Путь к звездам. Из истории советской космонавтики - Анатолий Александров

— Хорошо, что на первом месте у полковника Корнеева состояние быта личного состава, — сделал вывод командарм и продолжил: — А что беспокоит вас с точки зрения обеспечения боеготовности?

— Беспокоит состояние хранилищ для компонентов ракетного топлива, товарищ генерал, — доложил Корнеев. — Должности лаборантов в них укомплектованы только наполовину. Из стартовых батарей продолжается увольнение в запас дефицитных номеров — вычислителей из расчетов прицеливания и электриков борта.

Командарм повернулся к полковнику Колосову:

— Надо, Александр Алексеевич, ускорить подготовку номеров этого профиля в дивизионной школе младших специалистов.

— Я предлагаю, товарищ командующий, армейским приказом временно приостановить увольнение в запас специалистов дефицитных профилей, — высказался главный инженер дивизии Гурнов.

— Но мы не имеем права, товарищ подполковник, срывать государственную задачу по сокращению вооруженных сил. За такой приказ Москва не погладит нас по головке, — заявил командарм и тут же спросил у полковника Колосова: — А водительским составом ваше соединение обеспечено в достатке?

Вопрос о номерах боевых расчетов, водителях тягачей и спецмашин никогда не являлся в дивизии актуальным. Расформированная танковая дивизия в Добеле вполне обеспечила специалистами этого профиля не только подразделения полковника Корнеева, но и другие части соединения. Кроме того, водители-механики компрессорных станций, установщиков ракет и заправщиков горючим и окислителем все в большем количестве поступали в часть из армейских школ младших специалистов.

— Вопрос о водительском составе в дивизии снят с повестки дня уже более года назад, товарищ генерал, — доложил полковник Колосов. — А с начала этого года все выбывающие номера стартовых подразделений мы закрываем выпускниками дивизионной школы младших специалистов.

В полку с нетерпением ждали возвращения командира из Смоленска. Майор Андреев так и сказал Алексееву и Рунову, когда 2 марта они вместе появились в его кабинете, что Владимир Егорович непременно привезет из штаба армии какие-то неординарные новости. Главный инженер сообщил командирам дивизионов, что вполне возможен даже переход на новое оружие. Он привел в пользу такого предположения весомые аргументы. По мнению Андреева, далеко не случайно зачастило с посещениями дивизии в последнее время высокое московское начальство. К тому же о таком возможном переходе их предупреждал в январе на совещании в Шауляе главный инженер объединения генерал-майор Любимов. Дмитрий Петрович особо предупредил руководителей инженерных служб частей о том, что совершить такой переход наверняка придется в предельно сжатые сроки.

Так все и произошло. Полковник Корнеев позвонил в штаб из Смоленска и приказал майору Мезенцеву созвать командиров подразделений на совещание.

Командир полка даже привез с собой из штаба армии несколько плакатов наглядных пособий. Прямо на совещании он поручил майору Андрееву в течение недели размножить привезенные схемы по конструкции ракеты Р-14 и приступить к их изучению с личным составом. Под личную ответственность командиров дивизионов полковник Корнеев поручил инженерной службе начать обучение с боевых стартовых расчетов. Это могло значительно сократить сроки технического освоения ракеты и постановки ее на боевое дежурство.

Закончив совещание, он предложил капитану Алексееву задержаться у него для отдельного разговора.

— Вот только в начале марта шестьдесят первого, Андрей Степанович, прояснилась для меня судьба твоего прошлогоднего рапорта, — сказал Корнеев, когда все вышли из кабинета.

— Но никаких действий по нему так и не было предпринято, Владимир Егорович. — возразил Алексеев.

— Оказывается, меры принимались. Командующий, ввиду большой занятости по формированию управления армии, поручил выяснить все обстоятельства занятия боевого комплекса в Жагари члену Военного совета Дубровину. Леонид Алексеевич специально приезжал в Шауляй, в штаб дивизии, разговаривал с полковником Колосовым. Выяснилось, что такую команду о немедленном занятии недостроенных стартовых позиций командир дивизии получил из Главного штаба ракетных войск. На этом рубеже все фактическое расследование и завершилось.

— Откуда вам стала известна вся эта история, товарищ подполковник? — заинтересовался Алексеев.

