Артистка, блин! - Екатерина Вильмонт

Он ушел.

— Варь, может, поедим чего‑нибудь, я голодный как зверь!

— С удовольствием! Я от волнения ничего не могла есть, хотя Стас приготовил роскошный завтрак…

— Ох, опять Стас! — улыбнулся Дима. — А ты испугалась, что Филипп станет звать тебя Варежкой? — Ужасно!

— Ну, как тебе живется?

— Ох, как в сказке!

— Да? Ты счастлива?

— Почти!

— Почему почти?

Варя рассказала ему о Никите.

— Странно! Хотя не страшно, пройдет. Стас умеет кого угодно обаять… Ну, если хочет, конечно!

— А как тебе с твоей девушкой?

— Не знаю… Счастьем там и не пахнет. Да и вообще есть ли оно? Только не говори, что счастлива! У вас все в самом начале пока, а вот пройдет первая лихорадка… Хотя чем черт не шутит… Может, Стасу наконец повезет, и тебе тоже. Бывает же… Наверное, бывает! Ты, кстати, знаешь что‑нибудь о завтрашнем мероприятии?

— Стас сказал, что…

Варя передала ему слова Стаса.

— Кстати, Варюха, посмотри завтра на мою девушку.

— Зачем?

— Интересно, какое она произведет впечатление.

— А тебе не все равно?

— Нет. Я почему‑то тебе доверяю. Знаешь, я раньше как‑то не верил в дружбу между мужчиной и женщиной, а с тобой вдруг поверил.

— Я рада.

— А ты веришь в такую дружбу?

— Вполне. Я всегда дружила с мальчишками.

— А Стас тебя ко мне не ревнует?

— Он мне доверяет! — с гордостью ответила Варя.

Дима вызвался довезти ее до дому. Едва они сели в машину, позвонил Семен Романович.

— Варежка, привет! Прилетела? Слушай, детка, надеюсь, ты будешь завтра на нашей вечерухе?

— Да, конечно!

— Очень тебя прошу, постарайся очаровать хозяина…

— Какого хозяина?

— Ну, этого, олигарха, который все это устраивает. Он дает бабки на новый фильм. Фильм, понимаешь? Полный метр! И ты будешь играть главную роль! У нас с Надюхой давно лежит классный сценарий, но денег на полный метр не было… Роскошная история, роль — мечта! Ты уж постарайся!

— Семен Романович, что вы называете — постараться? Спать с ним, что ли?

— Да боже упаси! За кого ты меня держишь? — обиделся Шилевич. — Просто оденься понаряднее, причепурься по максимуму, ну сама понимаешь… А Стас‑то будет?

— Обязательно!

— Ну вот и славно! Я тут краем уха слышал, что тобой Рубан заинтересовался?

— Да. Я только что с ним встречалась.

— Склеилось?

— Кажется, да.

— Это здорово! Понимаешь, тут будет совершенно другая аудитория, чем у нашей «Марты»… Ты молодчина, Варежка, сколько успела за полгода!

— С вашей легкой руки, Семен Романович!

— А ведь правда! Ну ладно, мне еще кучу народу надо обзвонить. Завтра увидимся!

Московская суета так закрутила Варю, что ее печаль как‑то растворилась. Она позвонила матери. Та сказала, что Никита ведет себя нормально, больше не дуется и просто слегка грустит.

— Ничего, пусть соскучится как следует.

— Мамочка, может, мне поговорить с ним?

— Нет, рано еще! Это только подогреет его обиды. Не стоит. А что у тебя?

— Мама, все как в сказке! Я буду играть в театре! Я, кажется, понравилась режиссеру… даже страшно!

— Пришел, видимо, твой возраст. Молоденькой девушкой ты никого не заинтересовала, зато теперь наверстаешь!

Стас появился поздно вечером, замученный, но веселый. Обнял Варю, прошептал:

— Ты мое счастье, Варежка! Со мной никогда такого не было… Обычно еду домой и думаю: только бы никого не видеть, ни с кем не говорить. А сейчас еду и думаю: как хорошо, там Варежка! С ней можно говорить, можно молчать, она умная, все понимает… Ну, что там у тебя с Рубаном, срослось?

— Да! — Варя в подробностях все ему рассказала.

— Вот и отлично! Ты в самом деле можешь и должна играть в театре.

— А ты?

— Что я?

— Ты пробовал играть в театре?

— Пробовал, но это не мое… Я в театре почемуто зажимаюсь, словом, не мое это. Вот выхожу на съемочную площадку, там я король, какого бы бомжа ни играл, а в театре нет…

— А ты так точно все про себя знаешь?

— Кое‑что, — улыбнулся он. — Ну что ты так на меня смотришь?

— Как?

— Черт, не могу сформулировать… Но как‑то особенно…

— Просто с любовью.

— Нет, не просто… Там еще что‑то есть… Материнское, что ли…

— Нет, дурачок, просто женское…

А про себя она подумала — какой он умный и чуткий, я вправду иногда смотрю на него, как на своего ребенка, только большого, очень большого.

Утром Варя наведалась в салон красоты, что называется, навести лоск. Стас с самого утра умчался на озвучание, обещал вернуться к шести. И действительно ровно в шесть он уже входил в квартиру.

— Ау, Варежка! — закричал он с порога. — Чем это так вкусно пахнет?

— Я тут курицу с курагой сделала!

— Курицу с курагой? Это интересно! Только зачем ты возилась? Думаешь, на этой тусовке нас не покормят?

— Наверняка покормят, но вот чем и когда, никто не знает. Я терпеть не могу фуршеты, особенно когда умираешь с голоду. А мы сейчас перекусим, а там будем чувствовать себя свободно. Захотим чтото съесть, съедим… А то будут все толкаться, усталые и голодные…

— А еще второпях пятно можно посадить, — улыбнулся Стас. Его переполняла нежность к этой женщине, такой уютной, кроме всех прочих достоинств. — Слушай, как вкусно, зашибись! Уууу, объедение! Я даже не знал, что я такой голодный! А добавки дашь?

— Нет, а то ты обожрешься и не захочешь идти на тусовку!

— Ты меня уже изучила! — засмеялся он. — Вообще‑то и вправду неохота тащиться. Может, останемся? У нас ведь есть чем заняться, правда?

— Стас! Я бы и сама не пошла, но Семен Романыч так просил быть.

— Ладно, что с тобой поделаешь… И, честно говоря, мне даже охота появиться на людях с тобой! А уж в платье от фрау Витачек особенно! Сейчас приму душ и буду одеваться.

Минут через двадцать, когда Варя еще сидела перед зеркалом, в комнату вошел Стас. Она ахнула.

— Стас! Ты в смокинге?

— А что, мне не идет?

— Да что ты! Тебе фантастически идет смокинг! Ты похож на… на какого‑то героя Джека Лондона… Он прошел все испытания, вынес все тяготы золотой лихорадки и поймал удачу за хвост! Ты просто неотразим!

В самом деле его дубленая всеми ветрами съемочных площадок кожа замечательно контрастировала с белизной крахмальной рубашки, подчеркивая мужественность облика.

— Ох, Стас, ты… — Она вскочила и кинулась к нему.

— Варежка, не приближайся, это чревато…

Когда они подъехали к загородному ресторану, из машины, припаркованной рядом, как раз выходили Шилевичи. Варя обрадовалась.