Светлый град на холме, или Кузнец - Татьяна Иванько

Я — линьялен Рангхильда Брандстанская своей рукой снимаю с себя корону брандстанских конунгов! — она снимает корону со своей головы и кладёт на поднос к Фроде.

Сольвейг тоже выходит вперёд.

— Слушай и смотри, Сонборг и Брандстан! Я — линьялен Сольвейг, из рода Торбрандов, снимаю с себя корону конунгов Сонборга!

На площади так тихо, что слышно звякание металла по металлу, когда Сольвейг кладёт свою корону на поднос.

Гудят в воздухе трубы. Эрик Фроде под их гул провозглашает:

— Смотри, Сонборг! Смотри, Брандстан! Грядёт новый конунг!

Сигурд в белой рубашке без меча на поясе идёт к помосту через площадь. За ним на помост поднимаются трое его алаев.

— Конунг Объединённых Земель Самманланда Кай Сигурд! — разносится над площадью.

Слуга несёт поднос с новой большой короной, отлитой из серебра и золота со смарагдами и лалами по серебряному ободу, лучи-острия в виде пик — золотые.

Корона тяжело, но ловко ложится на мою голову.

Едва корона опускается на меня, площадь взрывается ликующими криками. Люди выкрикивают моё имя, выкрикивая: «Слава конунгу!» Повторяя и повторяя. Кажется, это кричит всё, даже небо…

Под эти крики на площади появляется Сигню, как и я в одной рубашке, тоже с золотым поясом, но без ножа или кинжала. Простоволосая, как и моя мать, и Сольвейг. Но, её волосы, мягкими волнами ниспадая по спине, золотятся на выглянувшем солнце.

Люди, увидевшие Сигню, радостно приветствуют её: «Свана Сигню! Слава Свана Сигню!» Едва ли не громче и радостнее, чем меня.

Сигню смотрит только на меня, улыбаясь. Она прекрасна так, что само солнце вышло из-за облаков взглянуть на неё. Я счастлив, смотреть, как она идёт ко мне, моя дроттнинг, и я не могу не улыбаться. Сигню поднимается на помост и толпа умолкает.

Я беру вторую корону с подноса: два металла, Сонборг и Брандстан, лалы — Солнце, смарагды — леса и травы и море, входящее в наши фьорды, омывающее наши берега.

— Дроттнинг Объединённых Земель Самманланда Свана Сигню!

Я опускаю корону на её голову. Я подаю ей руки, она вкладывает в них свои, так же, как когда мы женились на этой же площади. Несколько мгновений мы смотрим друг на друга, и видим только друг друга.

Но надо повернуться к людям. И мы поворачиваемся, подняв наши, соединённые навеки руки и толпа радостно приветствует нас, выкрикивая наши имена, «Конунг!», «Дроттнинг!» и «Самманланд!». Теперь так называется наш йорд. Новый йорд Свеи.

Гагар несёт меч в ножнах, передаёт его Гуннару. Этот меч специально выкован для меня: огромный, с богато украшенными навершием и ножнами.

Гуннар, избранный мной воевода, становится на одно колено и с поклоном протягивает меч мне. Я беру его и, вынув из ножен, поднимаю над головой:

— Смотри, Самманланд! Конунг преумножит и защитит твои богатства!

Снова взрывается криком и уже не умолкает восторгом толпа. Снова трубы, но уже не призывающие к вниманию, а ликующие, поддерживающие ликование толпы.

Я смотрю на моего мужа, моего конунга, как я могла сомневаться когда-то в нём? Он прекрасен, он силён телом, силён умом и духом. Никогда в Свее ещё не было такого конунга. Пока это знаю только я, остальные могут только предполагать, глядя на него. А я это уже ЗНАЮ. Я горда и счастлива своей любовью. Какое это счастье — полюбить того, кто достойнее и лучше всех на свете! Какое это счастье — быть любимой им!

В воздух летят шапки, сопровождаемые радостными криками людей. Все кричат, размахивая руками над головами, никто не молчит. Разбрасывают горсти монет. И мы, и прежние йофуры, и алаи. Из окон терема, будто серебряный дождь, звеня, сыплются монеты на радующихся жителей Самманланда.

Выносят столы, лавки, угощение будет для всех. Выкатывают бочки с вином, пивом, медами, брагой.

И с сегодняшнего пира мы не уйдём уже так скоро, как в день свадьбы…

…Вот Сигурд и стал конунгом, стал тем, для чего родился. А я родился всего лишь, чтобы быть одним из его алаев. И не первым. Гуннар подал ему меч, Гуннар будет воеводой…

Я посмотрел на Торварда. Он улыбался, счастливой улыбкой, как и все, чёртов идиот! Я завидую даже ему, Торварду, тому, что он не завидует Сигурду. Ни его короне, ни его жене.

Гуннар пока счастлив и своим возвышением и тем, что получил, как он думает, Агнету. Ничего, твоё разочарование будет куда сильнее сегодняшнего твоего счастья, злорадно думал я, глядя на своего удачливого товарища.

С Агнетой мы встречались этой ночью, она была немного смущена и. кажется, хотела что-то сказать мне, но так и решилась. Но сейчас я не думал о ней.

Я смотрел на Сигню, которая сидела так близко и так далеко от меня. Она рядом с Сигурдом, увенчанная короной так легко и ловко сидящей на её голове, на этих волосах. Сказочные волосы, они так блестят, так струятся… Её волосы, коснуться бы их… как касается Сигурд.

Как он касается её каждый день, каждую ночь.

Вчера, после окончательного перед коронацией Совета, они вдвоём задержались в парадном зале и, сквозь неплотно закрывшуюся дверь, я видел, как они обнялись… Он и она. Сколько ещё она будет любить его? Быть может, попытаться вызвать в ней ревность и недоверие к нему и этим убить её чувства?

Какая она?… Я совсем не знаю. А я должен узнать, чтобы получить её. Приблизиться к ней. Надо жениться на Агнете для начала, и я сразу войду в ближний круг. Почти семейный.

А может с ней надо проще, как я поступил с Агнетой? Неужели Сигурд любовник искуснее меня? Быть этого не может. Ну, а значит, я свалю Сигурда, все женщины одинаковы…

С первых же дней Сигурд приступил к тому, о чём он говорил, когда мы были ещё на озере Луны. Он занялся войском. Собственно говоря, он начал это пока мы ещё были в Брандстане: отобрал лучших ратников и начал тренировки с ними.

А ещё послал людей выбрать места, подходящие для фортов и начать их строительство. Что и было начато тоже ещё до нашего настоящего вступления на трон. Сигурд не хотел медлить. Приняв решение, он торопился воплотить его в жизнь.

Я же занялась тем, что давно хотела: обустройством лекарни и Детского двора. Дело спорилось. И виделись мы теперь с Сигурдом только утром во время завтрака и вечером. И конечно ночи были наши. Только ночи и были наши…

Вообще в теремах конунгов не было принято, чтобы у йофуров была общая