Воспоминания о жизни после жизни. Жизнь между жизнями - Майкл Ньютон

И, как будто этого было недостаточно — у Анны было, как она выразилась, «слишком много духовных переживаний»! Ей постоянно снился некий мужчина, который пытался достучаться до нее. Пробуждаясь, она ощущала явное присутствие в доме кого-то, стремящегося привлечь ее внимание[2]. Эти духовные переживания не столько пугали ее, сколько вызывали желание понять, что это за существо и какова его цель. Эти мистические переживания побудили Анну, в конечном итоге, искать ответы в книгах д-ра Майкла Ньютона, что, в свою очередь, привело ее ко мне.

Прежде чем проводить сеанс LBL с новым субъектом, я обычно предпочитаю провести один или два предварительных сеанса общего терапевтического характера. Но в данном случае мой процесс был несколько укорочен: во-первых, потому что она приехала издалека, и также мой телефонный разговор с ней убедил меня, что она уже обладает естественной открытостью к трансцендентным переживаниям. Кроме того, достаточно убедительной была информация о том, что ее доктора засвидетельствовали ее ментальную устойчивость и тот факт, что она не находилась под воздействием каких-либо медикаментов, могущих снижать способность человека входить в гипнотическое состояние.

Поэтому меня ничуть не удивило то, что Анна вошла в состояние гипноза очень легко и глубоко с помощью одного ментального образа ее любимых мест природы. Как только я удостоверился в том, что она достигла достаточной глубины состояния, я предложил ей вернуться в одну из ее ближайших прошлых жизней. Тут Анна сказала, что у нее болят ноги. И прежде чем я смог сообразить, что это значит, она сказала: «Я взяла эти ботинки у мертвого мужчины, и они чертовски жмут». Поскольку на ногах у Анны не было ботинок, я понял, что она уже живо переживала другую реальность. Тогда я начал задавать вопросы.

Джимми: (Едва сдерживая изумление) Ай-ай… Можете рассказать о себе еще что-нибудь? Как вы одеты? Как выглядите?

Анна: Ну, на мне толстая белая рубашка с длинными рукавами и кожаные штаны с застежками по бокам, а также серая шляпа, круглая на макушке, с неровным краем. Я невысокого роста, толстый и неряшливый. Бреюсь не очень часто — может, раз в четыре месяца или что-то около того. Волосы местами седые.

Джимми: Хорошо, я начинаю понимать. Очевидно, вы мужчина. Расскажите подробнее о себе.

Анна: Правильно. Никто не лезет в мои дела. Я никому не мешаю, и не дай бог кому-то встать у меня на пути! Я не потерплю всякую там дрянь.

Джимми: Понимаю. Так как же люди зовут вас? Как вас звать?

Анна: Меня зовут Врен. Кто-то зовет меня Вренни. Имя моего партнера — Макс. Он новенький. Вот что я скажу вам: я потерял многих партнеров, потому что они просто не хотели слушать меня. Они колеблются, и, колеблясь, вдруг убьют тебя… вот так они и делали.

Затем я узнал, что Врену было лет сорок и он работал на компанию «Уэллс Фарго» в качестве охранника дилижанса на юго-западе Соединенных Штатов во времена «Дикого Запада». В его обязанности входила защита жизни пассажиров, а также содержимого сейфа в дилижансе. Он и его возничий Макс пересекали несколько известных своим беззаконием регионов, между шестью-восемью городками, которые они обслуживали. Врен не прикасался к виски, даже когда отдыхал, потому что хотел всегда быть начеку. Он редко мог по-настоящему расслабиться. Даже после доставки тяжелого, окованного железом сейфа в пункт назначения — обычно в банк, — он говорил мне: «Я не чувствую себя в безопасности. Люди наблюдают за нами и никогда не знают, есть ли что-либо ценное в нашей карете. Мы нигде долго не задерживаемся». Врен и Макс чувствовали себя наиболее уязвимыми, когда покидали город, так что они старались неожиданно исчезнуть, чтобы никто не заметил, и как можно быстрее — на шести свежих лошадях. Вдобавок к их «паранойе» в то время, похоже, имела место эпидемия оспы, поэтому, если у них не было пассажиров или ценностей, они всегда проводили ночь в стороне от проторенных путей, располагаясь на земле в каком-нибудь укрытии.

У Врена всегда на коленях лежала короткая двустволка и еще четыре заряженных ружья под сиденьем. Он снова повторил: «Я маленький и уже немолод, но не потерплю никакой дряни». Его ружье всегда было хорошо смазано, отполировано и заряжено.

У Врена была лошадь по кличке Батеркап. Он сказал, что всегда любил лошадок поменьше, потому что сам был коротышкой и на них ему легче было забираться. Он рассказал, что Батеркап была любовью его жизни. Ему никогда не приходилось привязывать ее, потому что она всегда держалась рядом, даже ночью, и сразу приходила, когда бы он ни позвал ее. Врен сказал: «Батеркап — единственное существо женского пола, которое охотно приближается ко мне. В смысле, воспринимает меня. Я безобразен, необразован и воняю. Я мусор, но не для Батеркап!» Однако Врен также рассказал, как иногда его могла привлечь случайная пассажирка в дилижансе, и он даже немного позволял себе флиртовать с ними. Он сказал: «Мне удавалось это лишь потому, что их жизнь находилась в наших руках». Это никогда не приводило ни к чему серьезному, да он, похоже, и не желал этого.

Невзирая на постоянное напряжение, или, возможно, благодаря ему, Врену нравился его образ жизни. За время своей работы он действительно застрелил и убил несколько бандитов, которые пытались напасть на дилижанс. «Если меня грубо провоцируют, я убиваю на месте, без колебаний. Наша репутация непоколебима. Люди в наших городках уважают нас и молятся за наше безопасное возвращение. Они зависят от нас».

Я попросил Врена переместиться во времени в последний день его жизни. Через несколько минут он заговорил.

Врен: Я в постели. Темно, но рядом горит масляная лампа с кружевной салфеткой под ней.

Джимми: Вы больны, или ранены, или просто утомились?

Врен: Меня подстрелили. Они попали прямо сюда. (Анна указала на правую сторону и сказала: «Это объясняет, почему иногда я чувствую здесь боль».)

Джимми: За вами кто-нибудь ухаживает, или вы один?

Врен: Моя сестра Кларисса со мной. Она моложе меня… Она хорошо ко мне относится, но не любит мой образ жизни. Я вижу, как она прополаскивает окровавленные тряпки… У меня сильное кровотечение.

В этот момент Анна переместилась в настоящее, чтобы сообщить, что узнала в Клариссе свою сестру Кимберли, и мне было понятно, что она ощутила внезапное радостное чувство обновленной близости и любви к своей сестре.

Получив это прекрасное откровение, Анна