Проклятие индийского мастера - Борис Бабкин

«Значит, старику будут ставить прослушку, — догадался Корни. — И они знают, что его будут освобождать. Кто-то предал Саакаша, — усмехнулся он. — Завтра ставят, значит, послезавтра, хотя скорее всего завтра ночью святого старца будут освобождать. Надо выяснить, кто из охраны куплен Тигром, и дать знать своим».

Вашингтон

— Это не розыгрыш? — строго спросил Аллен.

— Обижаете, сэр, — усмехнулся в ответ Ковбой. — По крайней мере мы очень надеемся, что Корни не шутит. Он вообще-то не умеет шутить. Так получилось, что мы…

— Знаю, — сухо перебил генерал, — поэтому и не поддерживаю вашу акцию. Но если Корни говорит правду, это меняет дело. Говорите сразу, что вам нужно. Ведь поэтому вы позвонили мне и сообщили о святом старце. Но предупреждаю — если это дезинформация, вы будете…

— Нам нужен подробный план тюрьмы, — взял трубку Чарли, — количество охраны и пути отхода. Кроме того, расположение одиночных камер. Отвлекающий шум на южном конце тюрьмы. Остальное мы сделаем сами.

— Ладно… У ущелья на хребта слоновый бивень вас будет ждать вертолет. Но запомните: при первых звуках перестрелки с преследователями вертолет улетит. Документы будут оставлены под камнем, помеченным птичьим пометом. Поэтому постарайтесь уходить тихо. Все! Удачи вам!

В кабинет вошли Билл и Грег.

— Это правда, сэр? — сдержанно спросил Билл.

— Да. — Аллен посмотрел ему в глаза.

— Как Моника? — поинтересовался Грег.

— Держится молодцом. Она бы наверняка с ней справилась. Кстати, вот… — Генерал положил на стол папку. Грег и Билл увидели фотографию Милы и надпись — «Вдова». — Ее действительно зовут Мила, — кивнул генерал. — Она была агентом М-16. Затем двойным агентом Франции и Испании. Псевдоним Вдова. Особенно успешно используется для получения информации у неженатых мужчин. Это не упрек тебе, Билл, это пощечина всему нашему отделу безопасности и мне в первую очередь. Нашли трупы Монка и Ральфа. Их убила она. Я имею право считать, что она работает непосредственно на организацию «Меч свободы», то есть «Агижу». Странно, но ее не разыскивает ни одно государство. Это в какой-то мере утешает. Представьте мое состояние, если бы эту особу разыскивал Интерпол. Мне оставалось бы только расстрелять особый отдел, службу безопасности и застрелиться самому. Кстати, к слову, — посмотрел он на Билла. — К тебе нет никаких претензий и убедительная просьба — не пылай жаждой мести и не веди частного расследования.

Билл, стиснув челюсти, молчал.

— Он все объяснит, — проговорил Грег. — А пока разрешите мне уйти…

— Иди проведай свою женщину, — смилостивился генерал.

Грег пошел к двери.

— Они работали в Москве. — Билл положил на стол три фотографии. — Соня имеет несколько фамилий. Ее напарник — бывший офицер МОССАДа Аллен Бухман. Они работали на принца под руководством Дрейфа. Этот, — он указал на фото Единорога, — человек принца Маташуара. Скорее всего он попытается убить новых хозяев.

— Откуда фотография? — Генерал взял снимок Сони.

— Составил фотороботы и получил от знакомого из Интерпола фотографии. Они не в розыске, но ими весьма интересуется полиция Англии и Бутана. Там что-то связано с поставкой наркотиков.

— Значит, хозяин у этой троицы один.

— Они из разных групп.

— Они работают от «Меча свободы», — уверенно проговорил Аллен. — И сейчас наверняка где-то в Бразилии. Мила тоже. Да, давно так не били по моему самолюбию. Хорошо, что вы как раз уехали. Она убила бы тебя, Билл. Кстати, где ты с ней сошелся?

— Здесь. Она была в группе сопровождения саудовского магната переводчицей. Да вы знаете.

— Привычка уточнять. Конечно, я помню. С моей подачи ты и приударил за ней. Купила она нас всех. Мы получили хороший урок. Слава Богу, без серьезных последствий. Тебе имя Вильямс ничего не говорил?

— Нет, сэр.

— Есть какой-то ключ, я уже не раз слышал о нем. Подробности, надеюсь, узнаем от святого старца. Правда, там операция уже почти на грани провала, — задумчиво пробормотал Аллен. — Но вмешивать в это корпус нельзя. Удачи вам, солдаты удачи, она вам очень понадобится. А я не могу вмешиваться. Конечно, кое-какую помощь я окажу, но не в том объеме, в котором был бы гарантирован успех. Черт возьми, плохо быть законопослушным гражданином, поэтому многое и не получается, закон связывает руки. А действовать через других в данном случае невозможно. Остается уповать на удачу.

— Сэр, можно я поеду в Индию и приму участие в операции? Потому что я просто не смогу…

— Нет, не ищи приключений. Ты мне нужен здесь. И вот что еще — вполне вероятно, появятся люди, которые со вздохом сожаления будут выражать тебе сочувствие. Ничего им не отвечай. О них немедленно должна знать служба безопасность. Это приказ.

— Понял, сэр, — глухо отозвался Уорд.

Москва

Катя держала в пальцах маленький камешек и смотрела на него.

— Красиво! — подошел к ней отец. — Интересно, сколько он стоит?

— Не знаю, я не собираюсь его продавать. Но как геолог скажу — это не алмаз, а горный хрусталь. Смотрю на него и вспоминаю кости, черепа, и не по себе становится. А этот камешек лежал под ладонью скелета. Капитан Бадензе… — Екатерина тяжело вздохнула. — Я представляю, что они почувствовали, когда поняли, что выплыть им не удастся. Но ведь, наверное, пробовали. А я тогда нырнула и поплыла вдоль скалы, увидела углубление. Протиснулась и метра через полтора выплыла куда-то. Вынырнула, кругом темно. Я испугалась, но вспомнила про фонарь. Генерал требовал, чтобы у всех были нож, подводное ружье и фонарь. Включила, и… — она снова вздохнула, — выбралась на берег. Увидела два катера и подводную лодку. Обрадовалась, а потом заметила кости и черепа. Я этого никогда не забуду. Сначала не испугалась, а потом, когда мы поняли, что они ели друг друга, мне стало не по себе. И это, — она посмотрела на камешек, — пожалуй, единственное ценное, что там было. Дневник капитана генерал забрал, не отдал бразильцам. И правильно сделал. Они себя вели так, будто мы преступники и что-то у них украли. А мы нашли убежище капитана Бадензе. Они нам должны были быть благодарны, а…

— Перестань, доченька, — попросил отец, — постарайся забыть все это. И вот что еще, Катюша, мы с мамой просим тебя, отдай ты глобус или продай, но чтобы его дома не было. Мама сон потеряла, со снотворным засыпает. А я везде вижу за собой слежку, страх чувствую. Продай ты этот глобус, пожалуйста, мы тебя с мамой просим.

— Ни в коем случае! — возразил, входя, Иван Евгеньевич. — Это то, что держал в руках мой отец. Он хотел, чтобы мы им владели. И я с вас слово возьму — что, как бы тяжело ни было, глобус вы никогда не продадите. А ты, Катя, не продашь этот камешек. Кстати, это алмаз?