Звездные врата. Суд на Янусе. Победа на Янусе - Андрэ Нортон

Коридор, в который свернул лорд Руд, имел в длину не более хорошего шага. Черный коснулся ладонью двери, и та откатилась в сторону. За ней открылось довольно странное полукруглое помещение, имевшее форму натянутого лука. Дверь была в прямой стене комнаты. В противоположной стене через равные интервалы были проделаны круглые окошки, затянутые каким-то прозрачным материалом, совершенно Кинкару неизвестным.

Вдоль стены под окнами тянулась скамья, на которой лежали подушки, купол и стены тоже были обшиты чем-то мягким. Кроме этого, ничего и никого в комнате не было. Лорд Руд окинул комнату беглым взглядом и отступил в сторону, давая Дорогу Кинкару. Юноша вошел, а лорд Руд вышел из комнаты, оставив пленника одного.

Тот развернул плащ, в который была завернута Воркен, стараясь увернуться от клюва разозленной птицы. Он посадил со на скамью, и Воркен немедленно принялась расхаживать своей забавной походкой, переваливаясь с боку на бок. Когти ее про тыкали обивку подушек, она с трудом вытаскивала их при каждом шаге. Кинкар опустился на скамью на колени и выглянул в окно.

Это был не У-Сиппар. Здания, обступавшие башню со всех сторон, были совершенно не похожи ни на что виденное им на том, и на этом Горте. Вокруг стояли другие башни, но сложены были они не из обтесанного камня, как все постройки, которые знал в своей жизни Кинкар. Они были металлические, и солнечные блики горели на их блестящей поверхности. Все они были абсолютно одинаковы, заостренные верхушки их смотрели в небо, и Кинкар решил, что и сам он находится в точно таком же строении. Все это было окружено несколькими кольцами стен, настолько толстых, что внутри них, должно быть, помещались бесчисленные комнаты и коридоры. Кинкар едва мог разглядеть эти стены, вплотную прижавшись к прозрачной завесе, закрывавшей окно. Они были сложены из местного камня. А эти металлические островерхие башни…

Кинкар до боли в своих распухших руках вцепился в небольшой круглый выступ, опоясывавший окно. Никакие это не башни! Это корабли! Звездные корабли людей с Неба, навечно вкопанные в землю, образующие неприступную крепость. Он столько раз слышал их описания от людей, гостивших в Терранне — разве мог он не узнать их сейчас? Он находился ни более ни менее, чем в самом сердце владений Черных.

На его родном Горте корабли пришельцев ушли обратно в небо. Здесь это, должно быть, невозможно. Корабли будто срослись с землей, пустили в нее корни, и это лишний раз подтверждало, что их владельцы решили закабалить Горт навечно.

Разглядывая это странное сращение камня и металла, Кинкар обнаружил, что никакой жизни кругом не заметно. Ничто не двигалось на этих могучих стенах, никого не видно было в круглых окошках башен. На всем лежал отпечаток заброшенности. Наверное, это какая-то сокровищница Властителей Неба, решил Кинкар, хотя, пожалуй, он и не смог бы объяснить, почему пришел к такому выводу и почему убежденность в том, что это именно так, а не иначе, все укреплялась и укреплялась в нем. Это должно было быть сокровищницей пришельцев. Но тогда она должна находиться под надежной охраной если не войска, то Небесной магии. Люди, перелетающие сквозь огромные пространства, уж конечно, имеют в своем распоряжении средства посильнее Рук с мечами.

Вечная жажда богатства, присущая человеку, охватила Кинкара. В этом городе, или крепости, чем бы это ни было, наверное, очень мало жителей. Если бы только он мог выйти из помещения и осмотреться! Но оказалось, что дверь крепко заперта. Со скамьи доносилось шипенье Воркен. Оказавшись в этой наглухо замкнутой комнате, она пришла в беспокойство, несравнимое с тем, что владело ею в замке. Кинкар переходил от одного окна к другому. Три из них смотрели под разными углами на скопление башен-ракет, а в два других можно было видеть окружающую местность.

Там не росли деревья, виднелись лишь странные уродливые скалы. Некоторые из них, увенчанные белыми снеговыми шапками, что-то отдаленно напоминали. И тут вдруг в памяти юноши всплыло путешествие через пустыню к первым вратам. Здесь не было никаких признаков растительности, правда, она могла быть просто скрыта под снегом. Но на горизонте голубела линия холмов, за которыми угадывались горы. И увидев их, Кинкар вдруг утвердился в своей надежде вырваться из своего заточения.

