Охота на тень - Камилла Гребе

означает, что женщина под номером три — та, что живёт на Лонггатан, 27, — для него будет представлять наибольший интерес.

Бритт-Мари посмотрела на её данные: Гунилла Нюман, 25 марта 1952 г.р.

Нужно было её предупредить, но нельзя было допустить, чтобы об этом узнал Фагерберг.

Немного поразмыслив, Бритт-Мари отложила список в сторону и решила сделать перерыв. Она заправила чистый лист в печатную машинку.

Бритт-Мари хотела дополнить рассказ об Элси историей убийства Мерты Карлссон. Вероятнее всего, убийцей был тот самый фон Бергхоф-Линдер. Но Бритт-Мари не могла знать точно, что именно происходило тем роковым вечером.

«Придётся сочинять, — решила она. — Так обычно поступают писатели».

Медленно, но верно из-под клавиш печатной машинки выходила история о встрече Мерты со своим убийцей. Бритт-Мари с улыбкой воображала, что сказала бы Анита, если бы сейчас её увидела.

За спиной Бритт-Мари раздалось покашливание, и она резко обернулась. В дверях стоял Рюбэк, держа в обеих руках по чашке кофе.

— Ну, как продвигается? — поинтересовался он, искоса поглядывая на список имён, лежавший на столе перед Бритт-Мари.

Она кивнула.

— Я решила побольше узнать о жителях этих домов у парка.

Рюбэк наморщил лоб.

— Зачем?

— Затем.

Рюбэк наклонился вперед и пробежал глазами список.

— Ты считаешь, он выберет себе новую жертву среди них, так?

Бритт-Мари молча кивнула.

Потом она повернулась в другую сторону и бросила долгий взгляд в сторону кабинета шефа.

— Он будет вне себя, если узнает об этом, — сообщил Рюбэк, вручая Бритт-Мари одну из чашек.

Она встала, протягивая руку за чашкой, но та в последний момент неловко накренилась в руке Рюбэка, и кофе пролился, обжигая её пальцы.

— Прости! — воскликнул Рюбэк.

Он шагнул к Бритт-Мари, выудил из кармана носовой платок и аккуратно промокнул её руку.

Он едва касался Бритт-Мари, однако от этих прикосновений по её телу пробежала приятная дрожь.

Она прикрыла глаза, чтобы отгородиться от него, отгородиться от самой этой сцены. Тщетно: с закрытыми глазами присутствие Рюбэка ощущалось ещё острее. Он был так близко, что его тёплое дыхание, словно дуновение летнего ветерка, ласково касалось её щеки, и Бритт-Мари никак не могла перестать думать о том, каково бы ей было, подойди он ещё ближе.

Она отвернулась и аккуратно поставила чашку к себе на стол. Пробежала взглядом свои записи, пытаясь привести в порядок мысли. Однако всё, о чём в тот момент могла думать Бритт-Мари, — так это насколько невозможны и запретны были её чувства.

— Эй, — сказал Рюбэк, хватая Бритт-Мари за всё ещё влажную руку. — Я вижу, что тебя что-то гнетёт. Не хочешь встретиться и рассказать мне об этом?

Не поворачиваясь к нему лицом, Бритт-Мари молча покачала головой, уставившись на висевшие над Эстертуной тяжёлые тучи.

— Вечерами я обычно делаю круг по парку, — сообщил он. В районе девяти. Мне это помогает расслабиться после… всего этого. Он сделал рукой приглашающий жест и добавил:

— Приходи, если будет желание.

— Но вы же не хотите сказать, что этот самый… Болотный человек… попытается пролезть ко мне через балконную дверь? — спросила Гунилла Нюман, вытаращив свои ярко накрашенные глаза.

— Не знаю, — ответила Бритт-Мари. — Возможно. Не могу сказать точно.

Гунилла наморщила лоб и поглядела вниз, на свои габардиновые брюки-клёш и сабо на платформе. Её длинные спутанные волосы светлыми прядями свисали на плечи. Она походила на одну из ночных бабочек, которые обычно спали пьяным сном в предвариловке, или на девчонок, которые после полуночи шатались возле «Гран-Палас».

Бритт-Мари думала над словами Кроока о том, что обе потерпевшие были необразованны и малообеспеченны. Гунилла Нюман вписывалась в их ряд, по крайней мере, на первый взгляд.

— Не понимаю, — пробормотала Гунилла, вытягивая изо рта влажную прядь. Потом она взглянула на свои наручные часы.

— Чего вы от меня хотите? — спросила она.

Бритт-Мари знала, что час был поздний — уже не время стучаться в двери и задавать вопросы о Болотном Убийце, но ждать дольше она не могла.

— Для начала я хотела бы, чтобы ты подумала и сказала, не видела ли ты кого-то подозрительного поблизости. Около дома, на крыльце, или, может быть, на крыше?

— На крыше?

Гуниллу Нюман это предположение явно позабавило. Она прикурила сигарету и отложила зажигалку на край раковины из нержавеющей стали.

— Не видела? — повторила свой вопрос Бритт-Мари, нимало не обеспокоенная насмешливым тоном собеседницы.

— Нет, — ответила та. — Конечно, я никого не видела. Во всяком случае, на крыше.

— В таком случае, я просто попрошу тебя всегда держать балконную дверь закрытой, в особенности в ночное время, — сказала Бритт-Мари.

— Но здесь бывает так душно, — надулась Гунилла.

Бритт-Мари проигнорировала этот комментарий, думая, что если бы Гунилла видела распятых женщин, то не стала бы так ныть.

— А в том случае, если ты увидишь что-то подозрительное, я хочу, чтобы ты позвонила мне, — продолжала Бритт-Мари, вручая ей карточку со своими номерами — и рабочим, и домашним.

Гунилла взяла карточку и пробежала по ней взглядом. Затем сложила её в несколько раз и бросила в миску, стоявшую возле мойки.

— Хорошо, — ответила она. — Нет проблем.

В следующую секунду из дальней комнаты раздалось хныканье.

— Простите. Карина проснулась. Мне нужно идти к ней. Иначе она больше не уснёт. Чёртов ребёнок.

17

Тем вечером Бритт-Мари снова вернулась поздно. Её задержал не столько визит к жительнице дома у Берлинпаркен, сколько тот факт, что из участка она вышла лишь в восемь вечера. Причиной тому было её нежелание общаться с кем-либо из коллег, поэтому Бритт-Мари решила остаться на работе до тех пор, пока весь