Невинная обольстительница - Сара Беннет

– Я слышала, как вы пришли, мисс, но не стала спускаться, решила подождать вас здесь. Не хотела я лишний раз встречаться с сэром Тоби. Он любит хватать служанок за те места, к которым не имеет права прикасаться.

– Если он начнет преследовать тебя, Лил, непременно скажи мне об этом. Я тут же положу конец этим приставаниям. Я, признаться, его тоже терпеть не могу.

– Он не опасен для меня, – отозвалась Лил, в голосе которой прозвучало нескрываемое презрение. – Не стоит придавать этому значения. Не волнуйтесь, мисс Вивианна, я с ним сама справлюсь, если он слишком уж начнет распускать руки.

Вивианна знала, что Лил нисколько не преувеличивает свою решительность и самостоятельность. Несмотря на свой юный возраст, Лил успела немало повидать в жизни и, несомненно, знала, как следует обходиться с такими мужчинами, как Тоби Рассел. Однако мысль о том, что Л ил может подвергнуться приставаниям сэра Тоби, все равно вызывала у Вивианны серьезное беспокойство. Наверное, ей придется взять служанку с собой в Кендлвуд, куда она на этот раз поедет с Оливером Монтгомери. Нельзя допустить, чтобы сэр Тоби в ее отсутствие попытался покуситься на честь Лил.

Да, она поедет в Кендлвуд вместе с ней и с Оливером. Это будет замечательно.

«Но после этого ты, может быть, больше никогда не увидишь его».

Настроение Вивианны неожиданно испортилось от этой мысли. Обстоятельства действительно могут сложиться так, что ей придется навсегда расстаться с Оливером.

Оливер поднялся по ступенькам, ведущим к входной двери клуба «Уайте», и шагнул за порог. В вестибюле он торопливо сунул швейцару трость и цилиндр. В клубе царила привычная оживленная атмосфера. Столы с обедающими. Накрахмаленные скатерти. Столовое серебро. Хрусталь. Торопливо снующие по залу лакеи. Оливер окинул внимательным взглядом помещение и вскоре увидел того, кого искал. Лорда Лоусона.

Высокому, с седеющими волосами и бакенбардами Лоусону было уже за пятьдесят. Выглядел он внушительно и импозантно, как и подобает законодателю из партии тори, руководимой Робертом Пилем. Если верить слухам, то именно Лоусон вскоре займет кресло премьер-министра, несмотря на то что на это место многие прочили Пиля. Дело заключалось в том, что королева сильно недолюбливала Пиля, отдавая свои симпатии Лоусону. По мнению ее величества, Роберт Пиль отличался изпишней скрытностью, тогда как Лоусон был более обаятелен и приятен в общении.

Однако для того, чтобы достичь вожделенных вершин власти, Лоусону нужно было прежде убрать со своего пути лорда Мельбурна. Судя по сложившейся политической конъюнктуре, ждать его устранения придется недолго. В юности королева находилась под огромным влиянием Мельбурна, так же как ее венценосная мать, герцогиня Кентская, в свое время пребывала под действием чар властолюбивого сэра Джона Конроя. Впрочем, королева Виктория не любила подобных параллелей и ни за что не допустила бы, чтобы кто-то осмелился проводить их в ее присутствии. Сэра Джона Конроя она ненавидела со страстью, граничащей с исступлением. Ходили слухи, будто в детстве она застала мать и ее фаворита в весьма пикантной ситуации.

Лорд Лоусон в одной из своих речей в прошлом году публично поддержал королеву, когда та оказалась вовлечена в громкий скандал, связанный с сэром Джоном и одной из высокопоставленных дам, якобы оказавшейся в интересном положении. Королеве без его помощи пришлось бы плохо. Ее гнев, обрушившийся на сэра Джона, не имел реальных оснований, потому что подозрения относительно беременности той высокопоставленной дамы оказались ложными, поскольку она была просто склонна к полноте. Но слухи о нравах двора будоражили общество, они тенью пали и на королеву, которую стали шепотом называть «миссис Мельбурн».

Позиция Лоусона, вставшего на защиту чести ее величества, была благосклонно одобрена руководством партии тори, распознавшим в нем реального политического соперника лорда Мельбурна. Звезда Лоусона на общественном небосклоне Британии должна была взойти уже очень скоро.

Руки Оливера невольно сжались в кулаки. «Недолго Лоусону остается радоваться будущим успехам...»

Словно почувствовав на себе его взгляд, лорд Лоусон поднял голову. Его похожие на льдинки глаза недовольно сузились. Он что-то шепнул человеку, сидевшему за его столом. Затем встал и направился через весь зал к Оливеру.

Оливер стоял, небрежно облокотясь о спинку кресла, демонстрируя усталость и вялое безразличие к окружающему миру. Глядя на него со стороны, можно было предположить, что он сильно пьян. Он деланно удивился приближающемуся Лоусону и в ответ на его приветствие отвесил ему небрежный и одновременно церемонный поклон.

– Оливер! – обратился к нему лорд Лоусон с плохо скрываемым раздражением. – Я уже несколько недель не виделся с вами. Вас не было в Лондоне все это время?

– Неужели? – невинно моргнул Оливер. – Не уверен. Однако, может быть, вы и правы, Лоусон. Для меня все дни и ночи слились воедино в последнее время. Иногда мне кажется, что я живу во сне, и меня это нисколько не смущает.

Лоусон улыбнулся, однако в его улыбке не было и тени настоящей, неподдельной искренности. Оливеру было известно, что он считает его никчемным прожигателем жизни, не способным на серьезные поступки по причине слабоволия и духовной мягкотелости. По словам Энтони, Лоусон относился к числу тех людей, которые больше всего ценили в людях твердость характера.

– Ваша тетушка, леди Марш, в полном отчаянии от вашего поведения, Оливер. Неужели она не пыталась убедить вас благоразумно вести себя? Вы ведь ее единственный наследник, если я не ошибаюсь?

– Моя тетя – очень терпеливая женщина.

– Нисколько не сомневаюсь в этом.

Оливер одарил собеседника обезоруживающе невинной улыбкой. Лоусон весь как-то напрягся и обвел взглядом комнату, как будто желая убедиться, что рядом нет тех, чье присутствие является нежелательным.

– Насколько мне известно, Оливер, вы собрались продать Кендлвуд.

– Это верно. Кендлвуд – чудовищное сооружение, которое с каждым годом ветшает все больше и больше.

Лорд Лоусон недовольно нахмурился:

– Вашему брату эту поместье очень нравилось.

– Да, я знаю. Он умер как раз там.

Лоусон подозрительно посмотрел на Оливера, но тот нарочито небрежно зевнул и постарался принять как можно более равнодушный вид. Весь последний год лорд Лоусон был свидетелем того, как Оливер Монтгомери медленно скатывается в бездну небытия и разврата, и это вызывало в нем чувство удовлетворения и одновременно презрение к этому безвольному молодому человеку. Он считал Оливера совершенно неспособным ко лжи и человеком, которого нетрудно перехитрить. Наверное, именно поэтому Оливеру и удалось тогда остаться в живых.