Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова - Михаил Тимошенко

В письме Орехова перечислялась целая куча «грубейших нарушений» АОЗТ установленных требований законов, положений, инструкций.

Получалось, что продавать С-300 ПМУ «Волхову» было нельзя, а С-300В прямо с боевой позиции, с нерассекреченными документами, да еще в единственном экземпляре – можно.

Создавалось впечатление, что столь азартная заинтересованность государственных чиновников в этом деле объясняется не только их мнимой бдительностью или вовлечением во внутренние разборки лидеров отечественного ВПК, но и чем-то более интересным…

Тут и вспоминаются слова Ефремова: «Разрешил только президент…»

Но, наверное, если бы у Ельцина спросили, что такое С-300В и почему он «разрешил» продавать этот ракетный комплекс за рубеж, исчерпывающий ответ вряд ли был бы получен…

Скупив по дешевке наши ЗРК, американцы слямзили из них все, что только было можно. Но пока они создавали свою гордость – «РАС-3», мы уже соорудили «Фаворит». На выставке вооружений в Париже в 96-м году русские конструкторы предложили американцам устроить соревнование комплексов. Американцы не согласились…

И я снова вспомнил слова генерального директора «Оборонительных систем» Юрия Родина-Сова:

– Американцы могут простить себе многие слабости. Но они никогда не согласятся быть вторыми…

Как я командовал дивизией

Военный обозреватель «Комсомолки» полковник Виктор Баранец примерил на себя шкуру командира знаменитого воздушно-десантного соединения. Сегодня мы публикуем его служебные записки.

Первый раз я командовал дивизией еще капитаном. Должность комдива досталась мне за два литра армянского коньяка. Было это в Военной академии, на госэкзамене по общевойсковой тактике. Чтобы получить диплом с отличием, мне нужна была только пятерка. Три года матерые учителя – бывшие командармы и начоперы – лепили из меня полководца, способного добиваться побед где умом, а где и хитростью. Я крепко усвоил эту науку, особенно мне нравился древний военный завет: «Осел, груженный золотом, способен взять любую крепость». Золота у меня не было, но на четыре бутылки «Арарата» я наскреб. Нужный билет был мне гарантирован.

На огромной, как простыня, тактической карте я начертил красные стрелы от Потсдама (район дислокации моей дивизии) до Ла-Манша и подготовил замысел операции.

– А в том случае, если прорыв дивизии застопорится, – бойко докладывал я, – в тыл противника будет выброшен десант, который…

– Отставить! – вдруг сурово сказал генерал, который в госкомиссии представлял Воздушно-десантные войска. – Если вы вспомнили о десантниках в последнюю очередь, то ни вас, ни вашей дивизии уже нет! Вы явно недооцениваете значение ВДВ! Вы уже труп!

Я чувствовал себя боксером после нокаута. Квелым взглядом нашел своего профессора – у него был такой панический вид, словно ему предстояло вернуть мне два литра коньяка.

– А теперь, товарищ комдив, повторите замысел! – приказал мне генерал.

На этот раз мой замысел был облеплен словом «десант», как бублик маком. Мои парашютисты долбили супостата в хвост и в гриву, расчищая дорогу дивизии. Генерал довольно потирал руки. Он даже не дал мне окончить доклад – сам поставил величественную точку:

– И к вечеру следующего дня танкисты дивизии вместе с десантниками уже будут стирать свои портянки в водах Ла-Манша!

Мой красный диплом накрылся белым парашютом – я получил четверку. И крепко усвоил, что победы без десантников не добиться.

Тогда, почти четверть века назад, я командовал дивизией условной. Теперь же я собрался в дивизию реальную – 76-ю гвардейскую воздушно-десантную. Одну из старейших и передовых.

…Перед тем как отправиться в Псков, мне пришлось долго и детально обсуждать свой командирский «статус» с офицерами штаба и пресс-службы ВДВ. Договорились, что моя должность комдива, естественно, будет условной – я не имел права снимать провинившихся офицеров и солдат с должностей, отдавать боевые приказы и уж тем более поднимать в воздух и десантировать свои полки куда-нибудь в район Цхинвали или на российско-эстонскую границу. Да мне и самому было понятно, что боевая дивизия – не то место, где может куражиться заезжий столичный журналист. Даже в звании отставного полковника. Для меня самым главным было другое – войти в роль комдива, понять премудрости этой должности, взглянуть на жизнь контрактной дивизии «в упор», а не с высоты своего штабного кабинета.

