Космический госпиталь (сборник) - Арпад Балаж

Помнится, в тот момент я подумал, что кто-то решил сыграть со мной дурную шутку. Ну что ж, надо и мне подыграть. Я вскочил и крикнул что-то, теперь уж и не помню. Притворился испуганным. Бросился к дверям, размахивая руками. Затем я остановился… остановился и рассмеялся.

— Ну, добро пожаловать! — сказал я. — И хватит этих идиотских шуток!

Я думал, что их двое, и даже сообразил, кто именно — Ивар и Дэн из «Трансориона».

Но там никого не было. Зал был таким же пустым, каким я его оставил, ложась спать. Я обернулся. Предметы в комнате продолжали тихо перемещаться. Шлем поднялся со стола и повис в воздухе, словно так ему и положено, и, казалось, не имел ни малейшего намерения опускаться. Затем медленно двинулся ко мне — он по-прежнему висел на уровне человеческого роста.

Вот тут я испугался. Вскрикнул, бросил в него чем-то и кинулся в зал.

Больше я уже не пугаюсь. Просто человеку с больным рассудком глупо пугаться. Я слышал о галлюцинациях. В том-то и разница между галлюцинациями и иллюзиями. При иллюзиях больной сознает: то, что он видит и слышит, — вовсе не реальность, а лишь обман органов чувств или игра затуманенного воображения. При галлюцинациях больной воспринимает все, что творится в его сознании как реальность. Он верит. И я верил в то, что видел, поскольку нельзя было не верить. Затем я собрал всю свою волю. Подошел к шлему — он по-прежнему висел в воздухе, ничем не поддерживаемый, и только слегка покачивался.

— Левитация! — подумал я тогда. — Несусветная ересь. Насмешка над законами природы. Сверхъестественное.

Как было бы хорошо, если бы «это» оказалось чем-нибудь сверхъестественным! Потому что тогда бы я не был больным. Но мне плохо, и с каждым часом становится все хуже.

Потом шлем вернулся на свое место. И предметы, все до единого, вернулись туда же, где лежали раньше. «Это» заботливо навело порядок. И уже через несколько минут я сам себя спрашивал, не померещилось ли мне все это. Я даже успокоился на какое-то время".

Тут голос Гелиана обрывался. Слышался тихий звук его шагов — по всей вероятности, он встал и принялся расхаживать по комнате. Затем Гелиан продолжал:

"Я расспросил биоавтоматы в зале. Но они ничего не зарегистрировали. Следовательно, все это плод моего воображения. После я сообразил, что биоавтоматы и не могли ничего видеть, поскольку непонятные явления происходили в малом зале. В тот момент я даже был доволен, что они ничего не заметили, потому что мои галлюцинации тогда легко могут быть объяснены переутомлением. Иначе оставалось допустить самое абсурдное. Я решил, что пора отправляться, и начал готовиться к полету. В сущности, я подготовил себя психологически; надо признаться, что мне неприятно было притрагиваться к шлему, который лежал на столе, хотя я и был уверен, что он никогда не перемещался по воздуху, а вся эта чертовщина мне попросту привиделась. И я убеждал себя, что после недолгого отдыха на Базе все пройдет и забудется.

И тут все началось сызнова. «Это» вновь было здесь, возможно, «оно» вообще никуда и не уходило отсюда, а все время крутилось возле меня. Иногда «оно» касалось моего тела: я чувствовал, я чувствовал его! Не помня себя, я стал хватать предметы и расставлять их по местам. Предметы сопротивлялись. Упорствовали. Иногда поддавались. Я понял, что случилось нечто непоправимое, и кошмар настолько реален, что возвращение назад невозможно — я уже неизлечим.

Когда вся эта свистопляска с предметами кончилась, я услышал голос. Он шел откуда-то издалека, но непонятным образом одновременно звучал и во мне. Этот голос звал и молил. Я не верил ему. Это был голос моего бредового рассудка. Это был мой двойник. Мозг, вышедший из-под контроля…

Через какое-то время я решил, что надо радировать на Базу. Думаю, что поступил правильно. При разговоре с Базой я в общем был спокоен и собран, но рассказал им о призраках. Они спросили, когда я вылетаю. Полагаю, что они имели в виду совсем другое — хотели узнать, в состоянии ли я управлять ракетой. Я ответил, что пока еще не настолько свихнулся и что они вполне могут мне доверять.

А голос звал все громче и настойчивее, он выкликал мое имя! Издалека, вблизи, внутри станции, снаружи. Я предпринял последнюю проверку. Спросил автоматы, слышат ли они голос. Я решил, что если они ответят отрицательно, я выйду и — сошел я с ума или нет — поведу ракету. Потому что лучше уж иметь хоть какой-то шанс добраться до Базы, чем сидеть тут с мозгами набекрень, как обезумевшая крыса в клетке.

По автоматы ответили утвердительно. Они тоже слышали голос, но не могли определить точно, откуда он шел. Один раз они дали координаты: полтора километра на юг — юго-восток по направлению к Большому Обрыву. Другой раз указали на пустыню. Автоматы вроде бы тоже свихнулись! Но одно было несомненно: голос существовал. Он звал меня по имени и просил о помощи.

С тех пор он непрестанно зовет меня. Затихает, умоляет снова, кричит и запугивает, говорит мне такое, о чем даже подумать страшно, — но одно не изменяется: он все время и во мне и одновременно вне меня!

Я не в силах здесь оставаться. Я больше не имею права оставаться, когда меня просят о помощи, хотя бы потому, что я, Гелиан, астронавигатор второго класса, — человек, а не обезумевшая от страха крыса!"

На этом запись кончалась.

Ферн стоял пораженный и пытался осмыслить услышанное. У Гелиана галлюцинации чередовались с действительностью, другого объяснения быть не может. Галлюцинации создавали мнимое чувство реальности и маскировались так обманчиво, что на их фоне сама действительность казалась ирреальной. Надо было проверить только одно из рассказа Гелиана, потому что пока этому не находилось разумного объяснения.

— Биоавтомат Первый, — позвал Ферн.

— Слушаю.

— Зарегистрировал ли ты голоса, о которых говорит Гелиан?

— Нет. Это не было запрограммировано. И человек по имени Гелиан не пожелал этого.

— Но голос шел по внутренней волне?

— Да.

Ферн подошел и сел перед фасетчатыми глазами. Вопрос необходимо было выяснить до конца.

— Если голос шел по внутренней волне, то он исходил от передатчика, находящегося поблизости. Каково твое решение?

— Это логично.

— Есть ли другие люди на поверхности Медеи, кроме тех, кого ты уже знаешь?

— Нет.

— По-моему, ты заблуждаешься, — сказал Ферн. — Только простые автоматы не ошибаются, ты для этого слишком сложный. Если существует передатчик, который работает на внутренней волне, то должен же его кто-то настраивать.

— Момент! — прервал Первый. — Извините, я отвлекусь на секунду, только приму одно сообщение.