— Вместе со мной для решения проблемы по новому оружию в Смоленск были вызваны командир и главный инженер дивизии. Когда встал вопрос о том, какие трудности мы сейчас испытываем на боевых комплексах, генерал Добыш и вспомнил о твоем рапорте. Как дальше развивались события, ему доложил подполковник Гурнов. Твой рапорт обсуждался без тебя на парткоме соединения.

— Вопрос обсуждался на дивизионном парткоме, а о принятом решении в полк сообщить почему-то позабыли? — усмехнулся Алексеев.

— Позабыли или не захотели сообщить — этого я не знаю, — сказал Корнеев и тут же задал командиру дивизиона неожиданный вопрос: — А что ты скажешь мне о Краснове и Любасе? Оба лейтенанта своих намерений не изменили?

— Не изменили, Владимир Егорович. Краснов упорно готовится к вступительным экзаменам в академию Дзержинского, а Любас уже два раза обращался ко мне с вопросом, в чей адрес надо писать рапорт, чтобы попасть в число претендентов для полета в космос.

Тут пришло время удивляться уже командиру части.

— Андрей Степанович, откуда лейтенант Любас знает, что в каких-то частях идет отбор претендентов на полет в космос?

Капитан Алексеев ответил:

— Во время отпуска ему сказал об этом в Москве какой-то информированный летчик. На прошлой неделе, Владимир Егорович, Любас поделился со мной мнением, что очень скоро на околоземную орбиту взлетит такой подготовленный человек.

— Хорошо, Андрей Степанович, — согласился Корнеев. — Пусть лейтенант Любас пишет рапорт на мое имя. Я направлю его в Шауляй, а там, в штабе дивизии, и определятся, что надо делать с ним дальше…

Глава 6

Космолет… или он называется как-то по-другому?

Февральский запуск межпланетной станции на Венеру только внешне не касался предстоящей орбитальной экспедиции корабля с человеком на борту. У Главного конструктора был свой расчет по этому поводу. Как и при других пусках, снова и снова подвергались суровой проверке ракета-носитель, а также системы управления и ориентации. Продолжался поиск твердых гарантий, исключающих возможность повторения осечки шестидесятого года, анализировались все положительные факторы, которые укрепляли веру в будущий успех. Стартовать предстояло, по-существу, значительно усовершенствованному кораблю.

При его подготовке к полету во весь рост перед проектантами и конструкторами встала проблема полезного веса. Проектанты установили жесткий контроль за тем, чтобы без их ведома кто-то из исследователей не установил еще один важный прибор и тем превысил вес корабля. Одновременно продолжались поиски резервов для снижения конструкции его веса. Одним из таких резервов стала толщина слоя теплозащиты.

С конца шестидесятого Феоктистов при каждой встрече с Главным конструктором не переставал убеждать Сергея Павловича в том, что уточненные расчеты показывают реальную возможность для уменьшения толщины защитного слоя, который весил довольно много. Королев, однако, упорно не соглашался. Вначале он неизменно ссылался на коэффициент незнания, который действительно оставался достаточно высоким. Никто ведь до первых приземлений спускаемого аппарата не мог расчетным путем доказать Главному конструктору, какая именно толщина защитного слоя убережет его от разрушения.

Когда проектанты предложили уменьшить толщину защитного слоя на сто миллиметров, потому что вес корабля превысил расчетный на пятнадцать килограммов, Королев в ответ выдвинул, казалось, неотразимый довод:

— Уменьшить защитный слой можно и на сто двадцать миллиметров, но вы понимаете, Константин Петрович, что речь в данном случае идет о жизни первого космонавта?

Подготовка мартовского беспилотного старта продолжалась с особой тщательностью. Главный конструктор торопил других, но сам работал по строгому графику, составленному им же, а затем утвержденному в правительстве. Его никто не упрекал за неудачи, не подгонял в работе. Все понимали, какие сложнейшие вопросы приходилось решать королевскому коллективу в ограниченные временные сроки. Впрочем, руководство страны проявляло выдержку и терпение и в отношении других представителей этой ключевой оборонной отрасли. В том же напряженном темпе продолжал работать коллектив ОКБ Янгеля, хотя недавняя октябрьская катастрофа на Байконуре с ракетой Р-16 здорово подорвала репутацию Михаила Кузьмича…