Будда однажды сказал - Бхагаван Раджниш

Вы не можете увидеть истину, и поэтому вам трудно поверить, что ничего большего нет. Вы смотрите мне в глаза и знаете, что есть нечто большее. Вы не можете поверить мне.

Если бы я сказал, что вы должны достигнуть большего, и для этого потребуются большие усилия, тогда вы согласно кивали бы в ответ. Вы дружно говорили бы: «Правильно». Именно так вас ловят в свои сети гуру. Иначе их сети были бы пусты. Ваше желание большего и позволяет поймать вас. «Большее» служит приманкой для гуру. Любой, кто провозгласит, что есть «большее», будет иметь многочисленных приверженцев, потому что все чувствуют свое несовершенство и всем нужно «большее».

И очень трудно быть моим приверженцем, потому что я не обещаю ничего большего, никаких райских кущ. И я знаю, что вы — несовершенны. Но то, чего вам недостает, находится не где-то далеко от вас, а наоборот, слишком близко. Оно настолько очевидно, что вы упускаете его из виду.

Если вам доведется беседовать с рыбой, она сможет рассказать вам о чем угодно, кроме как об... океане. Она будет говорить о своих детях, о муже, о семейных проблемах, о своем психоаналитике, о своем гуру, но только не об океане. Океан — это слишком очевидно. Рыба никогда не ощущает океана, несмотря на то что она родилась и живет в нем. Она была в океане еще до своего рождения. Она настолько близка океану, что ей трудно узнать о нем что-либо. Между ними нет дистанции.

Бог подобен океану. Он просто сидит рядом с вами и держит вас за руку.

Вы не видите его не потому, что он живет на далекой звезде, а потому, что он следует за вами как тень — здесь, на этой самой земле.

Вы не видите его, потому что он — внутри вас, а вы смотрите наружу.

Вы не можете найти его, потому что он стал вами, а вы ищете его в других местах.

Это может произойти в любой момент. Как только вы решитесь поверить мне, это случится. Я не собираюсь показывать вам путь. Я здесь говорю вам о цели. Путь предполагает путешествие к некой удаленной цели. Мои усилия направлены на то, чтобы увести вас прочь от всех так называемых «путей», потому что цель находится внутри вас. Куда же вам идти?

Второй вопрос:

Ошо,

На прошлых лекциях я услышал несколько твоих шуток, которые шокировали меня.

Этот вопрос задал Прашанта. Хорошо, поздравляю тебя. По крайней мере ты шокирован — это уже кое-что. Недавно я рассказывал анекдот четырем разным людям. Первый ничего не слышал, он спал. Это был большой ученый, профессор — он заснул, утомленный своим знанием. Второй всё слышал, но ничего не понял. Он был политиком, тупым политиком. Третий слышал, понял, но понял неправильно. Это был психоаналитик. Про четвертого ничего нельзя было сказать, потому что он был мертв уже много лет. Это был священник.

Прашанта был шокирован. Очень хорошо. По крайней мере он не спал и он не мертв. Вы не можете шокировать мертвого. Он понимает, но, конечно, понимает неправильно. Он собирается, наверное, стать психоаналитиком. Он будет ассистировать Ниргрантхе в его психотерапии.

Да, в этом и заключается смысл моих шуток. Если вы будете внимательны, я не стану больше шутить. Когда я чувствую, что забрался слишком далеко и вы начинаете засыпать, я должен как-то встряхнуть, расшевелить вас, чтобы вы могли меня слушать. Я рассказываю вам анекдоты, и, конечно, все анекдоты шокируют, иначе они не были бы анекдотами. В этом и состоит весь смысл — шокировать вас.

Ваше сознание покрыто многочисленными защитными оболочками. Чтобы достучаться до него, нужна шоковая терапия. Да, некоторые шутки довольно грубы, но это зависит от вас. Если я вижу, что вы спите глубоким сном, я вынужден использовать грубые шутки. У меня нет другого выхода — тонкие шутки просто пройдут незамеченными. Чтобы разбудить, я должен сильно встряхнуть вас — так, чтобы у вас по спине побежали мурашки.

Итак, по крайней мере, один человек — Прашанта — не спит. Это хорошо, но он понимает меня неправильно. Это естественно, поскольку интерпретация возникает в вашем собственном уме. Прашанта находит мои шутки грубыми и часто антисемитскими, потому что я рассказываю много анекдотов про евреев.

Но я люблю евреев! Я сам старый еврей, поэтому мне трудно забыть о них. Евреи — самый замечательный народ на земле, поэтому так много анекдотов про них. Это связано с тем, что евреи отличаются исключительным умом. Насмехаться над общностью людей начинают, когда не могут с ней конкурировать. Анекдоты — это компенсация вашей неполноценности.

