Песни падающих звёзд - Рин Эшоу

Ленка тебе покажет комнатки. Дочка моя, — добавил он с гордостью. — Красавица и умница. На все руки мастерица. Верую, что приглянется какому зажиточному молодцу, тот и засватает её. Эх, заживём потом… У тебя вот, к примеру, сударь, семья есть?

— Нет. — Стефан налил в кружку брагу и, с наслаждением отпив, крякнул: — Забористая вещь. Сам делаешь?

— Ленка гонит. Говорю ж, всё делает! Вычитала где-то рецепт. Только ты это, — лысый понизил голос, доверчиво склоняясь над гостем. — Не говори никому из наших. Житья не дадут потом.

— Не скажу, — согласился Стефан. — Расскажи лучше, что у вас в деревне происходит интересного?

Корчмарь пожал плечами:

— Эх… А чему тут происходить. Ведро недавно спёрли у колодца. Потом вернули. Интересно?

— Не особо.

— Вот и я о том. Живём как все. Пшеницу жнём, хлеба печём, с соседней деревней потихоньку торгуем. Мы им — дрова. Лес-то рядом. Они нам — ткани. Ты, сударь, походи по округе — сам всё увидишь. Только в северную часть не суйся, — корчмарь снова понизил голос. — Там… Ну…

— Что?

— Эх… Ведьма там местная живёт. Аллой зовут. Народ-то боится без нужды рядом ходить, мало ли… Аж мурашки бегут от взгляда её. Страшная баба, — мужчина осуждающе покачал головой. — Но полезная. Лечит, сглазы снимает, помогает, если скотина разродиться сама не может. С ней кот живёт, крупный такой, серый. Так вот они на пару, поговаривают, душами управляют. Кто к ней приходит — другим человеком становится. Сам не пробовал, — поспешно добавил он, — но брат мой двоюродный… Эх… Он с детства ещё, как пёс цепной, на всех бросался. Злой был мужик, ух, слова поперёк не скажи — сразу в драку лез. А раз жену свою поколотил, так она детей прихватила — и к матери уехала. Сказала, что вернётся, только когда он лаять перестанет. Тосковал долго Иван, и ещё злее становился от того. Ну и не выдержал. Сходил к ведьме. Вернулся от неё шёлковый. А что случилось — не запомнил. Потому ничего особенного и не рассказывал. Молчаливым стал, сдержанным. Но признался, что век будет благодарен Алле. А потом жена его вернулась, и зажили они, как люди. Ещё двоих потом родили. Эх…

— Чуднó, — покачал головой Стефан, наблюдая, как Лена, стеснительно пряча глаза, ставит на стол блюдо с щукой.

— Не то слово! Но ты от неё держись подальше лучше, сударь. Кто знает, что на самом деле ведьма творит. Украдёт душу — будешь маяться, как неприкаянный. А? Чего надо? — Корчмарь повернулся к вошедшим в помещение двум мужикам в мятых засаленных куртках и, заспешив им на встречу, выругался: — Эх, опять притопали. С утра же сказал: нету ничего! Не приехал ещё обоз! К тому ж, вы мне ещё с прошлого раза должны. Или запамятовали?

Стефан, посмеиваясь, долил в кружку брагу и, разом ополовинив тару, потянулся за щукой.

— Не украдёт, — вполголоса ответил он корчмарю. Но тот, занятый руганью с местными, не расслышал.

Вновь выглянувшая из-за полотна Лена, окинув мужиков взглядом, тут же спряталась обратно. Стефан заметил, что выглядела она расстроенной. Словно не их совсем ожидала увидеть. А может, просто показалось.

* * *

Ночью Стефану не спалось. От браги кружилась голова, и, казалось, что скудная обстановка в комнате издевательски пляшет, наплывами то приближаясь, то отдаляясь от мужчины. А во рту ощущался приторно-сладкий вкус мёда, вызывающий тошноту.

Стефан вертелся на продавленной и жёсткой койке, пытаясь найти удобное положение, при котором не сводило бы ноги или шею. Окончательно измучившись, он со вздохом откинул тонкое одеяло и, с трудом одевшись, — то промахиваясь мимо рукава, то путаясь в штанах, — спустился вниз.

Осенний воздух с нотками сухого сена, костра, перезревших яблок и свежести, присущей первым заморозкам, чуть прояснил сознание. Стефан постоял с минутку, наслаждаясь мгновением, и решительно направился в сторону опушки. Хотелось вдохнуть аромат хвойного леса полной грудью, так, чтобы закололо в лёгких. Как бывало когда-то дома.

Дойдя до кромки леса, Стефан скрутил махорку и, щёлкнув огнивом, глубоко затянулся, прислоняясь к стволу величественной сосны. Её крона раскинулась над покосившейся избой, чья крыша была украшена причудливым флюгером в виде кота, блестевшим в свете Луны.

«Ведьмин дом! — Стефан вздёрнул брови. — То-то здесь так темно и пусто. Говорил же корчмарь, что вокруг никто ходить не решается».

Со стороны забора послышалась возня, а затем и еле слышный шепоток. Стефан прищурился, силясь разглядеть в темноте очертания людей.

Возле калитки топтался высокий худощавый парень в рубахе. Лица его разглядеть не удалось, но, судя по фигуре, лет ему было немного. Обхватив себя за плечи, парень безустанно оглядывался на деревню, будто сомневаясь. Рядом с ним, сложив руки на груди, стояла статная пожилая женщина с чёрными, как смоль, волосами.

Стефан потушил огонёк и прислушался.

— Матушка, не серчай, — забубнил мальчишка, медленно отворяя дверь калитки. — Невмоготу мне, ой невмоготу…

— Проходи, Алёша, — со вздохом ответила ему женщина. — Да не шуми, как мышь на сеновале! Иди в дом и ложись. Сама всё сделаю.

Алёша легко вбежал по ступенькам и юркнул за дверь. Женщина оглядела участок, не заметив скрытого под сосной Стефана, и поспешила в дом, напоследок перекрестив улицу.

Стефан не колебался. Боком прижавшись к стене дома, он заглянул в окно. Любопытство и храбрость способны сподвигнуть на две вещи: геройский поступок и несусветную глупость. К обеим Стефан, чувствуя, как в желудке колышется брага, был готов.

— На-ка, выпей. — Алла протянула Алёше чашу, и, проследив, чтобы мальчик не пролил ни капли, указала на затянутую белой кружевной тканью кровать. — Давай, укладывайся на койку, — она шлёпнула мальчишку по спине. — Да не скукоживайся, как младенец в утробе у мамки. Нормально ложись, как спишь обычно.

— А я так и сплю, — робко возразил Алёша. — По-другому не получается.

— Не пойдёт. На спину ложись. Вот так. — Ведьма развернула мальчика, заставив вытянуться в полный рост. — Всё, закрывай глаза. Проснёшься — всё исправится. Как суждено — так и будет.

Алёша задышал тихо и ровно, изредка посапывая. Постояв над мальчишкой с минутку, прислушиваясь, ведьма удовлетворённо кивнула.

Она повернулась к печи и призывно махнула рукой.

— Венька, вылазь. Спит.

С печи спрыгнул крупный кот со всклоченной седой шерстью, и тут же завалился набок. Ведьма недовольно цокнула языком, наблюдая за попытками питомца подняться.

— Говорила ж, а, ну говорила! Не скачи, как молодой, не те уже суставы! Не слушает же! Тьфу. Дай подсоблю…

Прихрамывая на обе передние лапы, кот нервно дёрнул хвостом, отказываясь от помощи, и приблизился к уснувшему мальчику. Забравшись по приставленной к кровати табуретке,