Искусство эпохи Возрождения. Италия. XIV-XV века - Александр Викторович Степанов

Но если осматривать эту панораму как настоящий город, то изменение освещения воспринимается как результат перемещения солнца. Изобразив таким способом течение времени, Амброджо подчеркнул, что доброе правление гарантирует Сиене благоденствие на все времена. Об этом же говорят астрологические фигуры в квадрифолиях обрамления. Амброджо представил не частный момент городской жизни, а Сиену под знаком вечно длящегося общественного мира. При добром правлении люди занимаются своими делами на общее благо, не мешая друг другу. Мирные занятия граждан, от века известные, воспроизводящиеся в круговращении времен, возведены в ранг аллегорий: кортеж знатной дамы — Благородство; труд каменщиков — Созидание; учитель на кафедре перед учениками — Наука; пастух с овцами — Скотоводство; лавки и караван навьюченных ослов — Торговля и т. д. Посередине города — хоровод девушек, их сомкнутые руки. Девиц в хороводе девять, по числу муз, десятая поет, отбивая такт на тамбурине. Они олицетворяют общественную гармонию, которой на деле так не хватало сиенцам.

Город кишит «броуновским» человеческим движением. Фигуры, частично скрытые углами зданий, — знаки движения в обширном пространстве. Долго можно рассматривать эту фреску, находя все новые занятные детали — не только людей, но и разные предметы повседневного обихода. Потом, вернувшись к ней через много дней, обязательно обнаружишь что-нибудь новенькое. Как в жизни.

За городскими воротами простирается окрестность Сиены — первая в средневековой живописи пейзажная панорама. Она тоже похожа на старательно изготовленный макет. От ворот дорога спускается к кирпичному мосту. На нем бурлит движение, а посередине стоит человек, смотрящий прямо на зрителя. Река, чьи берега местами укреплены подпорными стенками, извивается между холмов и достигает озера невдалеке от отвесной скалы, на которой высится замок. Другая дорога ведет из города прямо к озеру; на полпути — усадьба с постройками, вокруг кипит работа. По дальнему краю долины течет еще одна река, вскипающая близ озера порогами. Даль, на сколько хватает глаз, волнуется холмами. Ближе к городу встречаются кирпичные дома. Рядом с городскими воротами парит крылатая женская фигура, наготу которой не скрывает прозрачная вуаль. Вероятно, Амброджо придумал этот образ, вдохновясь римской «Победой», до сих пор хранящейся в Академии изящных искусств в Сиене[252]. В одной руке у нее виселица с казненным, в другой — свиток с надписью: «Пусть каждый ездит и трудится свободно и без страха, ибо коммуна находится под защитой этой дамы, отнявшей всякую силу у злых»[253]. Это Безопасность. Под ее протекцией и под покровительством Меркурия и Луны, изображенных в квадрифолиях над панорамой, люди пашут, жнут, молотят, веют, везут в город зерно, выезжают на соколиную и псовую охоту, рыбачат, пасут и ведут на продажу в город скот, возделывают виноградники.

Поразительный контраст с мертвой землей в портрете Гвидориччо да Фольяно в соседнем Зале Маппамондо — симптом того, что природы как таковой, как объективно данной, не зависящей от человека реальности, для Амброджо Лоренцетти не существует, так же как не существовало ее для Симоне Мартини. Природа в эту эпоху может быть представлена только как проекция определенных желаний человека во внешний мир.

«Плоды доброго правления» Амброджо Лоренцетти — тип изображения, ранее европейскому искусству незнакомый. В отличие от репрезентации священных образов (икона) и от изобразительного повествования («история»), художник в данном случае предлагает вниманию наблюдателя определенные, от века известные предметы, явления, действия без какой-либо сюжетной интриги. Лучше всего назвать такое изображение описанием. Описываемые объекты изымаются из времени, и это позволяет наблюдателю сосредоточиться на их неизменных свойствах и функциях — таких, какие закрепляются в понятиях об этих объектах. Изобразительные описания надо рассматривать долго, пристально. Никакой «истории» с самими объектами не происходит, но постепенное ознакомление с ними сопровождается событиями в душе самого зрителя: у него возникают различные чувства, соображения, догадки, он делает открытия. Итог этих событий — понимание того, что́ стоит за поверхностью объектов, что́ одновременно выражается и скрывается их внешним обликом.

Описания не случайно появляются позднее репрезентаций и повествований. Необходимой предпосылкой для возникновения описательного подхода искусства к действительности была францисканская философия Оккама с его пристальным вниманием ко всему индивидуальному и приоритетом чувственного опыта в познании. Недаром создателем нового типа изображения[254] оказался не кто иной, как Амброджо Лоренцетти, — близкий к францисканцам живописец, который, как сообщает Вазари, занимался литературой, «постоянно общался с людьми учеными» и «скорее напоминал дворянина и философа, чем художника»[255]. В духе второго канона Оккама он не дает ответа на вопрос, что такое «доброе правление», — он описывает его функционирование.

Лоренцетти, как и Оккам, умер от чумы. Незадолго до того, как он приступил к работе над панорамой «Плоды доброго правления», в другом тосканском городе — Пизе был создан грандиозный цикл фресок, который в наши дни воспринимается как самое зловещее в живописи XIV века, если не во всем мировом искусстве, напоминание о неизбежности смерти. Около 1336 года семидесятилетний флорентийский мастер Буонамико Буффальмакко написал на одной из стен беломраморной готической галереи, обрамляющей кладбище Кампосанто («Святое поле»), четыре фрески: первая слева — «Триумф смерти», правее «Страшный суд», далее «Ад», крайняя справа — сцены жизни анахоретов[256]. Разделенные узким орнаментальным бордюром, они примыкали друг к другу наподобие ковров, образуя живописное панно размером 6×35 метров. Программу росписи, исполненной на средства горожан, составили соперники францисканцев — монахи доминиканского монастыря Св. Екатерины[257].

О первоначальном виде этих росписей можно судить только по старым копиям и фотографиям: в 1944 году фрески почти полностью осыпались от попадания бомбы и от пожара, вызванного артобстрелом. Теперь они собраны на специальных щитах[258]. Под слоем живописи реставраторы обнаружили синопии — подготовительные рисунки красной «синопской» краской на грубой штукатурке, которые затем, из расчета дневной нормы работы, покрывали тонко тертой и тщательно выглаженной штукатуркой; на нее, пока она не успевала высохнуть, наносили роспись. Этот метод, издавна использовавшийся мозаичистами, господствовал в монументальной живописи до середины XV века.

Самая прославленная из фресок Кампосанто — «Триумф смерти». Ее синопии, выполненные с поразительным мастерством, относятся теперь к числу драгоценнейших экспонатов пизанского Музея синопий[259]. На стадии наброска Буффальмакко не был скован ни модой, ни необходимостью задерживать внимание на деталях, с легкостью запечатлевая только то, что виделось ему в воображении. Его рисунок, свободный от примет эпохи, кажется, сделан каким-то великим виртуозом XX столетия. И хотя, замазывая синопию штукатуркой и закрывая ее фресковой живописью, Буффальмакко не мог не считаться с условностями тогдашнего искусства и с требованиями заказчиков, — даже в таком намеренно стилизованном, приглаженном