Больше чем люди (More Than Human) - Теодор Старджон

— Можно, — сказал он. — А это?

— Телепортация. То же самое — ну, почти. Передвижение собственного тела с помощью мысли.

— Да, да, это я видел, — хрипло ответил он.

— Различение молекул. Телепатия и ясновидение. Я об этом ничего не знаю. Мне все это кажется глупостью.

— Читай об этом. Неважно, понимаешь ты или нет. Это что?

Оно у меня в сознании, на губах.

— Гештальт.

— Что это?

— Группа. Как лечение множества болезней одним лекарством. Как множество мыслей, выраженных в одной фразе. Целое больше суммы составляющих.

— Читай и об этом. Много читай. Об этом больше всего. Это важно.

Он отвернулся от меня, и когда его взгляд выпустил меня, как будто что-то сломалось, я задрожала и опустилась на колено. Он, не оглядываясь, ушел в лес. Я собралась с мыслями и убежала в дом. Гнев обрушился на меня, как буря. Страх ударил, как ветер. Я знала, что должна прочесть эти книги, что он вернется, знала, что никогда больше не смогу танцевать.

И потому читала книги и возвращалась. Иногда ежедневно, иногда через три-четыре дня, а если не могла найти определенную книгу, то приходила и через десять. Он всегда ждал меня на маленькой поляне, стоял в тени, брал, что хотел, из книг и никогда у меня. Он никогда не говорил о нашей следующей встрече. Не знаю, приходил ли он ежедневно или только тогда, когда приходила я.

Он заставлял читать книги, которые для меня не имели никакого смысла, книги об эволюции, об общественной и культурной организации, о мифологии и всегда и прежде всего — о симбиозе. Мы с ним не разговаривали; иногда не произносилось ни слова, лишь изредка он заинтересованно хмыкал.

Он вырывал из меня содержание книг, как ягоды с куста, все сразу; от него пахло потом, землей и зеленью, которую он давил, когда пробирался через лес.

Если он чему-то учился из книг, внешне это никак не отражалось.

Но вот наступил день, когда он, сидя рядом со мной, принял решение.

Он сказал:

— В какой книге есть что-то такое? — Долго сидел, думая. — Ну, вот термиты не могут переварить дерево, а микробы у них в желудке могут, а термиты поедают то, что оставляют микробы. Что это?

— Симбиоз, — вспомнила я. Я помнила слова. Лоун извлекал содержимое и отбрасывал слова. — Два типа жизни, зависящие в своем существовании друг от друга.

— Да. А есть книги о четырех-пяти типах, которые так связаны?

— Не знаю. Тогда он спросил:

— А как насчет этого? У тебя есть радиостанция и четыре-пять приемников; каждое принимающее устройство способно делать что-то одно, например, копать землю, летать или издавать звуки, но все они получают приказы из одного места. И у каждого своя энергия и свои собственные цели, но все они обособлены. Так вот: существует ли такая организация в жизни, а не в радио?

— Каждый организм часть целого, но в то же время все они отдельные? Не думаю… если только иметь в виду социальную организацию, как отряд или группу рабочих, которые получают приказы от одного начальника.

— Нет, — сразу ответил он, — не так. Как одно животное. — Он собрал руку горстью, сделав жест, который я поняла.

Я спросила:

— Ты имеешь в виду форму жизни? Но это фантастика.

— Значит, книг об этом нет?

— Никогда о них не слыхала.

— Мне нужно об этом знать, — тяжело сказал он. — Такое существует. И я хочу знать, существовало ли раньше.

— Не понимаю, как такое может существовать.

— Существует. Одна часть приносит, другая рассчитывает, третья находит, четвертая говорит.

— Говорит? Только люди могут говорить.

— Знаю, — ответил он, встал и ушел.

Я искала и искала такую книгу, но ничего даже отдаленно похожего не находила. Вернулась и сказала ему. Он долго сидел неподвижно, глядя на голубую линию холмистого горизонта. Потом устремил ко мне взгляд своих вращающихся зрачков и принялся искать.

— Ты узнаешь, но не думаешь, — сказал он наконец и снова посмотрел на холмы.

— Это происходит с людьми, — сказал он спустя много времени. — Происходит прямо у них под носом, и они не видят. У вас есть такие, кто умеет читать мысли. Есть люди, которые умеют мыслью передвигать предметы. Могут сами передвигаться с помощью мысли. Есть люди, которые все могут рассчитать, стоит их только попросить. Нет только человека, который мог бы свести их воедино, как мозг, соединяющий все органы, все части, которые давят, тянут, чувствуют тепло, ходят, думают и все остальное.

— Я такой человек, — неожиданно закончил он. И сидел неподвижно так долго, что я подумала, он забыл обо мне.

— Лоун, — сказала я, — что ты делаешь здесь в лесу?

— Жду, — ответил он. — Я еще не закончен. — Он посмотрел мне в глаза и раздраженно фыркнул. — Не то, что ты думаешь. Я хочу сказать, что еще не… завершен. Ты знаешь, что если червя разрезать, он снова вырастет? Так вот, забудь о разрезе. Допустим, он так вырастает с самого начала. Я приобретаю части. Я еще не закончен. Я хочу найти книгу о существе, которое подобно мне, каким я буду законченным.

— Я не знаю такой книги. Может, расскажешь что-нибудь еще? Может, тогда я смогу отыскать нужную книгу?

Он сломал своими большими руками палку, положил обломки рядом и снова переломил их.

— Я знаю только, что поступаю, как птица, когда пришло время вить гнездо. И знаю, что когда закончу, хвастаться будет нечем. У меня будет сильное и быстрое тело, каких ни у кого нет, но без головы. Но, может, это потому, что я только первый. Тот рисунок, который у тебя есть, пещерный человек…

— Неандерталец?

— Да. Как подумаешь, он не представлял собой ничего особенного. Ранняя попытка чего-то нового. Вот кем я стану. Но, может, когда я кончу, появится и нужная голова. Вот тогда уже будет что-то.

Он довольно хмыкнул и ушел.

Я искала, искала много дней, но не могла найти то, что ему нужно. Нашла журнал, в котором утверждалось, что следующий шаг в эволюции человека будет в психическом, а не в физическом направлении, но ничего не говорилось о… назовем это организмом. Говорилось кое-что о плесени, но это скорее напоминало совместную деятельность амеб, а не симбиоз.

Моему ненаучному, лично незаинтересованному сознанию не представлялось ничего подобного тому, что он ищет. Разве что оркестр, в котором каждый музыкант играет на особом инструменте, со своей техникой и по особым нотам, но при этом получается одна мелодия. Но он имел в виду нечто совсем другое.

И вот я пошла к нему однажды в прохладный осенний вечер, и он взял то немногое, что у меня было, и гневно отвернулся от меня с проклятием, которое я не разрешаю себе вспоминать.