Охота на невесту - Михаил Михеев

…Бедный дедушка Цень! Откуда ему было знать про все эти упражнения? Он небось и слов-то таких не знал. Я оказывается могу подогреть чашку чаю на другом конце комнаты, и ни капли при этом не ослабев! Супер! И про вторую инициацию он оказывается ошибался… То есть не ошибался. Просто не знал, что появились новые техники медитации, что теперь я могу контролировать свой дар! И я смогу выйти замуж, и нарожать детей, и заниматься магией сколько пожелаю!!! Ведь сколько оказывается за последние двести лет было женщин-магов. Силы, правда невеликой, наверное всё равно после второй инициации что-то теряли, но ведь были! Элька ходит важная, как павлин, перья растопыривает! Еще бы, у неё оказывается помимо уникального дара ещё и врожденное красноречие и идеальное чувство стиля. Кстати, читать она ещё в детстве научилась, ведь лично графу прислуживала… Меня Цень грамоте учил, и счёту. Поэтому я довольно просто справляюсь с векторным построением удалённого заклинания, практически не задумываясь. Вчера Эльку за… мягкое место, в общем, ущипнул один, из прислуги. За служанку принял. А я ему через весь двор без всяких пассов это самое место подпалила. Как он орал! Вот оно – счастье – незаметно надрать жопу наглецу. А потом с грустью сказать – Единый – он всё видит… Дядя Кор… то есть Магистр Корнелиус, так хохотал, что даже забыл наказать нахала. Его Прим наказал – не стал лечить. Тот так и не присел ни разу за всю неделю – пока само не зажило. Вообще, мне всё нравится. Даже удивительно, что всё так хорошо. Не верится. А ещё дядя Кор разрешил мне ходить в штанах, если мне так нравится. Только попросил не позорить его седины бомжеватым видом (кстати, надо его спросить – а что это?) и пригласил портного, который настрочил мне целый гардероб с брюками, блузами и туниками самых разных фасонов. Мой самый любимый комплект – штаны и куртка из тонкой кожи, прилегающие к телу. Под куртку идеально ложится перевязь с ножами, а в высокие голенища сапог можно в разных местах спрятать до десяти единиц колюще-режущих предметов – от банального ножа до метательных звёздочек, наподобие тех, что учил меня метать дедушка Цень. Правда, бывает жарковато, и тогда я одеваю суконные брюки, широкую блузу и лёгкие туфли. В таком наряде Адрис называет меня чучелом огородным и привидением и просит, чтобы колокольчик на шею одевала, а то он видите ли пугается, когда я неожиданно сзади подхожу…

– Джу! Евпатий-Коловратий!… Чего подкрадываешься – заикой остаться можно!

– Ну вот что, Рыся, ты когда свою лютню терзаешь, к тебе полк в полном доспехе незаметно подкрасться сможет. Как глухарь, честное слово. Ходили мы как-то с отцом на эту птичку – даже убивать не стала. И отцу не дала – орёт благим матом, глаза закатил, а думает, что шедевр создает и слух всем на милю вокруг услаждает. Ну прям как ты. Кстати, чего ты орал-то? Проори ещё раз. Слова хочу послушать.

– Сто раз просил, не называй меня Рысей!

– А как тебя назвать – Рисом? Белым золотом Поднебесной Империи?

– Да иди ты! Хоть горшком назови… – Адрис насупился и сердито засопел.

– Да ладно. Спой песенку, Элька давно послушать хочет, а ты все время с лютней по углам прячешься.

– Искусство требует уединения. – важно изрёк Адрис, искоса поглядывая за произведённым эффектом. – Ну ладно, зови свою любопытную, Так и быть, спою…

Едва дождавшись запыхавшуюся Элию, Адрис неожиданно перекинул лютню через плечо, обхватив гриф правой рукой, и отчаянно фальшивя в аккордах, но с самоотверженным вдохновением затянул:

О, Фан! Сказать так много я тебе хотелХолодными и стылыми ночами:Все, что тревожит, что печалит,Как от тебя я быстро захмелел.

Как я в тебя, единственную, верю,Как я дышу тобой в минуты единенья,Что ты мой сон, мой разум, вдохновенье…Но муза вышла, тихо скрипнув дверью.

Хотел я петь твоей смешной улыбке,И волосам, что золото пшеницы…Но не ложатся песни на страницы,Ведь все сравненья призрачны и зыбки.

Я чувствую не стройными стихами –Все беспорядочно, и кровь мою волнует.Скажу одно – тебя люблю я –Простыми и понятными словами!

При последних надрывных звуках смолкли даже комары. Через мгновение кошки, чувствуя конкуренцию, безумным ором сплотились против музыканта, а дворовые шавки, возмущенные кошачьим произволом, зашлись в хриплом лае, срывая собачьи глотки. Подруги застыли в оцепенении, подтянуть нижние челюсти не давали ослабшие мышцы лица. Элька нащупала холодными пальцами Джурайев рукав и попытала утереть им нос.

– Поднебесные веники… – Джу невольно растерялась.

– Мамочки… Какая любовь! – Элька вскинула на подругу полный удивления взгляд.

– Угу… А страсти то какие! И кто сия Фан? Она-то слышала?

– Да была как-то, проездом. Загадочная. Вроде из Поднебесной, но по-нашему чисто говорила… Я-то думал, всё, на всю жизнь, а она даже попрощаться не пришла… Вот, с тех пор и сочиняю, чисто для себя. Понравилось, да? – с надеждой спросил несчастный влюблённый, заглядывая девушкам в глаза, – А хотите – я ещё спою? У меня есть ещё парочка баллад.

– Э-э-э… Потом. Слишком много сразу вредно. Сейчас мы с Элей ПОЙДЕМ, всё осмыслим, а ты пока репетируй, репетируй…

Сохраняя полную невозмутимость, девушки прошли через арку с заднего двора, ставшего невольной сценой непризнанного гения, в сад, и только добравшись до кустов жасмина, позволили себе повалиться на траву от хохота.

– Ну Рыся, ну певец! Местные кошаки от зависти просто сдохли! А я то всё хотела послушать, чего он там бренькает, а он оказывается ТВОРИТ! Да не просто творит – вытворяет!

– А как ты думаешь, у него там правда, любовь? – уже серьёзно спросила Элия. Что-то во взгляде подруги заставило Джурайю прекратить смех и повнимательнее к ней присмотреться.

– Да нет конечно. Ну да, остался под впечатлением, да ещё и это ОНА его бросила. Вся такая загадочная, неземная… А поживи он с ней пару лет, и пропало бы очарование. Это ж какой мужик захочет постоянно ребусы разгадывать? А на сеновал он постоянно самых обычных баб таскает. Понятных и на ощупь приятных. Нет, не любовь это. Так, мечта о несбыточном. Я вот в детстве тоже о герое мечтала – который меня отовсюду спасёт, грудью закроет, из огня на руках вынесет, а потом будет мне песни о любви петь. А вот Адриса послушала, и думаю – ну на фиг! Я тут из огня, вся такая томная, а он мне в ухо МА-А-А-У-У!!! И на лютне брень-брень! И зачем было спасать, чтобы я потом от смеха померла?

– А как ты думаешь, он ЕЙ пел? – намного развеселившись, Элька опять посерьёзнела.