Наследник Осени - Джайлс Карвин

И что хуже? Встать и пройти к горшку или обмочиться в постели?

– Ладно… – пробормотал он. – Давай!

Трент медленно, держа руку на животе, поднялся. Стиснул зубы так, что они заскрипели. Осторожно натянул рубашку. Не удержался и посмотрел. Вся правая сторона, от бедра до ключицы, представляла собой сплошной отвратительный желтоватый синяк. Кожа под ребрами лопнула. Бриджи в пятнах.

Прыжок вышел неудачный. Он понял это сразу, как только ударился о воду. Если бы не «Кровь сирены», сил не хватило бы даже добраться до дома.

Трент опустил похрустывающую от высохшей соли рубашку и посмотрел на стоящий у противоположной стены медный горшок.

Ты идиот, приятель. Почему не поставил горшок ближе? Мог бы отлить прямо с кровати, не вставая. А если б и промазал, служанка бы подтерла.

Он с усилением сглотнул, спустил ноги с кровати и встал. Не так уж и плохо. По крайней мере, боль осталась на прежнем уровне. Неприятности таились внутри. В распухшем животе.

Мелкими шажками Трент пересек комнату. Шнурки на бриджах развязывать не пришлось – остались незавязанными с прошлого раза. Он попытался расслабиться, сделать все аккуратно и медленно, но моча вырвалась рекой и, прежде чем он успел направить ее в горшок, забрызгала стену.

Он не хотел смотреть, но не удержался, посмотрел и застыл от страха.

Красная.

Трент зажмурился. Поток, теряя силу, расплескался по полу, но ему было уже все равно.

Он не стал завязывать шнурки. Повернулся и медленно побрел назад. И только опустившись на кровать, вспомнил, что снова оставил горшок у стены.

Трент не помнил, как добрался домой, но хорошо помнил все, что случилось раньше. Слишком хорошо. Перед глазами прыгали картинки. Голос Брофи, кричавшего что-то сверху. Упругие груди Фемеры под рукой. Ее ногти на его запястье. Он гнал воспоминая, но они возвращались.

Что, если девчонка проболтается? А она определенно проболтается. Этого ему только и не хватало.

Он лежал на кровати, осторожно ощупывая вздувшийся живот, уверяя себя, что все пройдет. Как-нибудь. Само собой.

Может быть, послать к ней Брофи? А что толку? Скорее всего, он поверит ей, а не ему.

Неблагодарная. Он вернул ей деньги, а она еще полезла драться. Или надо было молчать, терпеть ее оскорбления? А главное, из-за чего расшумелась! Он же не сделал ей ничего плохого. Она была для него пустым местом. Сама виновата. Она начала, а он закончил.

Но Брофи… Как он мог принять ее сторону? После стольких-то лет дружбы! А ведь обещал прикрывать тыл. Дрянь. Наверно, попользовался девкой, когда он прыгнул в бухту. Сучка весь вечер виляла перед ним задницей и, конечно, захотела получить все.

Что-то стукнуло на балконе. Трент моргнул и попытался завязать шнурки на бриджах.

– Кто там? – Голос, по крайней мере, прозвучал ровно. Из-под арки, стряхивая кору с ладоней, выступил Брофи.

Трент подтянулся, вытянул руки. Глаза у Брофи были красные, волосы спутались и напоминали растрепанный клубок золотистой шерсти. Руки грязные, одежда сырая, в пятнах. Пришел подраться?

Молчание нарушил Брофи:

– Знаешь, выпутаться не получится.

Трент почувствовал, как стиснуло грудь.

– Ты должен рассказать все отцу, – продолжал Брофи. – Попробуешь договориться с Фемерой и Гармом. А потом… – Он остановился, как будто слова застряли в горле. – А потом тебе придется уйти из Огндариена.

Трент проглотил кисловатую желчь, сдерживая позыв к рвоте, и скрипнул зубами.

– Послушай, Броф, не знаю, что она тебе наплела, но ничего не было…

– Трент! – крикнул Брофи. – Было все, и ты сам это знаешь!

В горле встал комок. Трент попытался сглотнуть и не смог.

Он отвернулся.

– Что бы ты сейчас ни сделал, тебя все равно выгонят из города. Если пойдешь к отцу, сможешь оправдаться хотя бы тем, что был пьян и не соображал, что творишь. – Брофи закончил предложение вопросительной интонацией. – Креллис поможет. Даст денег, позволит взять мешок с припасами. Если же начнешь врать, запираться, Совет выбросит тебя за ворота голым. Ты знаешь, как здесь поступают с насильниками.

Трент заставил себя подняться.

– Послушай меня, Броф. Прежде всего успокойся. От девчонки можно откупиться. В конце концов, что значит ее слово против нашего? Она одна – нас двое. Кто ей поверит? Кто она такая? Никто.

Брофи нахмурился, стиснул зубы.

– Я ей верю. Она говорит правду.

Как он может? Обречь друга на смерть? Ни за что ни про что. Трент сжал кулаки, что не укрылось от Брофи.

– Не дави на меня. Ты ведь знаешь, отец и слушать не станет. Я не могу.

– Сможешь. Я тебе помогу.

– Он меня убьет.

– Не убьет. Отец тебя любит.

Трент рассмеялся, сухо и коротко, и тут же сжался от выстрелившей в бок боли. Брофи, похоже, ничего не заметил.

– Тебя он, может быть, и любит. И Бель тоже. Но только не меня.

Перед глазами поплыли круги. Пришлось сесть.

– Не поступай так со мной, – пробормотал он с дрожью в голосе. – Если меня изгонят из города… Я не протяну один.

– Ты будешь не один. Я пойду с тобой.

Трент вскинул голову.

– Что?

– Я пойду с тобой до Летних городов, – твердо, как о решенном деле, сказал Брофи. – Помогу устроиться. Но потом мне все равно нужно будет вернуться. Есть еще кое-какие дела.

Что-то коснулось щеки, и Трент с удивлением обнаружил, что смахнул слезу.

– Броф…

– Пошли. Вставай и одевайся. – Брофи вышел на балкон и вскочил на перила. – Встретимся через пару минут. К Креллису пойдем вместе. Вместе все расскажем.

Он выпрямился, балансируя на перилах, оглянулся через плечо, но ничего не сказал.

– Зачем тебе это?

В комнате стало тихо-тихо.

– Тебе действительно надо это знать?

– Я… Да.

Брофи покачал головой.

– Потому что ты мой брат.

Он прыгнул, ловко ухватился за ветку и исчез из виду.

ГЛАВА 16

Шара моргнула. Стук повторился. Она покачала головой. Кто-то у двери? Девушка села, спустила ноги с кровати. Где сорочка? Неужели так и легла без одежды?

– Шара-лани? – Стоявший за дверью добавил к ее имени почтительный титул, но она его не узнала. Посыльный?

– Секундочку. – Что-то случилось. Она поднялась, потрогала между бедрами.

Неужели?..

Да. Накануне к ней приходил Виктерис. Они долго разговаривали о ее детстве. Виктерис смеялся, когда она рассказывала, как спариваются свиньи.

Ей это не нравилось, но отец заставлял смотреть. Говорил, что она должна привыкать к деревенской жизни. Шара и рассказала об этом только потому, что Виктерис слушал ее с интересом. Потом она сослалась на усталость, и гость ушел.

Но… нет.

Или все-таки да? Она сказала, что устала, но он не ушел. Они еще поговорили, а потом оказались на кровати, у стены… и еще на полу. Но так не должно быть. Мастер и ученица совокупляются только во время последнего, завершающего ритуала. Только один раз.