Второй пояс. Откровения советника - Анатолий Воронин

Когда фугасы закопали в землю, «Палестинец» дал указание своему ученику – пройтись днем по дороге, останавливаясь на минуту в тех местах, где эти самые фугасы размещались.

Шакур Джан сделал все именно так, как его просил «Палестинец».

А потом учитель показал ему хитроумное устройство.

В кишмиш-хане, обособленно стоящей на окраине заброшенного кишлака, «Палестинец» соорудил своеобразный центр боевого управления заложенными в землю фугасами.

В крышку из-под ящика для гранат он вбил несколько гвоздей. Один гвоздь являлся осью круга, а остальные гвозди были вбиты таким образом, что образовывали окружность вокруг оси.

Все гениальное просто.

Электропровода от фугасов, а это был обычный провод для полевых телефонов, приобретенный моджахедами за чарз у самих же шурави, они протянули до импровизированного ЦБУ. Концы проводов соединили вместе, и этот пучок прицепили к одной из клемм старого автомобильного аккумулятора. Вторые концы проводов набросили на гвозди, стоящие по окружности. На вторую клемму аккумулятора набросили еще один кусок провода. Если другим концом этого провода коснуться одного из гвоздей, стоящих по окружности, электрическая цепь замыкалась и фугас взрывался. Для того чтобы точно знать, в какое именно время нужно было замыкать ту или иную цепь, и служил осевой гвоздь. Он выполнял функцию своеобразного визира. Как только танк или какая другая бронемашина попадала на воображаемую линию, образуемую осевым и радиальным гвоздем, нужно было быстро замыкать провод на гвоздь, расположенный по окружности.

Зная, что шурави вот-вот начнут боевые действия в уезде Даман, хитрый Гафур Джан увел свой отряд в безопасное место. Были у «духов» такие в каждой провинции, в каждом уезде. Обычно это были сады или виноградники со сложным рельефом местности и наличием оросительных систем. На советских картах эти места были просто закрашены зеленым цветом, и если из того сада или виноградника обстрелы по позициям войск не велись, то, соответственно, они становились некой «мертвой зоной», куда не падал ни один снаряд, ни одна бомба шурави. «Духи» как зеницу ока оберегали такие «мертвые зоны», запрещая своим нафарам перемещаться по ним в дневное время суток, чтобы не дразнить советских наблюдателей и авианаводчиков.

В той кишмиш-хане остался один лишь Шакур Джан. Уходя, «духи» оставили ему консервы и кукурузные лепешки. Так, на всякий случай, чтобы не голодал.

Перед уходом «Палестинец» предупредил Шакур Джана, чтобы он не начинал взрывать советскую военную технику до того момента, пока не взорвется один из фугасов-ловушек. Только после подрыва одной из головных машин следует хорошенько осмотреться и уже потом подрывать остальную технику противника. Начинать желательно с замыкающих машин.

Начавшийся перед операцией обстрел разбудил Шакур Джана, когда он спал в небольшой мазанке, стоящей рядом с кишмиш-ханой. В период сбора урожая эта мазанка была временным пристанищем для сторожей, охранявших сохнущий виноград. Сейчас там никто не жил, но кое-какие ветхие тряпки еще сохранились. Как его и инструктировали, на время обстрела Шакур Джан спрятался в кяриз, где просидел до тех пор, пока артиллерийская канонада не прекратилась. После этого он перебрался в кишмиш-хану и стал дожидаться своего звездного часа.

Он сделал все так, как учил «Палестинец». После подрыва первой бронемашины Шакур Джан стал просматривать через свой «визир» впереди стоящие машины. Но ни одна из них не была рядом с установленными фугасами. Согласно инструкции, Шакур Джан на несколько минут отошел от щели в стене, чтобы его не заметили шурави.

Когда он вновь подошел к своему агрегату и заглянул в визир, он едва не подпрыгнул от радости. Сразу три машины находились на одной оси с целеуказателями. Он лихорадочно схватил провод и по очереди прикоснулся им к гвоздям. Раздались три страшных взрыва. Он видел, как по воздуху разлетались тела десантников, сидевших до этого на бронемашинах. Начался пожар. Было видно, как между машинами бегают шурави, стреляющие из автоматов и пулеметов в сторону виноградников, около которых стояла его кишмиш-хана.

Неужели заметили? Шакур Джан снова спрятался за простенок. На этот раз он так простоял минут десять. Но ничего не случилось. Тогда он вновь выглянул в свою амб разуру. И надо же такому случиться – еще один танк переместился немного в сторону и попал в зону взрыва очередного фугаса. Шакур Джан, схватив провод, проделал операцию с замыканием. Но взрыва не последовало. Разбираясь в чем дело, он стал поправлять провод, закрепленный на гвозде. Еще раз замкнул цепь. Опять ничего. И тут он случайно увидел, что короткий провод слетел с клеммы аккумулятора. Быстро надев его на место, Шакур Джан в третий раз замкнул цепь.

Шакур Джан, конечно, не мог знать, что, поправляя провод на том самом злополучном гвозде, он слишком высоко приподнялся в своем укрытии и его заметил наводчик с танка, который он так безуспешно пытался взорвать. Когда Шакур Джан в последний раз замыкал провода, танкисты успели произвести выстрел по его кишмиш-хане. Выстрел танкового орудия и подрыв фугаса произошли почти одновременно.

Но Шакур Джан этого уже не видел и не слышал. Осколочный танковый снаряд ударил в стену, и, обрушившись, она поставила точку на его жизни. Он уже не знал ничего о том, что танкисты успели крикнуть в эфир: «Духи в кишмиш-хане!» – и что все танки и бронемашины сконцентрировали свой огонь именно на ней, оставив на ее месте кучу из разбитых саманных блоков и поломанных жердей. Кишмиш-хана стала естественной могилой Шакур Джану…

Допрашиваемый «дух» в подробностях рассказал также и о последних минутах жизни Гульнары и того безвестного агента, поскольку, как выяснилось, он присутствовал на той казни.

Я сидел напротив этого «духа» и меня подмывало разрядить в него весь магазин своего автомата. Но нельзя, однако. Эмоции надо было сдерживать.

На следующий день я рассказал обо всем услышанном начальнику разведки Бригады – Мише Лазареву. Он схватился за голову, когда узнал, что истинным виновником гибели почти полусотни солдат и офицеров в тот трагический день был всего лишь девятилетний бача.

«Уговорив» с Михаилом почти целую «Маруську», мы договорились, что эта тайна останется между нами до тех пор, пока будем находиться в Афгане. Пусть все считают, что нашему десантно-штурмовому батальону в тот день противостояли значительные силы противника.

Уже после возвращения в Союз я неоднократно задавался вопросом, а что бы стало с Афганом, не войди мы на его территорию в том далеком 79-м?

Как бы сложились судьбы Джан Мохамада, его супруги – Гульнары, их сына – Шакур Джана? Кем бы был полевой командир Гафур Джан и ему подобные?