Золотая подкова (сборник) - Василий Шаталов

— Скажи мне, дочка, ты с кем-нибудь дружишь? Или, как говорили в старину: гуляешь? — спросила Аглая Петровна я посмотрела на Аду поверх очков, прекратив вязанье.

Ада решила быть откровенной:

— Гуляю.

— Он любит тебя?

— Да. Любит.

— Кто же он такой?

— Студент. Мой однокурсник.

— И каков он из себя? — продолжала допытываться мать.

— Красивый, умный парень.

Аглая Петровна опустила глаза, что-то соображая, в спицы её снова замелькали.

— Красивый, говоришь, умный?.. Всё это хорошо, мой дружок, — медленно, но с явным неодобрением произнесла она. — А вот будешь ли ты счастлива с ним, с этим красивым да умным? Ведь с лица, как говорится, воду не пить. Это каждому известно. А теперь давай-ка заглянем в твоё будущее, — говорила Аглая Петровна тоном, не терпящим возражения: — Вот вы закончили институт. Поженились. Зарплата у вас не ахти какая. А вам хочется хорошо, по моде, одеться, вкусно покушать, поехать на курорт и «Жигуленка» иметь — уйма денег потребуется! А у вас их нет и негде взять. На богатое наследство тебе рассчитывать не приходится. Что тогда? И начнутся тогда споры да ссоры — житья не будет. Хотя и говорят, что с милым и в шалаше рай — не верь этому. Глупости всё это! Нет, доченька, тебе нужен, как говаривала еще моя покойная бабушка, мать отца моего, хлебный жених, состоятельный, с положением. Пусть немного старше будет, но чтобы хлебным был.

Слушая долгую речь матери, Ада вспомнила её рассказы о своей молодости. Замуж Аглая Петровна вышла за молодого юриста будучи начинающим врачом. Трудностей в ту пору было у них немало. Жили скромно. Но была у них молодость, была любовь. Они-то и помогли молодым супругам преодолеть все трудности и все лишения. Со временем пришел в семью в достаток.

Ада напомнила матери её рассказ о своей молодости.

— Да! Что было, то было, — подтвердила Аглая Петровна. — В начале мы действительно жили неважно. Но я не хочу, милая, чтобы ты повторяла мои ошибки. Я хочу, чтобы ты была счастлива сразу, как только выйдешь замуж. Вот о чем я забочусь.

— Но разве счастье только в одном богатстве? Будет любовь — будет счастье. Не будет любви и богатство ни к чему, — стояла на своём Ада.

— Ну, как же ты, дурочка, не поймешь, что и я толкую о том же самом. Только я хочу, чтобы любовь и богатство ты приобрела сразу после свадьбы, чтобы ожидание богатства, не растягивалось на годы. А для этого нужен хлебный жених. Понимаешь? Хле-е-бный!

Дочь и мать помолчали.

Потом Аглая Петровна сказала:

— Пока, конечно, ты можешь дружить со своим студентом, но только не позволяй ему смотреть на себя, как на вещь, как на какую-то собственность. Подвернется солидный человек, со студентом можно расстаться. По-хорошему, конечно. Мирно. Тихо. Полюбила, мол, другого. Разве ты не имеешь права полюбить другого, того, кто больше нравится тебе?

Услышав эти слова, Ада побледнела. Вот уж чего она никак не ожидала от матери, так это откровенного призыва к вероломству.

— Но ведь мы же любим друг друга, — проговорила Ада сквозь слезы. — И я, ты знаешь это, не способна на обман или измену.

— Успокойся. Ничего страшного нет в моих словах, — почти невозмутимо сказала Аглая Петровна. — Я забочусь лишь о твоем будущем, милая!

Примерно через неделю после того бурного разговора Аглаи Петровны с дочерью в мединиституте состоялся молодежный вечер. Актовый зал был торжественно озарен тремя хрустальными люстрами. Вдоль стен и вокруг беломраморных колонн собрались любители танцев. В их числе были Олег и Ада.

Ада была одета просто, но со вкусом. Ей очень красили розоватое, перехваченное в талии узким поиском, платье и белые изящные туфельки на высоком каблучке. Тёмные пышные волосы, причесанные сегодня как-то особенно эффектно, придавали её лицу и всей её внешности исключительную свежесть, красоту и обаяние.

Но самым главным её украшением было, конечно, маленькое бриллиантовое колье, доставшееся её матери по наследству от какой-то родственницы.

Аду и Олега окружили однокурсники, откровенно восторгавшиеся её прической, дорогим колье и единодушно решившие, что на сегодняшнем вечере она милее и краше всех.