Входить в роль комдива я начал с гарнизонной цирюльни. Облачившись в камуфляж полковника ВДВ, я обнаружил, что голове моей не хватает фирменной крутизны десантника – прическа у него должна быть или короткой, или ее вообще не должно быть.

– А вы у нас новенький? – робко спросила парикмахерша тетя Маша, настраивая машинку. – Я вас раньше не видела… Вы кого-то в дивизии меняете?

– Так точно! – сухо ответил я, не поднимая глаз. – Прибыл на смену генералу Семенюте!

Машинка перестала жужжать. Уборщица прекратила подметать пол.

– А справитесь ли, товарищ полковник? Станислав Юрич дивизию вот так держит!

Парикмахерша помахала перед моим лицом машинкой, крепко зажатой в побледневшем кулаке, и продолжила:

– Когда Семенюта поездом уезжал к нам на повышение из Тулы, так в Туле офицеры от радости железнодорожные рельсы целовали!

Я вспомнил, что в 1996 году, после отъезда Семенюты из Тулы, в тамошней дивизии захромала дисциплина – тогда министр обороны Родионов по этому поводу издал грозный приказ и «дрючил» командиров туляков на сборе армейского начсостава.

А через год после того, как Семенюта возглавил 76-ю, она стала лучшей в ВДВ. Легенды о строгости комдива разбрелись по войскам далеко за пределы псковского гарнизона, а многие из них давно стали юморным «армейским эпосом», который смачно украшает офицерские и солдатские посиделки наравне с анекдотами. И даже где-нибудь на дальневосточном краю земли иной десантник, которому пришлось служить «у Семенюты», может рассказать вам забавную байку о том, как в свое время комдив садился в дивизионный «кукурузник» (Ан-2) и кружил над гарнизоном, пеленгуя самовольщиков, сачков и пьяниц.

Дивизия, конечно, не в одночасье привыкла к жесткости Семенюты. Некоторые командиры за глаза его разносы называли «бзиками». Но когда по итогам учебного года в приказе министра обороны дивизия была названа лучшей, таких разговоров стало меньше…

Прежде чем вступить в должность комдива, я решил получить благословение – это в дивизии уже не мода, а традиция. Рядом с дивизией – храм святого Александра Невского. Как давно заведено по неписаному правилу для новых командиров, службу в 76-й ВДД надо начинать отсюда – «от святых икон». Я тоже последовал этому порядку.

Настоятель храма батюшка Олег Тэор – давний и преданный духовный наставник личного состава дивизии. Этот седовласый, много поживший человек поражает своей неукротимой молодецкой энергией. Он исповедует воинов, наставляет их на путь истинный, ходит вместе с ними пешком или в БМД на боевые операции в Чечне, десантируется в горах наравне с разведчиками из боевого вертолета. Бойцы дивизии за глаза добродушно называют его Талисманом и Энерджайзером. Я тоже попросил наместника Бога на земле благословить мою службу в должности врио комдива. Тэор охотно сделал это, а затем пригласил меня на берега древней реки Великой, к легендарному камню собирательницы и защитницы земель русских княгини Ольги. Там я и получил мудрое наставление Тэора:

– В твоем ратном деле сейчас важнее не победа, а польза.

После духовных общений я пригласил батюшку в свой «спецкабинет» в офицерской столовой на обед «от имени комдива». Пока ехали по городу, я лихорадочно ломал голову над тем, как бы потактичнее решить вопрос насчет «пяти капель», без которых кусок хлеба в рот не лезет.

Тут в глазах батюшки Олега сверкнул лукавый огонек.

– Товарищ полковник, давайте подъедем к моему дому, – попросил он.

Через несколько минут отец Олег вернулся в машину со свертком, и мы понеслись к столовой. Там в моем командирском «спецкабинете» уже был накрыт обед. Тэор энергично прочитал молитву, поставил на стол литровый штоф и попросил разлить в бокалы. Я впервые в жизни делал это в компании духовного служителя. Чтобы не попасть впросак, плеснул на дно батюшкиного бокала граммов пятьдесят и вопросительно взглянул на Тэора.

– Смелее лейте, товарищ полковник, – пробасил он. – Смелее! Я причащусь только разок. А вы сколько хотите…

Когда в бокале было уже граммов сто, батюшка сказал спасибо. Такую же дозу я налил сопровождавшим меня офицерам и, взяв свой бокал, нюхнул жидкость. Самогон пах травой, летом и церковным ладаном.

– Амброзия! – восхищенно сказал я Тэору.