Сердца и медведь (СИ) - Котов Сергей

Ближе подходить было страшно. Но любопытство пересилило: я опустился на четвереньки, и двинулся дальше. У самого края я лёг на прохладной, пахнущей свежестью траве. Чуть вытянулся вперёд, так что голова и плечи оказались за краем обрыва.

От страха адреналин поступил в кровь; сердце заколотилось быстрее. Мне начало казаться, что крыша медленно приподнимается так, что я вот-вот начну скользить в пропасть.

Но всё же перед тем, как податься назад, я успел разглядеть, что никакого водостока не было. Ручеёк падал вниз, с невообразимой высоты, рассыпаясь радужной пылью на ветру.

А ещё я успел увидеть, что садик с домом находятся на плоской платформе, установленной на трёх решётчатых фермах. При всём желании добраться до них через край, по плоской горизонтальной поверхности внизу было совершенно невозможно.

Высота изолировала не хуже, чем каменные стены подземелья.

Эта мысль мне совершенно не понравилась, и я, вздохнув, пошёл туда, где была кабинка прозрачного лифта. Её на месте не оказалось. Теперь тут был такой же ровный травяной газон, как и на всей центральной площадке. Иллюзия изоляции была полной.

В доме не было никаких развлечений, даже книг. Я оказался предоставлен сам себе и своим мыслям на много часов или даже дней. И мне это совершенно не понравилось.

Чтобы как-то убить время, я занялся тренировкой. В качестве перекладины, проверив предварительно на прочность, я использовал одну из потолочных балок в доме. Отжимания-подтягивания-пресс, циклы с перерывами в тридцать секунд под счёт. Потом выпрыгивания, гиперэкстензии на стуле, с упором ног у основания шкафа.

За пару часов я добился того, что в голове вообще не осталось никаких мыслей, кроме как об отдыхе. После этого залез в душ, постоял под контрастной струёй.

Потом перекусил едой, которую нашёл в холодильнике, предварительно разогрев её в микроволновке: местную лапшу с креветками и суп с яйцами и помидорами.

Почувствовав, что меня начало клонить в сон, я разделся и пошёл в кровать, и не думая дожидаться того, когда солнце начнёт клониться к закату.

Сон был тревожным. Сначала Егор гнался за мной по ночному извилистому шоссе. Только он был почему-то не на своём «Мерине», а на какой-то странной багги, чей каркас был обтянут потрёпанным брезентом. И ещё он был мёртв. В зеркале заднего вида при свете ущербной, но яркой Луны я мог разглядеть, как куски кожи свисают лоскутами с его щёк.

Было очень страшно. Хотя он не мог меня убить, ведь при мне была звезда. Но откуда-то я знал, что, если он догонит меня, то сделает со мной что-то похуже смерти.

В какой-то момент справа от дороги мелькнула громада блуждающего храма. Во сне она была ещё выше, чем наяву. А потом я внезапно оказался у разрушенной мельницы, в Новороссийске. Почему-то сразу почувствовал, что здесь безопасно.

Мёртвый Егор на багги остановился в отдалении и зыркал на меня своими белёсыми буркалами, но ближе не приближался.

А потом из-за угла здания вышла учительница. Я улыбнулся ей, отчаянно пытаясь вспомнить её имя. Она грустно улыбнулась в ответ и покачала головой, с укоризной глянув на меня.

И тут в моей голове необыкновенно отчётливо вспыхнули сказанные ей слова, когда мы виделись там, в реальности.

«…вот, что я тебе скажу: если кто-то когда-то будет тебя убеждать, что лучше стать таким, как все — не верь. Оставайся собой. Иди до конца и старайся раскрыть себя по полной».

Прямо во сне я вспомнил, где я нахожусь, и что вот-вот со мной должно будет случиться. И в ужасе проснулся.

Было тихо. За окном серебрился лунный свет. Лишь ветер тонко выл где-то наверху.

Я выбрался из-под тонкого шёлкового одеяла и обнаружил, что во сне вспотел настолько, что постель была мокрой насквозь.

Вздохнув, я побрёл на кухню: во рту пересохло и руки немного тряслись.

Что делать? Отказать Юймэй, когда она вернётся за мной? Как они воспримут отказ, и что могут сделать?

Ну не убьют меня точно: звезда-то при мне.

