Война ведьмы - Джеймс Клеменс

Он поспешно открыл клетку, где сидел ястреб-певун. Ярко-зеленые перья говорили о том, что он родился в джунглях, в чужой стране, но Мерик намеревался отправить его еще дальше. Птица расправила крылья и зашипела, когда он протянул к ней руку. Однако Мерик направил на нее легкое дуновение магии стихий, которая окутала дикое существо и подчинила его себе. Ястреб успокоился и сел на запястье элв'ина.

Держа птицу на руке, Мерик доковылял до маленького открытого окошка и поднес к нему ястреба. Когда птица села на подоконник, Мерик направил на нее свою магию. Эл'вины умели управлять потоками воздуха и всеми летающими существами. Никто из них не мог противиться воле лорда элв'инов. Вот и ястреб склонил голову набок, прислушиваясь к указаниям Мерика.

Мисилл рассказала элв'ину обо всем, что выпало на долю Элены и ее друзей: про путешествие через болота, сражение с черным стражем д'варфом и падение А'лоа Глен. Не вызывало сомнений, что армия Темного Властелина заняла затонувший город, и любая попытка добраться до Кровавого Дневника обречена на поражение. Как его спутники могут даже думать о том, чтобы подвергнуть Элену такой опасности?

Мерик знал, в чем состоит его долг. Он защитит девушку, даже если это приведет к гибели Аласеи. Какое дело его соплеменникам до несчастья этой страны! Их давно отсюда изгнали. Значение имела только миссия, которую ему поручила королева, — вернуть наследницу потерянной королевской династии элв'инам.

И он добьется успеха.

— Лети, — прошептал он ястребу. — Отправляйся в Стормхейвен. Найди мою королеву. Скажи ей, что время истекает. Она должна освободить армаду Грозовых Туч, пусть боевые корабли снимаются с якоря.

Мерик подбросил ястреба вверх, тот с пронзительным криком поймал морской бриз и расправил крылья. Сделав широкий разворот, птица промчалась над крышами Порт-Роула и растворилась в солнечном сиянии.

Небесно-голубые глаза Мерика проследили за ее полетом. Его последние слова были похожи на легкий вздох.

— Мы должны остановить Элену.

Утреннее солнце уже начало приближаться к середине небосвода. С тяжелым сердцем шагал Тол'чак вслед за своими спутниками по улицам Порт-Роула. Он всю ночь оплакивал мать. Точно свеча, она короткое время озаряла его пустую жизнь, а теперь погасла. Он даже не успел насладиться теплом настоящей жизни в семье. Впрочем, сейчас было не самое лучшее время для сожалений. Огр ожесточил свой дух и снова ступил на путь, указанный старейшинами его народа. А следующим шагом, который позволит ему продолжать и дальше исполнять свой долг, была необходимость убраться из этого мерзкого города. С него хватит зловония улиц и несчастных душ, крадущихся в маслянистой тьме.

Скрываясь под черно-золотым плащом городской стражи и пряча лицо, огр шел по улицам города, сгорбившись, чтобы скрыть свои размеры. Впрочем, Тол'чак не сомневался, что в таком отвратительном городе присутствие огра из высокогорий вызовет лишь осторожный интерес, касающийся цены снятой с него шкуры.

Крал вел за собой маленький отряд, держа топор на виду. Могвид прилип к тени Тол'чака, точно мышка, прячущаяся за быком. Через некоторое время горец остановился на пересечении двух узких улиц и принялся сердито осматриваться. Земля здесь была разбита колесами фургонов, повсюду виднелись навозные лепешки и мусор, который выбрасывали из близстоящих домов. Из окон второго этажа выглядывала парочка женщин.

Одна из них плюнула в Крала — и попала. Он вытер щеку краем плаща.

— Уносите отсюда свои задницы! — храбро выкрикнула женщина. — Нам здесь стража ни к чему. Мы заплатили налоги еще в прошлую луну. Валите с нашей улицы!

Тол'чак еще глубже натянул на голову капюшон плаща. Судя по всему, здесь не слишком жаловали стражу.

Крал, не обращая внимания на вопли, оглянулся на огра.

— Думаю, мы недалеко от южных ворот.

Однако в его голосе прозвучало сомнение.

Могвид осторожно пробрался вперед, то посматривая на женщин наверху, то вглядываясь в темные переулки.

— А как же мой брат? — спросил он. — Фардейл, наверное, все еще сторожит лошадей.

— Я помню, — ответил Крал. — Мой Роршаф стоит в той же конюшне при постоялом дворе. Но гарнизон уже поднят по тревоге. Нам повезло, что в поднявшейся неразберихе мы сумели скрыться. Очень скоро кто-нибудь отдаст приказ закрыть городские ворота и начать охоту за сбежавшими рабами. Надо уйти из города до этого.

— Но Фардейл?..

— Он волк. Ночью он легко сумеет выбраться из города. Он знает, где Элена, и вернется к ней. Может, он уже сбежал, когда нас схватили.

Тол'чак положил руку с когтями на плечо Могвида.

— Я знаю, ты беспокоишься о брате, но Крал прав. Одинокий волк не привлечет внимания.

Могвид что-то мрачно проворчал и выскользнул из-под его руки, а потом махнул Кралу, чтобы тот шел дальше, но горец опять вернулся на дорогу. Он стоял, почесывая голову, явно не зная, какое направление выбрать.

Как раз в этот момент из-за угла появилась сгорбленная старуха с кривой палкой в руке, которая только чудом не налетела на широкую грудь Крала. Она отступила на шаг, убрала с лица несколько выбившихся седых прядей и искоса посмотрела на препятствие, преградившее ей путь.

Нахмурившись, она замахнулась на Крала палкой.

— Убирайся с дороги, олух!

Такой несерьезной угрозы Крал не испугался.

— Бабушка, — вежливо проговорил он, — я с радостью отойду в сторонку, если ты укажешь нам дорогу к южным воротам.

— Уходите из города, да? — Она склонила голову набок, точно испуганная птица, и принялась разглядывать Тол'чака и Могвида. Затем повернула налево и заковыляла вдоль улицы. — Я знаю короткую дорогу и покажу вам ее. Только одно условие: вы крепкие ребятишки и составите мне компанию. У меня дочь и зять живут аккурат возле южных ворот, а я все равно собиралась их навестить.

Крал посмотрел вслед медленно ковыляющей старухе.

— Послушай, нам нужно только узнать направление. Если бы ты…

Тол'чак тронул локоть горца.

— Если мы пойдем с ней, на нас не будут так сильно обращать внимание, — прошептал он. — Они не станут искать старуху и ее стражей.

Крал вздохнул, но пошел вслед за сгорбленной пожилой женщиной, которая медленно семенила по улице.

— Может, ты ее понесешь, — пробормотал он в бороду, обращаясь к Тол'чаку.

— Я все слышала! — хихикнула женщина, не оборачиваясь. — Если у меня на глазах, катаракта, это не значит, что я еще и глухая. А мои старые ноги носят меня уже почти целый век. И до ворот донесут.

Отряд медленно тащился дальше, ведомый тощей старухой, которая, насвистывая, пробиралась по задним улочкам и время от времени ухмылялась своим спутникам ртом, где осталось всего несколько зубов.