А в это время на противоположной стороне зала, прислонившись к колонне, стоял высокий мужчина лет тридцати с небольшим. На нем был великолепный костюм табачного цвета, который так славно гармонировал с его густой кудрявой шевелюрой, усами и пушистыми ресницами, которые тоже казались табачного цвета.

Незнакомый мужчина стоял в одиночестве. Сложив руки на груди, он упорно и немного исподлобья глядел на Аду, словно хотел во что бы то ни стало обратить на себя её внимание. Это не прошло незамеченным для тех, кто находился рядом с Олегом и Адой. Девушки довольно громко начали шушукаться между собой, улыбаться, указывая глазами на мужчину.

— Девы! А вы гляньте-ка вон на того, — сказала одна из них. — Какой аполлонистый! Ну, прямо загляденье!..

А её подружка добавила:

— И всё пялится, бесстыжий, на нашу Аду… Интересно, откуда это занесло такого?

Ада только раз взглянула на незнакомца и тут же отвернулась, смущенная его настойчивым взглядом.

Ребята молчали, делая вид, как будто ничего особенного не произошло. Да и какое им дело до чужого человека! Только один из них шепнул Олегу на ухо:

— Ты знаешь вон того типа, что стоит у колонны?

— Нет. А что?

— Да что-то все время в нашу сторону смотрит?

— Знаешь, старик, будь начеку. Как бы этот верзила не уволок твою Пенелопу.

— Спасибо за совет, — холодно ответил Олег. — Но ты лучше присматривай за своей.

В это время оркестр заиграл вальс. Взвихренные музыкой, закружились пары. Вальс Олег танцевал плохо и попросил Аду станцевать его с другим партнером.

Ждать его не пришлось. Совершенно неожиданно перед Адой и Олегом возник тот самый незнакомец, который только что стоял в отдалении рядом с колонной. Поклонившись изысканно вежливо, он пригласил Аду на танец. С минуту, а может, больше Олег следил за ними, удивляясь той легкости, с какой они вальсировали среди других по гладкому паркету. За этой же парой с изумлением и нескрываемым восторгом следили и другие. И у многих, наверное, в этот миг промелькнула мысль о том, что Ада и её партнер словно созданы друг для друга.

Незнакомец, кружа свою партнёршу, о чем-то весело ей говорил и раза два издалека взглянул на погрустневшего Олега. В словах незнакомца слышались легкий акцент и волевая властная нотка. И эта нотка к низкий тёплый голос были не совсем обычными и нравились Аде. Голос его хотелось слушать.

— Скажите, это ваш парень с таким выдающимся подбородком? — спросил он Аду и посмотрел в сторону Олега.

— Да. Это мой однокурсник. Я дружу с ним.

— Ничего. Парень симпатичный, — одобрил он. — Но вы рядом с ним… как бы это сказать… как принц и нищий. Вы для него слишком роскошны.

Эта лесть тоже была приятна, но Ада возразила:

— Вы зря так о нем. Олег отличный парень и… любит меня.

Во время второго вальса незнакомец узнал, как зовут партнершу и попросил у неё номер домашнего телефона. Вначале Ада не хотела его давать, но потом все же уступила настоятельной просьбе незнакомого кавалера.

— Вы знаете, — сказал он ей меланхолически, — человек я одинокий и когда мне будет особенно груст-во, то я позвоню вам, чтобы хоть немного облегчить душу.

Вальс близился к концу и незнакомец сказал:

— Теперь позвольте представиться! Оскар Степанович. А работаю я главным инженером строительного треста.

Танец кончился, и Оскар Степанович исчез куда-то так же неожиданно, как и появился.

Танго Ада танцевала с Олегом. Но ему казалось, что танцует он ужасно плохо, что Ада недовольна нм, его злым надутым лицом. Как бы там ни было, а вечер был испорчен. Домой возвращались молча.

Когда дошли до дома Ады, она сказала:

— Ты вёл себя как самый последний ревнивец. Я весь вечер терпела и не показывала вида, что злюсь. Но теперь скажу: твоя ревность меня возмущает. Если ты и в дальнейшем будешь так же ревновать, то нам лучше расстаться.

Она повернулась и, не подав руки, скрылась в подъезде.

Вскоре об их размолвке узнал весь институт. Еще недавно их видели вместе, как самую неразлучную пару. Теперь они всюду были врозь и вели себя, как чужие: не здоровались, не разговаривали, избегали встреч.

Олег тяжело переживал этот разлад. Осунулся. Стал задумчивым, хмурым. Несмотря на то, что а этом разрыве больше была виновата Ада, он первым хотел пойти на примирение, так как был уверен, что когда ссорятся двое, нельзя считать виноватым только одного из них.

Однажды, встретив девушку в коридоре института, он остановился и сказал:

— Постой, Ада. Выслушай меня Что всё это значит? Где наша дружба?