Первая книга отличника - Ольга Терентьева

– Много ли ты людей отправил на тот свет, голубчик? – спросил Фридрих явившегося врача.

– Не так много, как вы, Ваше величество, да ведь и славы мне это принесло куда меньше.

Английский хирург Самюэль Шарп (1700–1778) однажды был вызван к какому-то лорду по поводу ничтожной ранки. Осмотрев больного, хирург распорядился, чтобы слуга лорда бегом отправился в аптеку за лекарством. Услышав о такой спешке, лорд побледнел и с испугом спросил у хирурга, что его рана, видимо, очень опасна, если нужна такая срочность.

– Да, если ваш слуга не побежит во всю мочь, то я боюсь…

– Что может случиться?

– Боюсь, что ваша рана заживет еще до его возвращения.

Марк Твен был приглашен на прием к известному адвокату. Хозяин дома, держа руки в карманах, так представил Твена собравшимся:

– Вот редкий случай! Юморист, который действительно смешон.

– Вы также представляете собой редкий случай, – отозвался Марк Твен. – Адвокат, который держит руки в собственных карманах.

Французского комедиографа Ашара спросили:

– Что такое любовь и что такое супружество?

– Любовь – это свет жизни, – ответил Ашар. И добавил: – А супружество – это счет за свет.

Когда хоронили Ивана Андреевича Крылова, какой-то человек спросил:

– Позвольте узнать, кого хоронят?

– Министра народного просвещения, – ответил кто-то, идущий за гробом.

– Как? Возможно ли? Разве граф Уваров умер?

– Не Уваров, а Иван Андреевич Крылов!

– Но Крылов же баснописец, а министр – Уваров…

– Это их путают. Настоящий министр – Крылов. А Уваров писал в своих отчетах басни о народном просвещении в России.

Как-то сидя в театре, Россини шепнул на ухо своему соседу:

– Певец плох невероятно. Первый раз в жизни слышу такое ужасающее пение.

– Может быть, вам лучше пойти домой? – предложил сосед.

– Никоим образом, живо отозвался Россини, – у меня есть сведения, что в третьем действии героиня должна убить его. Я хотел бы дождаться этого.

Известную английскую писательницу Агату Кристи однажды спросили:

– Скажите, как это получается, что ваши последние два романа, одинаковые по числу страниц, продаются по разным ценам?

– Это нормально! – ответила Кристи. – В том, что дороже, на три убийства больше.

Как вы отыскиваете сюжеты для своих детективов? – спросили Агату Кристи.

– Обычно сюжеты приходят в голову, когда я мою посуду, – объяснила писательница. – Я так ненавижу это занятие, что каждый раз приходят мысли об убийстве!

Одна их поклонниц таланта Марка Твена обратилась к нему с вопросом, какие книги он считает наиболее ценными.

Знаменитый юморист ответил так: "Ценность книг зависит исключительно от того, как их можно использовать. Я делю книги на несколько категорий. Книги в кожаном переплете могут оказать неоценимую услугу при заточке бритв. Тонкие брошюры прекрасно можно подкладывать под ножки качающегося стола. Энциклопедии, словари, и прочие фолианты представляют собой прекрасное оружие: в случае необходимости таким томом можно огреть нападающего по голове. Плотные карты из больших географических атласов могут вас выручить, если в окне выбито стекло".

Томас Альва Эдисон, изобретатель электрической лампочки, впервые задумался о возможности электрического освещения, когда разгневался на газовую компанию, отключившую газ в его мастерской за неуплату.

В школе, где учился Уильям Сидни Портер, физику преподавал горячий энтузиаст науки, увлекавшийся экспериментами в области электричества. Особенный восторг вызывал у учителя профессор Джозеф Генри. Лекции о нем физик обычно начинал с восклицания:

– О, Генри! Он построил мощные электромагниты и электродвигатель!

– О, Генри! Он открыл самоиндукцию!

– О, Генри! Он установил, что разряд конденсатора колеблется!

Много лет спустя в качестве своего литературного псевдонима Портер взял слова "О, Генри". Так появился псевдознаменитый писатель.

Нидерландский физик Хендрик Антон Лоренц был настоящим фанатиком работы и очень страдал от обычая своих сотрудников часто, по делу и без дела заглядывать к нему в кабинет. Будучи человеком мягким и деликатным, он молча сносил это бедствие, но как-то его терпению пришел конец. Он вывесил на двери объявление: "Прошу не беспокоить! Меня в кабинете нет и не будет!"