Евреи очень умны, это один из самых одаренных народов мира, и анекдоты про евреев — это месть других наций. Эти анекдоты весьма показательны — они говорят не столько о самих евреях, сколько о тех, кто эти анекдоты сочиняет. Где появляются евреи — появляются и анекдоты про них, потому что нет другого средства мести. В реальности же евреи берут верх — такое случается часто.

Поэтому любая интерпретация — это всегда ваша интерпретация. Вы думаете, я против евреев? Нет, я люблю всех и вся. Но я могу понять ход мысли Пра-шанты. Он сам рассказывал эти анекдоты в детстве, испытывая при этом неприязнь к евреям. Поэтому он переносит свое отношение к евреям на меня. Истории могут быть те же самые, но рассказчик — другой. Запомните это.

Обычно будда никогда не шутит. Это первый раз, когда будда рассказывает анекдоты. Это нечто новое, поэтому вы немного озадачены. Но для меня всё священно. Для меня нет ничего оскорбительного. Я одинаково принимаю всё, абсолютно всё, от секса до сахасрары.

Вам шутка может казаться грубой или непристойной, но для меня не существует ничего непристойного. Всё прекрасно, как оно есть. Непристойным может быть только ваше понимание.

Оставьте все интерпретации. Шок — это хорошо, но от интерпретации следует отказаться, иначе вы упустите возможность правильно меня понять.

Я слышал такую историю.

После девятнадцати лет тяжелой семейной жизни муж, наконец, накопил много денег и купил жене норковую шубу. Когда она с восторгом примерила ее, маленький сын воскликнул:

— Бедное животное дорого заплатило за эту красоту!

— Как ты смеешь так говорить об отце, гадкий мальчишка! — закричала мать и наградила сына подзатыльником.

Как мы видим, мать сама же выдала собственные мысли. Бедный сын говорил совсем другое.

Восприятие зависит от вашего ума, вернее от условностей. Вы заполнены доверху установками и традиционными идеями о том, что принято и что не принято, что грубо и что утонченно. У меня таких представлений нет. Жизнь для меня — просто жизнь. И грубое и тонкое — это всего лишь части жизни, все они делают жизнь живой. Но вы воспринимаете всё по-своему.

Запомните, ваша интерпретация моих слов — это проекция вашего ума. Вы можете услышать то, чего я не говорил, и вложить смысл, которого нет в моих словах. Это нормально и естественно. Я понимаю вас и не сержусь. Это единственный способ понимания, который доступен вам в настоящее время. Однажды вы сможете слушать меня без всяких интерпретаций. Пока же у вас в голове полная неразбериха.

Вот еще одна история.

Благородная английская леди решила выйти замуж, но она пожелала найти себе жениха, который никогда не знал ни одной женщины. Ее поверенные начали поиски, и, наконец, им удалось найти крепкого молодого австралийца, который жил на своей ферме в почти полном уединении. Они доставили его в Лондон, одели в первоклассном салоне на Бонд-стрит и показали знатной невесте. Леди была в восторге, и вскоре сыграли свадьбу. Первую брачную ночь молодые решили провести в фешенебельной гостинице. Когда они остались одни, новоиспеченный муж вдруг начал раздвигать мебель по углам спальни.

— Что ты делаешь, дорогой? — спросила леди.

— Я ничего не знаю о сексе с женщинами, но, когда занимаешься этим с кенгуру, требуется много свободного места,— ответил австралиец.

Этот парень жил в своем собственном мире. Его окружали одни кенгуру.

Поэтому избавьтесь от своих «кенгуру», просто слушайте, что я говорю. Я специально стараюсь шокировать вас. Испытывая шок, позвольте потрясению проникнуть как можно глубже. Не спешите интерпретировать — это мешает «ударной волне» достигнуть самого центра вашего существа. Если вы позволите мне нанести вам столько ударов, сколько я посчитаю нужным, вы постепенно закалитесь и станете непробиваемыми.

Однажды Мулла Насреддин настолько устал от званых обедов, что решил придумать какую-нибудь уловку для того, чтобы его больше никогда на них не приглашали. Наконец ему пришла в голову удачная мысль. Он разработал специальную систему. На каждом последующем обеде он спрашивал у женщины, сидящей справа, замужем ли она. Если она отвечала утвердительно, он спрашивал, есть Ли у нее дети. Когда она говорила «нет», он спрашивал, как ей удалось этого добиться. Потом он спрашивал у женщины, сидящей слева, замужем ли она. Если она отвечала «нет», он спрашивал, есть ли у нее дети. Потом он обращался к женщине, сидящей напротив, и спрашивал, есть ли дети у нее. Если она отвечала утвердительно, он спрашивал, замужем ли она. Через некоторое время он перестал получать приглашения.