Изгнание владыки - Григорий Адамов

Она чувствовала некоторую неловкость перед Березиным, какую чувствует человек, нанесший другому незаслуженную обиду. С Березиным она не встречалась с прошлой весны, но самоотверженная работа Березина, завоевавшая ему всеобщее уважение, даже популярность, была ей известна.

Заключительные слова записки и общий тон ее тронули Ирину: она чувствовала заботу не только о заводе, о строительстве, но и лично о себе. Ирина была благодарна Березину за внимание, доброту к ней и – неловко было сознаться даже самой себе – за непоколебимую верность ей.

Ирина доверчиво подняла глаза на Акимова, тот выжидающе смотрел на нее.

Из короткого разговора Ирина узнала о его прошлой работе. Больше всего ее обрадовало упоминание Акимова о его собственном интересе к автоматизации отливок: автоматика его всегда привлекала, он с успехом работал в этой области. Это было как раз то, в чем больше всего нуждались литейные цехи завода.

– Большой ли персонал на заводе? – поинтересовался, в свою очередь, Акимов.

– Не очень, – ответила Ирина. – В цехах занято двести двенадцать человек, работников снабжения и складских – около пятидесяти, в конструкторском бюро – двести шестьдесят семь человек, в лабораториях – восемьдесят семь да в управлении и конторе – тридцать пять человек. Всего около шестисот пятидесяти человек. Как видите, немного.

– Большая механизация? Автоматика? – живо спросил Акимов. – Насколько примерно у вас механизированы и автоматизированы производственные процессы?

– Вы спрашиваете только о производственных процессах в цехах?

– Лучше, конечно, цифры по всему заводу, если это вас не затруднит.

– Пожалуйста! – с некоторой гордостью усмехнулась Ирина. Она порылась в кармане и вынула горсть конфет.

– Вот, – протянула она их с улыбкой Акимову, – пожалуйста. Это мои любимые.

– Это что? Задаток? – в свою очередь, улыбнулся Акимов, беря одну конфету. – Связываете меня по рукам и ногам? Ведь я тоже грешен насчет сластей.

– Да что вы? – обрадованно рассмеялась Ирина. – Вот приятно слышать! А то все смеются надо мною: сластена, сластена… Ну-с, так вот. Наша контора механизирована, я бы сказала, процентов на семьдесят пять. В конструкторском же бюро все вычисления, расчеты, которые занимают так много рабочего времени конструкторов, производятся исключительно счетно-аналитическими машинами. Даже чертежная работа больше чем наполовину механизирована. Наши конструкторы заняты только тем, что думают, изобретают, составляют формулы, уравнения, делают наброски, эскизы, а почти всю черную математическую и оформительную работу делают за людей машины.

– Да, – задумчиво сказал Акимов, – это потому что вашему заводу всего десятка два лет. Новый завод. К сожалению, мне приходилось работать только на старых, правда значительно реконструированных, заводах, где механизация и автоматика коснулись преимущественно производственных цехов. А у вас как дело обстоит в этих цехах?

– О, здесь, по-моему, достигнут предел мыслимого! – с гордостью заявила Ирина. – Раньше, лет тридцать – сорок назад, на таком заводе работало бы не меньше десяти – двенадцати тысяч человек! А ведь мы производим только часть необходимой нам продукции, остальное нам дают четыреста других заводов, которые кооперированы с нами.

– Боюсь, не придется ли мне пожалеть, что я перешел работать на такой завод.

– Почему? – с недоумением спросила Ирина.

– Помилуйте, – улыбаясь и разводя руками, произнес Акимов, – что же мне здесь делать, в этом царстве самостоятельных автоматов? Нянькой ходить возле этих стальных ребятишек и время от времени вытирать кому-нибудь из них носик? Право, это очень скучно!

– Ах, вот в чем дело! – рассмеялась Ирина – Ну, не огорчайтесь. Для вас мы приберегли последние шесть процентов, недостающих до ста, чтобы наша автоматизация была полной. Для летчика, например, самое трудное – выжать последние метры до потолка, а для производственника – вот эти последние проценты механизации и автоматизации. Итак, Константин Михайлович, когда вы могли бы приступить к работе?

– Я хотел бы использовать свое право на декадный срок для предварительного ознакомления с заводом, цехом, механизмами и людьми.

Огорчение едва заметно отразилось на лице Ирины.

– Михаил Борисович Кантор, – сказала она, вздохнув, – временно исполняющий сейчас обязанности начальника фасонноли-тейного цеха, хотя и усердный, горячо интересующийся делом работник, однако еще очень молод, недостаточно опытен и… какой-то нерешительный, робкий. Это, конечно, со временем пройдет…

– Должно быть, мямля, – прервал ее Акимов, презрительно сощурившись и поджав губы. – Не люблю таких.

– Да, конечно, характер странный, – покачала головой Ирина. – Он атлет, физкультурник и в этом деле смел, инициативен, а с машиной неуверен, боязлив… Фактически мне приходится, оставаясь начальником производства всего завода, быть в то же время и начальником этого цеха. Между тем он сейчас выпускает чрезвычайно ответственную продукцию: детали гидромониторных установок для шахт.

– Вот оно что… – протянул Акимов. – Ну хорошо, Ирина Васильевна! Я постараюсь, насколько возможно, сократить срок ознакомления с заводом. И немедленно же начну помогать товарищу Кантору. Это будет та же работа, хотя без формальной ответственности. Если вы не возражаете, я завтра же явлюсь на завод.

– Ну вот и отлично! Директора сейчас нет на заводе. Я вас потом представлю ему. Я уверена, что у него не будет возражений против вашей кандидатуры. Особенно с рекомендацией Николая Антоновича, – улыбнулась Ирина, вставая из-за стола. – Мне нужно пройти по заводу. Если хотите, могу бегло показать вам его.

– Буду вам очень благодарен, – ответил Акимов.

Из подъезда конторы перед Ириной и Акимовым, одетыми в теплые электрифицированные костюмы, открылся просторный вид на внешний двор завода, покрытый пушистой белой пеленой снега.

Двухэтажное, почти целиком застекленное здание огромной подковой окружало двор. Широкие, очищенные от снега матово-стеклянные дороги шли между площадками, где летом красовались цветы и журчали фонтаны. Крыша здания была, очевидно, плоская: ее окаймляла за низким парапетом густая стена кустов, покрытых снегом.

– Там у вас аэроплощадка? – спросил Акимов, спускаясь с Ириной по лестнице на двор и показывая на аэромобиль, тихо спускающийся на крышу.

– Не только. Туда по наклонному въезду поднимаются электромобили и электроциклы. Там стоянка – ангар и гараж – для всех видов наземного и воздушного легкового транспорта. Кроме того, летом на крыше открываются ресторан, площадки для тенниса, подвижных игр, там много зелени…