Вспомнив, что вечером сложил вещи у постели, в том числе все свои находки, спрятанные по карманам, я похолодел: тихонько пробраться в помещение и повытаскивать их ничего не стоило. Я идиот, расслабился и забыл, где нахожусь!

Я метнулся обратно к кровати. Обшарил карманы. Какое облегчение! Всё на месте. Отлично. Значит меня, по крайней мере, не убьют.

Но могут, допустим, запереть на этой крыше.

Напившись от души прохладной воды и ополоснувшись в душе, я оделся и вышел во двор, захватив с собой артефакты.

Надо продумать разговор. Как убедить Юймэй и тех, кого она представляет, в том, что меня никак нельзя держать взаперти? Или, на худой конец, каким образом отсюда можно сбежать? Сделать из простыней верёвки? Но никаких верёвок не хватит, чтобы добраться до опор и основания площадки внизу… разве что по воздуху? Хватит ли запаса простыней и пододеяльников для того, чтобы соорудить примитивный парашют?

Я потряс головой. Блин, это луна на меня так действует, что ли? Или остатки сна не выветрились? В голову как-то явный бред лезет!

И чувствовал себя я как-то странно. Будто слабость накатила. Может, просто нервы? Или недосып?

Я вздохнул и посмотрел на восток, туда, где за лужайкой зияла пропасть. Сделал пару шагов в ту сторону. Нет, ничего такого я в то время не думал — просто хотелось, чтобы воздух был посвежее. Хотелось быть ближе к прорехе в прозрачных стенах.

Потом ещё несколько шагов.

Не знаю, чем бы всё закончилось — но в какой-то момент вдруг послышалось громкое гудение. Откуда-то снизу поднялся большой аппарат с четырьмя винтами. Вроде дрона — только огромный. Его чёрные бока лоснились в лунном свете.

Аппарат деловито опустился на лужайку. Шум винтов затих. Тут я разглядел, что «тело» аппарата представляло собой небольшую капсулу с прозрачными окнами. Дверь капсулы с лёгким «пш-ш-ш-ш» поднялась, открывая доступ в салон, где было установлено единственное полулежачее кресло.

Я колебался пару секунд.

Дверь начала медленно закрываться.

И тогда, не размышляя больше, я рванул вперёд. Кто бы ни был хозяином дрона, вероятно, у него на меня есть другие планы. Не предусматривающие изменение моей природы.

Едва я оказался внутри, дверь чуть ли не захлопнулось. Взвыли электродвигатели, разгоняя винты, и через мгновение я оказался в воздухе.

Уже возле самого края крыши я заметил, что на ней снова появилась прозрачная кабина лифта. Из неё высыпали человеческие фигуры в чёрных комбинезонах. Последовали вспышки выстрелов, я рефлекторно пригнулся, хоть и понимал, что это бесполезно: аппарат, в котором я оказался, физически не мог нести броню.

Коптер стремительно рухнул вниз. Я почувствовал, как желудок подкатывает к горлу. На несколько мгновений наступила невесомость.

Я решил, что какая-то из пуль попала в движки или в батарею, и теперь спасения не было. Странно, но страха не было. Только облегчение. В голове билась одна мысль: «Лучше так».

Ярко освещённая и переливающаяся рекламными огнями площадь внизу стремительно приближалась. Но вот снова навалилась тяжесть. Меня припечатало в кресло. В бока врезались пряжки ремней, о которых я даже задуматься не успел. Было довольно больно. Шипя, я достал их из-под себя и кое-как застегнул.

Мы неслись вдоль ночных улиц на небольшой высоте. Коптер быстро маневрировал. Я пытался отследить направление его полёта, но в какой-то момент, после очередного кульбита, оставил попытки. Мой вчерашний ужин начал настойчиво проситься на волю, и все силы уходили на то, чтобы его удержать.

Но вот: манёвры закончились. Я осторожно выглянул наружу.

Мы летели над водой. Огни города стремительно удалялись. Вокруг нас было довольно много кораблей; их огни отражались в тёмных волнах как стаи разноцветных светляков.

Летели мы уже довольно долго. Мне стало интересно, на сколько рассчитаны батареи коптера и ровно в этот момент, будто отзываясь на мои мысли, аппарат резко снизился. Двигатели замерли, и мы плюхнулись на воду. Я трясущимися руками долго не мог справиться с застёжками на ремне. Мне казалось, что вот-вот в кабину начнёт поступать вода, и надо пытаться спастись как можно скорее, пока аппарат ещё на плаву.