Воркен ткнулась в него головой. Затем подняла переднюю лапу и коснулась его руки, пытаясь привлечь к себе внимание. Хотя никто из гортиан никогда не сомневался в умственных способностях мородов, обычно считалось, что их сознание настолько далеко от человеческого, что общение не может выйти за пределы самых простых вещей: пищи и охоты. Но сейчас было абсолютно ясно, что Воркен пытается что-то сообщить своему хозяину. И он сделал то, чего ни в коем случае не сделал бы при других обстоятельствах, ибо хорошо известно, как мороды не любят, чтобы к ним прикасались. Он сел на скамью и посадил Воркен к себе на колени.

Она пару раз жалобно свистнула, припала к его коленям и принялась безотрывно смотреть ему в глаза, словно пытаясь что-то сказать. Потом захлопала крыльями и пронзительно засвистела, как свистела, когда видела добычу.

И тут Кинкар почувствовал на груди легкое жжение. Единое чуть мерцало. Похоже, где-то внутри этой башни-корабля вырывалась на волю энергия, которую чувствовал талисман. Юноша заколебался. Следовало ли ему снять с шеи талисман, чтобы избежать ожога и, тем самым, сохранить свои силы для того, что ему предстояло? Или трогать Единое не стоит?

К его крайнему изумлению, Воркен вытянула свою кожистую шею и, прежде чем он успел ее прогнать, прижалась головой к его груди, как раз к тому месту, где находилось Единое. Кинкар пытался ее отстранить, но она только высовывала когти, издавая утробный боевой клич.

Тепло, исходившее от плотно прижатого к его телу Единого, усилилось. Однако это, казалось, ничуть не смущало Воркен. Боевые крики стихли. Теперь она только издавала тихие звуки, свидетельствовавшие о крайней умиротворенности. И сам Кинкар чувствовал спокойную уверенность, его суеверный страх перед Черными быстро таял.

ПОЕДИНОК

Ощущение благодати не проходило. Воркен зевала, широко раскрывая клюв. Она прикорнула рядом с хозяином, закрыв глаза, прижавшись головой к его груди. А Кинкару спать не хотелось. Напротив, он чувствовал себя необыкновенно бод рым и разумом, и телом. Он не мог вспомнить, испытывал ли когда-нибудь такую свежесть. В юноше росло ощущение всесилия: нет такого дела, с каким он не смог бы справиться. Может быть, именно с этим и живут чистокровные люди с Неба? Наверное, так! Эта необыкновенная уверенность в себе, убежденность, что тебе не страшны никакие трудности…

Кинкар тихо рассмеялся. Но тут его что-то кольнуло, нарушая снизошедшее умиротворение, поселяя в душу сомнение. Может быть, именно Единое и сообщило ему обостренное чувство опасности. А почему ты считаешь, думал юноша, что это ощущение уверенности в себе дано тебе талисманом, с чего ты взял, что оно не наслано на тебя Властителями Неба? При их возможностях, это так легко — воздействовать на сознание человека, внушить ему веру в собственные силы и тем притупить его осторожность. Это же очень просто.

Проверить это ничего не стоило. Кинкар осторожно потянул за цепочку Единого, стащил камень через голову и положил его недалеко от себя на скамейку. Тепло, согревавшее его грудь, исчезло. Воркен зашевелилась, подняла голову и с крайним недоумением посмотрела на хозяина. Но тому было не до нее. Он чересчур погрузился в свои ощущения.

Ибо на него обрушилась, словно удар гигантского кулака, волна всепоглощающего, неизбывного ужаса. Страх заполнял все уголки тела, словно прижимая его к полу. Кинкар не осмеливался даже пошевелиться, он едва мог дышать, со свистом впуская воздух в свои вдруг начавшие отказывать легкие. Руки покрылись липким холодным потом, во рту пересохло, к горлу комом подкатывала тошнота. Никогда еще в своей жизни не доводилось ему испытывать такого кошмара. Он сокрушал его личность, превращая Кинкара с’Руда в жалкое бессмысленное существо! И хуже всего было то, что он не мог понять, откуда исходит этот страх. Ужас пожирал его изнутри, он не был наслан на него снаружи, и негде было укрыться от него…

Воркен завопила, разрывая на части барабанные перепонки узника, и вонзила когти в своего хозяина. Боль на мгновение отрезвила Кинкара. Собрав все силы, он дотянулся до цепочки и подтащил Единое поближе, потом зажал его в мокрые от пота ладони. Воркен по-прежнему бросалась на него, но ужас немедленно улетучился. Когда же юноша продел голову сквозь цепочку, и Единое водворилось на свое место, он вновь почувствовал себя в здравом уме — слабым и потрясенным, но, безусловно, в здравом уме. Теперь ему трудно было даже представить, что еще секунду назад он задыхался от кошмара пострашнее, чем нападение морода.