Выбор воина - Алексей Витковский

Удар был страшен. Хагена едва не оторвало от земли. Мышцы затрещали, свиваясь в тугие жгуты. Ноги хевдинга пропахали по земле две глубоких борозды. Кабан рвался к нему, хрипя в смертной муке. Дергался, чуя, как выпивает его жизнь холодное железо рогатины. Второе копье ударило кабана в бок. Зверь задергался, но вдвоем люди уже крепко держали его. Последние силы матерого секача вдруг разом ушли куда-то. Короткие сильные ноги подкосились, и кабан тяжело рухнул набок. Хаген толкнул тушу ногой – «Готов!», вырвал рогатину… и услышал крик.

Это был голос Гюльви, и слышался он справа, оттуда, где Сорвиголова сел в засаду вместе с Александром. Это не был победный клич охотника. Хаген не разобрал слова, но было ясно, что Гюльви бросает кому-то вызов. Хевдинг быстро взглянул на Конана. Ирландец кивнул, и они ринулись через кусты в ту сторону, откуда уже доносился шум схватки, бросив на месте остывающую кабанью тушу.

– Кабан!!! – крикнул Гюльви и отпрыгнул в сторону. Сашка высоко подскочил, на одном инстинкте уворачиваясь от удара. Что-то задело его бедро, отшвырнуло. Он развернулся в воздухе, приземляясь на согнутые ноги, отбил древком рогатины копье, летевшее в грудь… Зверюга, пронесшаяся мимо него, застала фениев врасплох. Кабанище возник будто из воздуха – никто его топота почему-то не слышал. Возник бесшумно и стремительно, уже летя во всю прыть, и с разгона врезался в загораживавших дорогу людей. Один из фениев успел увернуться, а второй – сам Куалан, оказавшийся прямо перед кабаном, – успел только чуть опустить щит, прикрывая ноги. Зверь сшиб его, как кеглю, и помчался дальше, прорвавшись к свободе. Ирландец совершил невероятный кульбит, упал на колено. И Сашка, почти не целясь, левой рукой от бедра метнул в него Храброво копье… «Когда я успел подхватить его?»

Железко вражеского копья нацелилось Савинову в грудь. Он отклонил корпус. Оружие с лязгом пробороздило кольчугу… и нашло-таки давешнюю прореху на плече. Местный кузнец залатал хреново! В первый миг Сашка ничего не почувствовал. Перехватил рогатину, подсек ногу нападавшего. Кровь ударила струей, фений пошатнулся, и второй удар раскроил ему голову вместе со шлемом. Он повалился навзничь, таща за собой засевшее в черепе оружие. Его товарищ прыгнул через тело, ужалил копьем. Савинов, на миг оставшийся безоружным, крутанулся, уклоняясь. Враг налетел, ударил щитом, сбив Сашку с ног, и пошел шуровать копьем, прямо как швейная машинка «Зингер».

Савинов крутился на земле, стараясь перехватить древко. И хотя фений был опытным рубакой, но Сашка все же улучил момент, чтобы, уходя от смертоносного железа, подкатиться ему под ноги. Тот ударил навстречу носком сапога. «Если бы еще попал… А так – поздно! Увлекся ты, братец!» Перехватить пинок, лежа на земле, на самом деле несложно. Главное – не дать ноге разогнаться, опередить! Савинов успел, перехватил голень, зажал стопу под мышкой и правым локтем врезал ирландцу под колено. Нога подогнулась… и фений ловко упал набок, целя подошвой второго сапога Сашке в голову. Но тот уже бросил захват, откатился и вскочил на ноги. Меч со свистом покинул ножны.

И тут Сашка понял, что с левой рукой что-то не то. Она как-то задеревенела и неохотно подчинялась. По пальцам текло. Кровь! Савинов бросил быстрый взгляд на плечо. Так и есть! Дырища – будь здоров! И в ней видно что-то белое, похожее на кость, а рядом пульсирует и бьется уцелевшая вена…

«Твою мать!!!» А фений уже на ногах, поигрывает копьем, щерится. За его спиной Гюльви весело, с прибаутками, сражается с оставшимся противником. «И не понять – чья берет… Зато Куалан отпрыгался. Вон валяется под деревом, запрокинув удивленное лицо». Его копье, как он и хотел, вернулось к нему… пробив шею насквозь. «Храбр! Брат мой! Я отомстил!»

