Счет девять - Эрл Гарднер

Я откинулся назад и закрыл глаза. Селлерс подошел к двери и промычал, обращаясь к банщику (в его голосе звучала неподдельная мука):

– Эй, ради бога, принесите мне полотенце!

Широко раздвинув ноги, он глядел на меня сверху вниз, вытирая полотенцем вспотевшие лицо, шею и руки. Затем вдруг скомкал полотенце, швырнул изо всей силы на пол, надел мундир, повернулся и молча пошел к выходу. Возле самой двери он повернулся на каблуках и спросил:

– Хорошо, кто сделал это?

– Обратите внимание на того, кто последним видел Крокетта живым, – сказал я и опять закрыл глаза.

Селлерс постоял с минуту, потом я услышал, как он выходит за дверь. Затем он вернулся и сказал:

– Если бы здесь не было жарко настолько, что трудно пальцем пошевелить, я бы пнул тебя прямо в твою задницу. Благодарю за информацию.

Глава 23

Я вошел в контору агентства около половины одиннадцатого. Выглядел я немного лучше, но мое лицо украшал хороший синяк под правым глазом; кроме того, я не мог глубоко вдохнуть без боли и на ходу берег одну сторону. Элси Бранд выбежала ко мне.

– Берта желала увидеть тебя, как только появишься, – выдохнула она. – Чуть на уши не встала, пытаясь тебя разыскать.

– Скажи ей, что я пришел, – распорядился я.

Я осторожно опустился во вращающееся кресло, и, прежде чем я устроился поудобнее, тяжело ступая, примчалась Берта.

– Фрэнк Селлерс в моем кабинете, – сообщила она. – Ты можешь прийти?

– Скажи ему, чтоб пришел сюда.

– Ему это не понравится.

– Скажи ему, чтоб пришел сюда.

Берта взвилась:

– Мы не можем себе позволить так вести себя с копами. Мы должны сохранять с ними хорошие отношения…

Я поудобнее устроил свое больное тело во вращающемся кресле и закрыл глаза.

– Правильно, – сказал я. – Если он захочет меня видеть, он придет сюда. Если не захочет, это не имеет значения. Скажи ему, что я расскажу все, что знаю.

Берта, крупно шагая, выскочила из кабинета. Примерно через десять секунд она вернулась с Фрэнком Селлерсом.

– Как ты себя чувствуешь, Поллитровочка? – спросил Селлерс. Голос был дружелюбным, почтительным.

– Неважно.

– Тебя и вправду здорово побили.

– Не стоит говорить об этом.

Селлерс выглядел слегка смущенным.

– Дональд, – сказал он, – нынешним утром я раскрыл это убийство.

– Крокетта?

– Крокетта.

– И кто же сделал это?

– Олни, – ответил Селлерс. – Он был чертовски ловок. Подготовил все так, чтобы иметь возможность приносить свое духовое ружье, и никто этого не замечал. Он осторожно удалил сердцевину в древке клубного знамени, затем украл стрелы. Намеревался подложить духовое ружье в студию миссис Крокетт, но ты опередил его, избавил от части хлопот.

Я слегка изменил положение, пытаясь уменьшить боль в боку.

– Он сам изготовил маленькое духовое ружье? – спросил я.

– Этого я не знаю, – ответил Селлерс. – Труба не длиннее двадцати пяти сантиметров; он привинтил к ее концу баллончик со сжатым воздухом, точнее, со сжатым углекислым газом и разработал спусковое устройство, посылающее стрелы так быстро и так сильно, что они летели, как пули.

– Гм…

– Он управлял делами Крокетта и уплатой налогов и мало-помалу облегчил Крокетта примерно на шестьдесят тысяч баксов. Крокетт начал что-то подозревать и намеревался в ближайшее время провести ревизию; по крайней мере, Олни так думал.

Я сказал:

– Это еще ничего. Я побаивался, не положил ли он глаз на Филлис и не потому ли хотел устранить Крокетта.

– Ну, здесь все одно к одному, – сказал Селлерс. – Раз мы пошли по правильному пути, до конца дошли без труда. Мы обыскали его комнату. Чертов дурак даже не избавился от духового ружья, которое изготовил.

Я зевнул:

– Зачем вы сюда пришли, Фрэнк?

– Хотел поговорить с тобой, прежде чем все это попадет в газеты, – признался Селлерс смущенно.

– Зачем?

– Ну, – замялся он, – они, вероятно, будут брать у нас интервью, и хотелось бы знать, что ты собираешься рассказать газетчикам.

– Я? – произнес я, удивленно подняв брови. – Но, черт побери, я не собираюсь рассказывать ничего особенного. Только то, что прошлой ночью мне посчастливилось работать с сержантом Селлерсом из отдела по расследованию убийств, когда он раскрывал кражу нефритовых Будд из квартиры Крокетта. Что после того, как он раскрыл эту кражу, Селлерс пошел дальше и закончил расследование убийства Крокетта.

– А о нашем совещании в турецкой бане? – спросил Селлерс.

– Какая еще турецкая баня? – спросил я.

Через мгновение Селлерс оказался около меня, схватил мою руку и начал ее трясти.

– Ты благородный маленький шельмец, – сказал он, – и чертовски хороший друг! Я готов тебя расцеловать, хотя хорошо знаю, какую кашу ты заварил с этими двумя идолами. И я, слава богу, не так умен. Мне не понять, что это было.

– Тогда зачем пытаться?

Селлерс опять потряс мою руку, затем вдруг схватил и поцеловал Берту.

– Вот такие частные детективы нужны городу! – сказал он и вышел.

Берта Кул застыла как вкопанная, буравя меня своими жадными маленькими глазками.

– В чем дело? – спросил я.

Я подумал, она хочет узнать о гонораре за дело Крокетта и как я договорился с Филлис. Но вместо этого Берта зашлепала губами.

– Сукин сын меня поцеловал, – проникновенно вымолвила она.

Все-таки женщины непредсказуемы!