Беседуя с Генрихом Гейне, некая поклонница воскликнула:

– Я отдаю вам мои мысли, душу и сердце!

– Охотно принимаю, – с улыбкой ответил поэт. – От маленьких подарков стыдно отказываться.

Отец изобретателя телефона А. Белла был крупным лингвистом, специалистом в области фонетики. В начале своей деятельности сын следовал по стопам отца, но его больше интересовала физиологическая сторона вопроса – механизм возникновения звуков в гортани. Ему посоветовали прочесть только что вышедшую монографию Гельмгольца, посвященную этому вопросу. Слабо зная немецкий язык, Белл вычитал в книге то, чего там не было, – он решил, что Гельмгольцу удалось с помощью электричества передавать звук на расстояние.

С этого момента мысль о приборе для передачи речи с помощью электричества не оставляла его, и в 1876 году он получил патент на телефон.

В 60-ых годах нашего столетия венский архиепископ Кениг обнадежил человечество. Он заявил:

– Так как выяснилось, что Земля действительно вращается вокруг Солнца, в Ватикане создана комиссия по рассмотрению дела Галилео Галилея. Обещать ничего не могу, но, кажется, есть мнение его оправ дать.

Маститый немецкий историк Теодор Моммзен (1817–1903) был очень консервативным человеком. Не вынося никаких новшеств в быту, он решительно возражал против попыток провести в доме электричество.

Но однажды, когда профессор был в отъезде, в его доме по указанию жены было проведено электричество. Возвратившись домой, историк пришел в ярость и заявил, что он по-прежнему будет пользоваться своей керосиновой лампой. На это перепуганная жена сказала ему:

– Ну, хорошо, пользуйся своей лампой, но по смотри, какое удобство для тебя создает электричество. Ты всегда подолгу ищешь спички. Стоит тебе только нажать кнопку – и станет светло. Ты сможешь сразу найти коробку со спичками и спокойно зажечь свою керосиновую лампу.

Во время гражданской войны в США президент Линкольн издал приказ, вменяющий всем военачальникам в обязанность регулярно присылать в Белый дом самые подробные сводки о ходе боевых действий. Генералу Макклеллану такая зависимость не понравилась. А потому на следующий день он отправил президенту телеграмму следующего содержания: "Президенту Аврааму Линкольну. Вашингтон. Нами только что захвачено с бою шесть коров. Что прикажете с ними делать? Джордж Б. Макклеллан". Президент немедленно откликнулся такой телеграммой: "Генералу Джорджу Б. Макклеллану. Армия Потомака. В отношении шести захваченных коров. Подоите их. А. Линкольн".

В.И. Даль прекрасно знал местные говоры. Однажды в тверской деревне к нему пришли за пожертвованием на церковь два монаха – старый и молодой. Даль усадил их, начал расспрашивать и удивился с первого слова, когда молодой сказал, что он вологжанин. Даль спросил: "Да вы давно в том краю?"

– Давно, я все там, – отвечал молодой монах.

– Да откуда же вы родом?

– Я тамодий.

– А не ярославские вы, батюшка?

Монах побагровел, побледнел, переглянулся с товарищем и отвечал: "Не родимый…"

– О, да еще ростовский! – засмеялся Даль.

Волгожанин упал в ноги Далю: "Не погуби!" Под монашескими рясами скрывались двое бродяг с фальшивыми документами. Ростовец был продавцом, украл выручку и бежал. В раскольничьих скитах нашел он пристанище и шатался по разным местам, собирая подаяние.

В Ленинград приехал Марк Шагал. Его повели в театр имени М. Горького. Там его увидел в зале художник Ковенчук.

Он быстро нарисовал портрет Шагала, в антракте подошел к нему и говорит:

– Это шарж на вас, Марк Захарович.

– Не похоже, – отвечает Шагал.

Ковенчук:

– А вы поправьте.

Шагал подумал, улыбнулся и ответил:

– Это вам будет слишком дорого стоить.

Хармс говорил:

– Телефон у меня простой – 32–08. Запоминается легко: тридцать два зуба и восемь пальцев.

Однажды английский физик Резерфорд, зайдя в лабораторию, застал в ней, несмотря на поздний час, одного из своих учеников.

– Что вы делаете так поздно? – спросил Резерфорд молодого ученого.

– Работаю, – последовал ответ.

– А что вы делаете днем?

– Конечно, работаю.

– И рано утром тоже работаете?

– Да, профессор, и утром работаю, – подтвердил тот, рассчитывая на похвалу учителя.

Резерфорд помрачнел и закончил разговор вопросом: