зубы обломают, но сами давайте поосторожней. Если деньги нужны, я переведу. Сколько надо. Прислать?

– Не надо. Ты звони, понял? Сам звони. Регулярно.

– Постараюсь. Пока.

Васильев повесил трубку. Чувство у него после разговора осталось нехорошее.

Зато Олег позвонил вовремя.

– Что нового? – спросил он.

– Пока живы! – Васильев засмеялся.– Встречаемся через два часа. Там, где вчера. Годится?