Савинов опустил руку с мечом. Рукоять в ладони – как влитая: хорошие мечи делают япошки! Фений чуть присел, повел острием копья, как бы примериваясь ударить в ноги. Сашка усмехнулся в усы. «Ну, давай, падла, бей! Меня на такие штучки не купишь!» Копье рванулось к его бедру, потом, на лету, отдернулось, описало короткую петлю… В шею! Савинов шагнул вбок, подбил древко снизу тыльной стороной меча. Железко свистнуло у него над ухом, но Сашка уже ввинтился в атаку, прилипнув клинком к древку вражеского копья. Скользнул как по рельсам. Враг еще успел довернуть оружие, ударил тупым концом копья в раненое плечо. Боль взорвалась огненной бомбой, но клинок уже достиг цели. Фений заорал, когда его отсеченные пальцы упали в траву. Копье вывалилось из беспалой руки…

Но он все-таки был опытным воином, этот ирландец. Наверняка какой-нибудь спец по берсеркам. Кого еще мог взять с собой покойный Куалан? Преодолев боль, он рванулся вперед, ударил щитом. Сашку развернуло. Пятка фения вонзилась ему под колено. Он упал, перекатился, стараясь оберечь плечо… А ирландец уже бросил щит и вырвал левой рукой меч из ножен. Перехватил вверх клинком и стремительно атаковал, держа искалеченную ладонь на отлете, как заправский мушкетер. Савинов отбил выпад, и они закружились, нанося и отражая удары. Оружие гремело погребальным звоном, и постепенно становилось ясно, что левая рука противника не хуже Сашкиной правой…

Варяг оказался быстрым, как рысь. Услышав окрик, он высоко подпрыгнул, провернулся в воздухе. Копья в его руках прочертили воздух, сбивая чей-то бросок. Кабан пролетел мимо, сшиб одного из фениев. Тот не успел встать, когда копье Олексы пробило ему шею. Двое ирландцев бросились на варяга, а оставшийся обрушил на Гюльви удар копья. Сорвиголова принял удар древком, подкрутил. Ирландец ломанулся вперед, норовя ударить викинга шипом на щите. Гюльви отпрянул и быстро, один за другим, нанес три удара разными концами рогатины. Фений принял наконечник на щит, отбил пинком удар в колено, повернулся… и выронил копье: втулка рогатины ударила его в предплечье. «Косорукий!» – выругал себя Сорвиголова. Ирландец после удара должен был остаться без ладони… а он лишь зашипел как рассерженный кот, прикрылся щитом и вытащил из-за пояса топор. Гюльви презрительно засмеялся и ткнул фения наконечником прямо в лицо. Тот снова принял удар на щит, ловя топором древко рогатины. Сорвиголова скользнул назад, с силой выдохнул, резко разворачивая тяжелое оружие… и угодил тупым концом ирландцу в голову. Тут бы все и закончилось, но фений успел отклониться, и удар лишь сшиб с него шлем, разорвав подбородочный ремень. Видимо, ирландцу все же досталось, потому что он быстро отступил назад, потряс льняными патлами, прогоняя круги перед глазами… и спокойно так улыбнулся. Неплохо, мол. Гюльви осклабился: «А то!» и принялся обходить противника слева. Слышно было, как сквозь лес кто-то шумно ломится.

«Хорошо бы – свои», – подумал викинг. За спиной его противника варяг неистово рубился на мечах с последним ирландцем. Еще один валялся рядом, с рогатиной в башке. «Ловок, чубатый!» – подумал Гюльви, но заметил, что Олекса ранен. Впрочем, его противник тоже…

Фений понимал, что Сорвиголова тянет время. Шум в кустах становился все громче, вот-вот на поляну выскочит подмога. Поэтому ирландец испустил дикий вопль и напал. Гюльви встретил его ударом в лицо. Тот увернулся, махнул топором. Викинг отшагнул, пропуская удар… И зацепил перекладиной рогатины щит врага. Тот инстинктивно дернул его на себя. Стальное жало вдруг выросло у него перед самым лицом… и с хрустом вломилось промеж удивленных темно-серых глаз.

Перешагнув через упавшее тело, Сорвиголова выдернул из него оружие и замахнулся… Но в этот самый миг варяг принял удар противника на грудь. Лопнула кольчуга, темная кровь хлынула из раны. Но в этот же миг странный, изогнутый меч Олексы напрочь отсек голову не успевшего обрадоваться ирландца. Она подлетела вверх и грянулась оземь. Обезглавленный воин постоял еще мгновение и мягко повалился вперед, залив кровью сапоги врага. Тот покачнулся, но упрямо остался стоять, вонзив меч в траву и опираясь на него здоровой рукой. Его взгляд, мутный от боли, нашел в траве тело первого убитого им фения. Варяг мрачно улыбнулся, выдернул меч из травы и нетвердыми шагами подошел к трупу. Вложил меч в ножны и взялся за торчащее вверх древко копья. Рванул. Убитый дернулся, словно еще был жив. Железо с хлюпаньем вышло из его шеи.

– Дурак ты, паря! – пробормотал Олекса, глядя на тело, а потом обернулся к Гюльви: – Славная вышла охота! А этот, последний…

Олекса хотел добавить что-то, но из кустов с треском выломились Хаген с Конаном. Варяг, который прислонился спиной к стволу дерева и, кажется, готов был потерять сознание, приветствовал их слабой улыбкой и поднятием руки. Хаген выхватил из-за пазухи тряпицу и прижал к ране Олексы. А у того уже закрывались глаза и на лице проступила нехорошая бледность, какая бывает, когда человек исходит кровью. Уж Гюльви-то знал, как это бывает! Но раненый разлепил веки и прохрипел: