Остерегайтесь апокалипсисов. Книга 4 - Holname

— Умер бы еще при рождении!

— На тебя даже время тратить стыдно!

Я тяжело вздохнул. Что-то мне подсказывало, что эти добропорядочные горожане даже не знали, за что именно меня посадили в клетку. Наверняка они судили только по моему внешнему виду, поэтому и их проклятия были какими-то недостаточно меткими.

— Умри! — снова прозвучал чей-то истошный голос, как неожиданно в мою сторону полетела стеклянная бутылка. От подобного резкого звука я выпрямился. Брошенный предмет разбился о металлические прутья на осколки и посыпался на землю — лишь некоторые стекла оказались внутри моей темницы. Следом за бутылкой полетел камень, затем еще один, и еще один.

Кажется, теперь я понимал, почему все мои сопровождающие ехали либо спереди, либо сзади от меня. Никто не хотел попадать под раздачу бушующей толпы.

Один из камней, проскочив мимо прутьев, попал мне прямо в голову, но я это просто проигнорировал. Устало зевнув, я рухнул на бок и расслабленно закрыл глаза. От моих действий громкость криков и возмущения только усилилось, но это меня мало волновало. Вместо осуждения окружающих я посмотрел на отдаленный силуэт Ракха, скакавшего верхом, и подумал:

«Он даже не пытается их остановить. Никакого уважения к пленнику, значит? Интересно, интересно. Это какой-то политический ход или просто принципы?»

Пока мы ехали через весь город, я уже даже не слышал криков. Стараясь сохранять силы, я просто продолжал лежать и дремать. Единственное, что заставило меня встать и насторожиться, это громкий скрип железной дверцы неподалеку.

Услышав его, я плавно сел, посмотрел на своего надзирателя и по его хладнокровному взгляду сразу понял, что мне следовало выйти самому. Особо не собираясь сопротивляться я встал и действительно вышагнул из камеры.

Смотритель схватил меня за плечо и практически сбросил с повозки на землю. Я рухнул на колени, ощутил головокружение, но не издал ни звука. Вместо этого, осмотревшись, я попытался взглядом найти вождя, но того уже не было рядом. Вокруг меня оставались одни лишь надзиратели. Мужчина, спрыгнув с повозки сразу следом за мной, рывком поставил меня на ноги и с силой потащил вперед.

Здание, к которому мы направлялись, походило на загородный дворец. Открытые террасы, каменные колонны, многочисленные широкие лестницы, треугольные крыши. Вид был слишком изысканным для того места, которым заправлял «вождь», а не «вельможа», но все же это точно было тем самым местом, в котором жил Ракх. Правда, повели меня не к главному входу.

Обойдя здание, мы двинулись в сторону более захудалой и чем-то даже пугающей каменной пристройки. Лестница в ней вела глубоко под землю, к темницам для заключенных. Я ожидал, что, когда окажусь там, увижу толпы недовольных, но нет. Темницы Ракха были пусты — ни одного заключенного кроме меня там не было.

Когда меня подвели к нужной камере, надзиратели попытались снова с силой втолкнуть меня в нее, но в этот раз я уперся ногами в землю. Им не получилось сдвинуть меня ни на шаг, и когда они осознали тщетность своих попыток, я грозно обернулся к ним.

Оба мужчины инстинктивно отступили. Все-таки я был выше и крепче них, что должно было вселять ужас. Только после нескольких дней голода едва ли у меня получилось бы одолеть их.

Глубоко вздохнув, я развернулся и прошел в камеру сам. Даже мне было ясно, что противиться в такой ситуации было той еще глупостью. Мы находились в самом центре логова врага — здесь нужно было вести себя умнее.

— Ублюдок, — выплюнул один из стражников, с отвращением смотря на меня.

— Бездушная тварь, — согласился второй.

Развернувшись, оба мужчина гордо зашагали прочь. Наверняка они были довольны собой — все таким им удалось поймать такого опасного и могучего врага. Правда, я был доволен собой не меньше. Столько терпеть укачивающую дорогу и не проблеваться? Да я был в лучшей своей форме!

Подойдя к стене, я устало сел рядом с ней. Руки мои, конечно, никто не развязал. Запястья уже жутко ныли, но мне даже не у кого было попросить развязать их. Надзиратели ушли, оставив меня в камере одного.

Устало прикрыв глаза, в голове я прокрутил события всех последних дней. Меня должны были убить, но я выжил. Что это говорит? Что вождь либо очень хочет использовать публичную казнь в качестве назидания остальным, либо очень хочет что-то получить от меня. Возможно, ради последнего он даже будет шантажировать казнью.

«Ну, что ж… — с улыбкой подумал я. — Теперь мне осталось только подождать его первого хода. Признаюсь честно, мне будет даже обидно, если он замыслил что-то настолько банальное, как публичная казнь».

12. Смертельный разговор

Брошенная в мою камеру миска с едой разбудила меня ото сна. Когда я наконец-то проснулся, первым, что попалось мне на глаза, оказалась жестяная миска, которая ребром медленно катилась в мою сторону. Коснувшись моих ног, эта миска перевернулась и окончательно рухнула. А остатки сухого хлеба, лежавшие в ней, и вовсе остались где-то в самом начале камеры, куда мне и швырнули еду.

— Ешь! — прозвучал грозный приказ. — И наслаждайся последними минутами жизни. Утром назначена твоя казнь.

Пытаясь полностью разлепить глаза, я устало зазевал, выпрямился и посмотрел на своего надзирателя. Недовольный мужчина-енот бросил в мою сторону угрожающий взгляд, а затем, развернувшись, с абсолютным хладнокровием он просто покинул темницу.

Я снова остался один. Здесь было все также холодно, все также тихо и все также неприятно. С шумом отодвинув от себя жестяную тарелку, я подполз вперед и взял с пола кусок хлеба. Очевидно, меня должны были покормить по каким-то местным правилам, и точно также было очевидно, что еду на заключенных здесь все-таки жалели.

Не имея ничего против куска хлеба, пусть и сухого, я жадно начал поедать его. Мои острые звериные зубы с легкостью разгрызали этот твердый, почти каменный кусок. И на вкус хлеб был не таким уж противным. Голодному желудку в самый раз.

«Если казнь завтра, — спокойно размышлял я,