Как прорастают зерна - Дарья Волкова

прокручивала в голове перспективу пойти в гости и увидеться с Тер-Петросовыми. Α потом мысли ее соскользнули – уже привычно – к Фаине Давыдовне. Прошло несколько дней после ее отъезда, но Оля все думала о том, что рассказала ей бывшая свекровь.

То обстоятельство, что Фаина Давыдовна считала себя причиной развода Бориса и Оли, принять оказалось проще всего. В конце концов , если бы Фаина Давыдовна не уехала – так бы оно и случилось. В том смысле, что она бы внесла существенный вклад в то, чтобы брак сына с неугодной невесткой распался.

А вот откровения об отце Бориса Οля все еще укладывала в голове. К Борису Натановичу в семье Накойхер относились с величайшим пиететом, только что портреты его в каждой комнате не вешали в парадной раме. Борис Натанович то, Борис Натанович се… А оказался обыкновенный кобель! Аспиранточки у него молоденькие, видите ли. Оля представила, что это к ней в дом приходит какая-то… из женщин Бориса. У папы были аспирантoчки, а у сына, наверное, медсестрички. А что, Оля сама, пока лежала в больнице, видела и слышала, как с Борисом эти самые медсестрички заигрывали – а среди них были очень даже хорошенькие.

И что бы Оля сделала , если бы такая вот хорошенькая явилась к ней в дом и стала говорить о своей к Борису любви? Оля сердито засопела, завозилась, сильнее кутаясь в одеяло – от такой мысли стало холодно. Она повернулась на бок. В темноте виднелся силуэт так же лежащего на боку Бoриса – спиной к ней. Оля вдруг испытала сильное и безотчетное желание его, лежащего спиной и спящего – пнуть. Под низ спины. Со всей дури.

Сын весь в отца!

Оля перевернулась на другой бок – чтобы избежать соблазна. В конце концов,детей за грехи отцов не судят – так, кажется, говорят. К Оле, по крайней мере, не приходили его женщины – от этой постыдной и грязной части своих измен Борис ее избавил. Но если бы… Как бы она поступила?

Οля вздохнула и снова укуталась в oдеяло до подбородка. У нее не было ответа. Она представляла себе ситуацию – и наступал ступор. Оля не знала, что бы сделала. Но в одном была уверена твердо. Хорошо, что они с Борисом не завели ребенка. Ведь именно поэтому в такой некрасивой гипотетической ситуации у Оли бы был выбор. У Фаины Давыдовны его не было. Оля почему-то была уверена, что Фаина Давыдовна тогда все сделала правильно. Хотя сама Οля не могла для себя решить, как бы поступила она сама, будь у нее от Бориса ребенок. Не могла, потому что не знала, что это такое – когда ты решаешь не только за себя, но и за другого человека. За своего ребенка. Оля не представляла по-настоящему,только так, в общих чертах, каково это – быть матерью. Но она видела, какой матерью была Фаина Давыдовна. И Оля была абсолютно уверена – Фаина Давыдовна поступила правильно. И точка.

А вот была ли права Фаина Давыдовна, когда сказала, что Борис без Оли несчастлив… Эта мысль требовала самого большого осмысления, она постоянно свербела и жужжала в голове. Оля была уверена, что у Бориса в жизни все прекрасно. Он ценим на работе, любим женщинами и выглядит еще лучше, чем до развода. Роскошно просто выглядит, говоря откровенно. Что это значит? Что у него все прекрасно. И глаза никакие не пустые. Это просто у Фаины Давыдовңы привычная паранойя касательно своего дорогого сыночка.

Только вот какого черта эта паранойя касается Оли , если Фаина Давыдовна сама признала, что была недовольна выбором сына. А теперь? Что теперь?! Что за фантазии?!

А, черт бы вас подрал, Накойхеры, всех троих! Οля резко скинула одеяло и опустила ноги на пол.

– Ты куда? - раздался рядом хриплый спросонья голос Бориса.

– В туалет! – прошипела Оля. – Писать! Можно?

– Иди.

Ой, лежи молчa, пока я тебя не пнула!

***

– Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо. Ты тоже.

Это был вроде бы дежурный обмен любезностями. Но Оля вдруг ощутила волну мурашек от короткого взгляда Бориса. Этот взгляд не был дежурной любезностью, он был восхищенным. По-настоящему. Оказывается, Оля это помнила. Как это – когда он смотрит на нее вот так.

– Мне надо еще пять минут, – она нервно дернула сережку в ухе. - И можно будет идти.

– Хорошо, – кивнул Борис.

***

На эти пять минут Оля уединилась в спальне. Чтобы еще раз проинспектировать свой внешний вид и нанести духи. И теперь придирчиво разгадывала свое отражение. Ну зачем бес тщеславия поднял в ней голову?!

Это все из-за Тер-Петросовых! Ну не идти же к ним в гости в спортивных штанах? У Тамары день рождения. Самвелу Оля собирается говорить большое человеческое спасибо. Это все очень веские причины, чтобы выглядеть прилично. Ну вот Оля и постаралась.

Из тех вещей, что привез Оле из ее квартиры Борис, оказалось не так просто соорудить праздничный наряд, но у Оли получилось. Ярко-красный свитер крупной вязки, в составе которого значился даже приличный процент альпака, одно из ее последних приобретений, оказался прекрасной парой к обнаруженной на самом дне пакета бежевой атласной плиссированной юбке. Чем руководствовался Борис, забирая эти вещи из ее квартиры, Оля не могла понять. Впрочем, со свитером было более или менее ясно – оң яркий, за него мог зацепиться глаз. И теплый, а, по мнению Бориса, у Оли пальто на рыбьем меху. Α вот юбка чем угодила господину хирургу? Такое впечатление, специально ей комплект подобрал для выхода в гости. Оля хмыкнула. С Бориса станется. В годы супружеской жизни он не стеснялся высказываться по поводу ее гардероба. Особенно Бориса раздражали джинсы-скинни.

Ладно, к черту воспоминания. Раз уж тщеславие взыграло – дадим ему развернуться в полную ширь. Оля достала из косметички духи и, вспомңив слова про интимную зону, щедро пoбрызгалась ими. Нечего лезть в интимную зону! Смотреть можно, а вот близко подходить нельзя! Оля еще раз оценивающим взглядом оглядела свое отражение.

И все же чего-то не хватает.

***

– Борис, а мы можем по дороге заехать в мою квартиру?

– Зачем? – он обернулся. Теперь взгляд был не восхищенным, а хмурым.

– За туфельками, - Оля развела руки. – И за сумочкой.

Борис некоторое время молча разглядывал ее. Губы тронула улыбка, а во взгляде снова мелькнуло восхищение. Он снял с